Алексей Грачев - Ордер на смерть
— Мне на войнах всю школьную программу из головы пришлось выкинуть, — усмехнулся Петрович, — а так… Ну, помню ерунду какую-то… Чего-то там… «Поп — толоконный лоб», что ли? Да ну, Артур, ей-богу, о чем мы с тобой говорим?
— Ладно, не грузись, — оборвал его Артур. — Настроение у меня такое сейчас. Чего-то такого хочется… Чтобы это я на постаменте стоял, сложив ручки, а все вокруг бы мне аплодировали — какой я, мол, великий! Да, ты прав, миллионы сделать так же трудно, наверное, как стихи писать. Ладно, поехали.
Они пошли обратно к «Мерседесу». Петрович замахал руками:
— Да ты чего, Артур? А телки? Я думал, мы сейчас клевых телочек подснимем! Ты посмотри, что делается: так и шастают, так и шастают — и одна другой круче! Слушай, может, снимем?
— Не хочу, — отрезал Артур. — Достали они меня все уже. Поеду работать. Мне тыщу бумажек надо просмотреть и решить, что с ними делать. Мы же вчера телок трахали — забыл? Хватит.
— Так то вчера! — вздохнул Петрович. — А сегодня мне опять захотелось. Чтобы зверски так, как Пушкин свою Натали… Слушай, Артур, давай я тебя отвезу, а сам с какой-нибудь красоткой в наш группенхаус закачусь? Ключи же у меня есть!
— Ой, делай что хочешь… — кашлянул Артур и уселся на переднее сиденье, пристегиваясь ремнем безопасности.
Он и в самом деле решил поработать. Но для этого следовало оказаться у себя дома: там, где он привык ложиться спать, просыпаться, где у него была картотека с вариантами следующих операций — своего рода досье на будущих жертв, с их фотографиями, если удавалось таковые раздобыть, с краткой историей жизни, с перечислением родственников и близких.
Сегодня, например, ему предстояло найти и уничтожить карточку пенсионера Виноградова, уже сыгравшего роль, предписанную ему Артуром. И еще внести пометки в карточку братьев-наркоманов Малиничевых… Но охота на их квартиру, к сожалению, откладывалась на неопределенный срок.
Кто же знал, что так выйдет! Вообще-то в практике Князева это был первый и единственный пока случай, когда на одну и ту же хату позарились две команды, не подозревавшие до поры до времени о существовании друг друга… Но ничего, эти ивановские уже наказаны. Принесет ли Федор завтра бабки? Неизвестно. Хотя, если жить хочет, выкрутится как-нибудь. Насчет «двадцати тонн» Артур, конечно, круто загнул, но пусть пацан суетится. А впредь не будет лезть на чужую территорию!
— Ага, вот мы и дома, — констатировал очевидный факт Артур.
Петрович остановил «Мерседес» у невзрачного на вид пятиэтажного строения в тихом безлюдном дворике. Метрах в трехстах отсюда, у станции метро «Кожуховская», бурлила жизнь, а здесь даже собаки не лаяли. Просто мертвая царила тишина, что нравилось Князеву. Крутился по асфальту тополиный пух. Уже вечерело…
— Завтра в три мы этого лоха встречаем с бабками, — без интонаций напомнил Горохову Артур. — Не забудь пушку. «Мерс» мне сегодня не нужен — бери, катайся, телок развлекай. Но завтра — чтобы как штык за мной к двум приехал. Хорошо понял?
— Нет вопросов… — Петрович развернул машину и уехал.
Артур же спокойно вошел в подъезд, не спеша поднялся на третий этаж и отпер ключом входную дверь в квартиру. Сначала — первую, ветхую, деревянную, а потом, осмотревшись по сторонам, — вторую, стальную. Вошел в прихожую, тщательно запер обе двери за собой, закрыл стальную еще и на засов.
В комнате было темно, шторы на окнах плотно задернуты. Горели в темноте лишь несколько красных огоньков: видак, телевизор, еще пара приборов, все — готовые к работе.
Артур включил свет: из зеленого бра на стене полились в комнату мягкие лучи. Потом — кондиционер. Раздеваясь, Князев нажал кнопку на пульте телевизора — с огромным, во всю стену, экраном — и поставил видеомагнитофон на запись… Сейчас будут показывать программу «Криминал» — надо записать, а потом проанализировать. Артур всегда так делал.
Он переоделся по-домашнему — спортивные брюки и легкая футболка. Потом сходил на кухню за холодной колой и улегся на кровать, глядя в телевизор.
Пока Артур Князев у себя дома «разбирал бумажки», а Петрович кувыркался на блатхате с очередной девчонкой, избитый, окровавленный Федор судорожно искал выход из положения… Двадцать тонн грина! Неподъемные просто деньги! И самое главное, этот мужик назвал сумму просто так, от фонаря. Почему же Федор должен серьезно относиться к его словам? Почему, почему… Да потому что не хотел бы оказаться на месте Витька, который валяется сейчас в лесу, заваленный ветками, и уже никогда больше не встанет! И никаких денег ему сейчас уже не надо… А еще сестренка. С ней-то что будет — при любом раскладе?
