Георгий Олежанский - Шах и мат
— Прошу прощения, товарищ генерал армии, на первый взгляд это кажется невозможным, но все же поступающая информация свидетельствует об обратном, — произнес начальник Управления по борьбе с терроризмом генерал-лейтенант Чудов. — Объективно — мы не в состоянии контролировать все возможные пути организации таких каналов.
— А я лично знаю тех, кто сообщил, что такой канал будет сформирован, — подытожил Кривошеев.
— А может, ты желаемое выдаешь за действительное? — предположил Лаптев. — Может, в тебе говорит обида на Джонатана Питерса, уж я-то знаю?
Этого отрицать было нельзя: противостояние Кривошеева и Питерса уже давно носило личный характер. Но будучи профессионалом, Кривошеев Константин Сергеевич не поддавался эмоциям в ущерб работе.
— Нет, Николай Викторович, — отрезал он, — в данном случае я полагаюсь исключительно на сухие факты, основанные на разведывательных данных. Пока не представляю каким образом, но канал финансирования обязательно будет, если американцы задействуют Араба.
— Есть информация об Арабе? — спросил Лаптев.
Кривошеев покачал головой.
— Одно могу сказать: если появляется Араб — жди беды. Так было в Афганистане, в Таджикистане, в Первую чеченскую. Так будет и сейчас. Попомни мои слова.
— Ладно, Константин Сергеевич, — сказал Лаптев, — что у вас с идеей про диверсанта?
Кривошеев взглянул на Кириллова.
Игорь кашлянул:
— Мы подобрали личность из родственников Гагкаева Сулимана. Реальный человек убит около десяти лет назад в ходе проведенной адресной зачистки федеральными силами: расстрелян вместе с семьей. Если вкратце, то наш сотрудник под легендой родственника будет подготовлен и внедрен в банду Гагкаева. Недостающая часть биографии, охватывающая последние десять лет, а также программа поэтапного внедрения отделом стратегического планирования разработаны.
— Звучит впечатляюще, — обдумывая замысел, ответил Лаптев, — что требуется от 2-й Службы?
— Оперативный контакт «Нена», жена Гагкаева, находится на связи Разыскного управления 2-й Службы, — неуверенно произнес Игорь. Ему было в новинку общаться с руководителем Службы на равных, без соблюдения субординации. — Этот источник поможет легализовать подобранного сотрудника. Фактически это уже половина успеха внедрения. Без «Нены» риск операции значительно повышается.
Лаптев Николай Викторович выдержал долгую паузу.
— Хорошо, — наконец выдал он, — с учетом всего сказанного, я не буду спрашивать, каким образом вы узнали про «Нену», но отдам распоряжение в отношении нее. Однако, Константин Сергеевич, требую, чтобы мой сотрудник контролировал ситуацию извне.
Кривошеев глубоко выдохнул:
— Не возражаю, Викторович.
— Человека-то вы подобрали достойного? — вставая с кресла, спросил Лаптев.
— Более чем, — ответил генерал армии Кривошеев.
Украина, г. Севастополь, этим же днем
Петя под видом таксиста, как и в обед, припарковал «Форд-Фокус» на площадке напротив кафе «Бардовая чайхана», чтобы от «взгляда» видеорегистратора не ускользнула никакая мелочь.
Ира и Артем, будучи по легенде мужем и женой, удобно расположились в открытой кабинке, откуда хорошо просматривалась большая часть зала.
— Чай «Сладость», — заказал Артем, «любовно» переглядываясь с Ирой, — салат «Цезарь с курицей»…
— А мне «Греческий», — перебила Ира.
Она заигрывающее и слегка небрежно чмокнула в губы Артема.
— И один «Греческий», — улыбнувшись, продолжил он, — наверное, две пасты с соусом «Болоньезе». И в общем-то, все.
Официант равнодушно повторил заказ.
Артем кивнул.
— Сколько чайных пар? — спросил официант, прежде чем уйти.
— Две, пожалуйста, — ответил Артем и, когда официант удалился, спросил у Иры: — Видишь кого?
Она положила руку на колено Артема, прижавшись к нему так плотно, что он почувствовал нежно-сладкий аромат ее духов.
— На другом конце зала, чуть правее рядом с дверью «для персонала», за ширмой, — тихо говорила Ира, а ее теплое дыхание обжигало Артема, пробуждая в его сознании эротические фантазии. — Группа из трех чеченцев. Они пришли чуть раньше нас. Один из них — глава местной чеченской диаспоры. Я его часто видела на рынке. Второй — типа телохранителя, а вот третьего вижу в первый раз.