Именно она, Светка, открыла брату дверь, помогла ему умыться, переодеться, более-менее прийти в себя. Когда он ввалился в квартиру, на нем вообще лица не было. А теперь вот принял ванну, сел во всем чистом на кухне и задумчиво квасит — пьет водку…
Когда у русского человека проблемы, он чаще всего именно водочку пьет. Правда, Федор сразу сказал Светке, чтобы она не лезла к нему с расспросами — не до нее сейчас! Она и не лезла: ушла в зал телик смотреть — передачу «Любовь с первого взгляда».
Брательником своим она гордилась, смутно догадываясь, чем он занимается. Ведь если брат — бандит, то и тебя саму тоже все уважать будут. Она это уже почувствовала: несмотря на ее неполные четырнадцать лет, к ней относились подчеркнуто вежливо — и подруги, и пацаны-сверстники, что ей, естественно, льстило. Деньги у Федора всегда водились, а иногда он и любимой сестренке покупал дорогие подарки. Благодаря Федору (а не родителям) она и одевалась чуть ли не лучше всех в классе, и разъезжала по городу с ним не в «Запорожце» каком-нибудь, а в его личной белой «Шкоде». Ей уже хотелось встречаться с мальчиками, но Федор строго предупредил ее: смотри, мол, Светка, не расстраивай меня! Твой пацан должен быть не чмошником каким-нибудь — только нормальным парнем! Так что познакомь меня с претендентом на твое сердце, а я уж с ним потолкую… Помни, чья ты сестра!
Их троица — Федор, Витек и Серега (недавно умерший от передозировки) — слыла в Иванове не самой крутой бригадой, но зато — сами по себе. Со Шрамом — главным ивановским бандитом — общались почти на равных и не прогибались перед ним. Шрам, конечно, был круче их по всем статьям, но еще ни разу не случалось такого, чтобы он наехал на троицу. Их интересы не пересекались: Шрам «держал» город и его окрестности, а они ездили в основном «бомбить» столичных жителей. К тому же как-то троица одолжила Шраму крупную сумму денег, не оговаривая сроки возврата, — выручила, когда у того были неприятности. Он их после такого широкого жеста сильно зауважал.
В последнее время Шрам мощно развернулся: открыл в городе ресторан и престижный стриптиз-клуб. А значит, должок скоро уже мог вернуть. Кому? Само собой — Федору. Шрам ведь не знал, что Витька завалили. А Серега… Ну что — Серега? Сам виноват в собственной смерти!
Федор плеснул себе еще водки, чтоб успокоиться и принять окончательное решение… Поначалу в его голове мелькали дикие сцены — раз таких денег ему не достать, может быть, спалить, к чертям, хату, машину и свалить с сестренкой навсегда из города? Потом он опомнился — а толку? Хата ведь родительская, они сейчас на даче. Вернутся — а тут такое! Да и нагрянут к ним убийцы Витька, как пить дать. Нет, не надо паниковать и строить безумные планы. Надо посоветоваться с тем же Шрамом.
Все, что он, Федор, имеет сейчас: нормальное жилье, тачку, дачу, дорогую аудио- и видеотехнику — нужно отстаивать. А не продавать в угоду каким-то малоизвестным московским чувакам, наехавшим на него. Продать за сутки он ничего бы все равно не успел — да и не собирался. Но просто отмахнуться от такого наезда он тоже не мог. Завтра уже его могут разыскать и грохнуть, а его сестру изнасиловать — и очень даже просто!
С каждой новой стопкой водки сознание Федора словно прояснялось. И наконец он решил: все — выход найден! Тогда Федор посмотрел на часы (психанув, что мобильный — а он был у них с Витьком один на двоих — потерялся тогда, когда их повезли в лес на разборку): ладно, в любом случае надо найти Шрама; он наверняка сидит сейчас в этом своем стрип-клубе.
Федор взял ключи от квартиры и машины, заявил сестре, что ей нужно сегодня дома сидеть и не высовываться (она недовольно надула губы), тряхнул головой и выбежал во двор.
Вывел из гаража-«ракушки» свою белую «Шкоду» и помчался на встречу со Шрамом. Нашел его довольно быстро: тот стоял в холле клуба и беседовал с какой-то девушкой в сверкающем платье — наверное, артисткой. Шрам заметил его и сам подошел.
— О, Федул Федулович! — улыбнулся он гостю, от чего шрам на его щеке растянулся. И первым подал Федору руку. Шрам любил давать людям разные смешные или забавные кликухи.
— Срочное дело есть, — без улыбки произнес Федор, сразу давая понять, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — Пошли покурим? Да не смотри, что я выпил и с фингалом под глазом…