Артем направил в сторону сидевших наручные часы со встроенной камерой…
* * *— Почему вы считаете, что мы свяжем вас с Арабом? — спросил мужчина у собеседников чеченцев.
Один — старейшина местной диаспоры — не издал ни звука, а второй, по имени Кхутайба, правая рука полевого командира Гагкаева Сулимана, ответил:
— Потому что у Араба нет иных вариантов в Чечне.
Человек призадумался.
— Тогда я вообще не вижу смысла вмешивать сюда Араба.
Кхутайба недовольно ухмыльнулся:
— Почему?
— Потому что передо мной религиозные фанатики-дилетанты, возомнившие себя бог весть кем!
— Я не убил вас сейчас, — сказал Кхутайба, взведя курок нацеленного на человека пистолета, — лишь потому, что это не принесет пользы делу, а ваша смерть в глазах Араба представит нас не борцами за свободу Ичкерии, а простыми убийцами. Оцените мое великодушие.
Тут — впервые за время встречи — вмешался старейшина чеченской диаспоры.
— Ислам! — настороженно сказал он, коснувшись руки Кхутайбы, в которой был зажат пистолет.
— Оставь! — даже не взглянув на него, процедил Кхутайба, и старейшина умолк.
Мужчина же был спокоен.
— Вот как, — наконец ответил он. — Думаю, мое великодушие вам тоже стоит оценить — ведь ваше мужское достоинство не валяется сейчас на полу.
Кхутайба бросил короткий взгляд под стол: взведенный «Вальтер» целился между ног.
— Все это детские игры, — произнес он, — юношеский максимализм, никакого профессионализма.
Кхутайба широко улыбнулся:
— Мистер Питерс.
Мужчина заметно удивился.
— Я впервые вас увидел еще при живом Хаттабе, — продолжал Кхутайба. — У меня хорошая память на имена и лица. То, что вы начали, еще не закончено. Да, мы слабы и проигрываем русским войну за Кавказ, но с вашей помощью мы восстанем словно феникс из пепла. Помогите нам, сведите с Арабом, дайте возможность получить его благословение, и мы покажем, на что способны. К тому же, — Кхутайба развел руками, — у вас все равно нет других вариантов.
— Это верно, — только и ответил тот.
— А теперь выпьем чаю.
И Кхутайба жестом велел хозяину заведения подавать чай.
г. Москва, вечер того же дня
Кривошеев достал из кармана пиджака мобильный телефон и, несколько мгновений, поискав нужный номер в записной книжке, нажал на звонок.
— Да, — раздался через некоторое время мужской голос.
— Миша, — произнес генерал, — начинайте подготовку. Всю информацию получишь, как и всегда, у адъютанта. И еще, специально для тебя желтый конверт. Петруша в курсе, что ты заедешь.
— Понял, Константин Сергеевич.
Абонент «Миша» отключился.
— Сегодня домой, — произнес Кривошеев, — хочу побыть с внуками.
— Вызвать машину? — спросил стоявший рядом адъютант.
— Будь добр, — ответил Кривошеев и направился к лифту.
Для Константина Сергеевича день заканчивался так же напряженно, как и начинался. Миновав парадные ворота, он сел в поджидавший его служебный «БМВ». Как только дверь захлопнулась, машина плавно тронулась и направилась в сторону выезда. Вот уже много десятилетий это здание хранило тайны побед и поражений российской контрразведки в войне, которая никогда не велась.
Бросив беглый взгляд на серую высотку, совершенно безликую на фоне залитого яркими красками и светом лета и достигающую самого неба, готовую вот-вот пронзить поразительно насыщенную синеву, Константин Сергеевич углубился в свои мысли. В последнее время от оперативных источников поступала разрозненная информация, и сложить на ее основе общую картину пока не получалось. Словно элементы пазла, где-то частично собранного, которые требовалось объединить в единую картину.
Машина подкатила к контрольно-пропускному пункту, притормозила в ожидании, когда откроются автоматические ворота, и выехала с огороженной и закрытой для обычных людей территории. Наступил вечер, улицы Москвы были запружены гудящими машинами, и «БМВ» пришлось втискиваться в поток. Установленный для таких случаев на крыше синий проблесковый маячок молчал, что вызывало у простых людей неподдельное удивление.
Черная машина медленно удалялась от здания Службы.
Глава 1
г. Тамбов, июль 2008 года
Туман…
Какой-то странный туман непонимания и отчужденности окутал его сознание, словно старался уберечь от чего-то. Существует в человеческом сознании такая функция — «туман», которая, с одной стороны, создает иллюзию забывчивости, а с другой — наоборот, обостряет память. И Разумовский сейчас пребывал именно в таком тумане.
