Чингиз Абдуллаев - Третий вариант
Между мной и моими клиентами всегда находился только оптический прицел винтовки. Теперь я должен прибавить к нему и ту несобранную дуру, которая сейчас спит как сурок.
Когда стюардесса принесла еду, попутчица проснулась и накинулась на пищу так, словно голодала несколько дней. Она ела быстро и жадно: заметив мой взгляд, пожала плечами, объяснив:
— Я сегодня не завтракала.
Я ничего не ответил, дав понять, что меня это не касается. Когда она кончила есть и нам принесли кофе, наконец соизволила произнести следующую фразу:
— Вы знаете, где мы будем жить?
— Нет, — ответил я, — мне казалось, вы должны это знать лучше меня.
— Они сказали, что вы сами выберете место для жительства. Я получила инструкции всюду вас сопровождать. Мне сказали, у вас есть необходимые средства для нашей командировки.
Вот это здорово! Получается, что сэкономили на моем гонораре, включив в него и заботы о переводчике.
— А вам не заплатили? — спросил я гневно.
— Мне обещали выдать десять тысяч, — улыбнулась она, — поэтому я и согласилась. А в аэропорту дали на расходы всего две тысячи долларов.
— Этого мало? — Я уже ничему не удивлялся.
— Для Швейцарии, конечно, мало. Вы, по-моему, в Цюрих летите впервые.
— Это неважно, — строго заметил я. — Вам сказали, сколько дней мы будем в Швейцарии?
— Сказали: командировка продлится около двух недель. А что, вы считаете, мы можем еще задержаться?
— Увидим.
— Вы всегда такой неразговорчивый? — Кажется, еда на нее подействовала благотворно.
— А вы всегда такая болтливая?
— Нет. — Она опять улыбается, и вокруг рта появляются морщины. Иногда мне кажется, ей гораздо больше лет, чем я думаю.
Вновь появляется стюардесса и предлагает напитки. На этот раз я благоразумно отказываюсь. Нужно знать меру, тем более что с момента вылета из аэропорта я уже на работе. Хотя, если честно признаться, работа началась с того момента, как посланцы Глухаря появились в маленьком городке и так резко изменили мою жизнь. А может, даже и еще раньше, когда Савелий рассказал все Глухарю. С тех пор все шло по очень жесткому сценарию, в котором права на импровизацию я был лишен начисто.
А вот уже с момента посадки в самолет я могу наконец начать игру по собственным правилам, так как мне очень не нравится и порученное дело, и его заказчики, и поведение Глухаря, внезапно вспомнившего про меня, и даже девчонка, которую мне дали в напарницы.
Почему Глухарь вспомнил именно обо мне? Этот вопрос все еще волнует меня. Его путаные объяснения не удовлетворили. Он ведь не так просто вышел на Савелия. Если знает, что на этом деле можно сорвать огромный куш, то почему ничего не просит? Считать, что можно удовлетвориться процентами, зная характер Глухаря, наивно. Сначала я тоже думал, что дивиденды от нашей операции могут принести ему гораздо больше, чем деньги. Потом, поразмыслив, понял, что это не так.
Почему раньше не было такой массовой коррупции? Потому что законы были строже? Или брали не все? Конечно, нет. Брали всегда. Но была стабильность. Это именно тот компонент, при котором можно все планировать, можно рассчитывать на определенные дивиденды в будущем, зная, что на нужных местах сидят нужные тебе люди. Но всего этого нет в нынешней России. О какой стабильности можно говорить, если за несколько лет произошло столько событий? О какой стабильности может идти речь, если, заснув ночью в одном государстве, можно проснуться завтра в другом, полярно сменившем государственный строй. Может измениться не только строй государства, но и само государство. В один прекрасный день вместо СССР вы просыпаетесь в России, а на другой день в СНГ. Точно так же вы можете проснуться и оказаться в каком-нибудь Г. без добавления других букв.
Именно поэтому я не верю Глухарю. Не может он рассчитывать на дивиденды в таком государстве, как наше. Здесь нет никаких гарантий стабильности. Любой чиновник думает только о своем кармане, любой министр — только о завтрашнем дне. Все в правительстве и высшем руководстве сидят на чемоданах, готовые в любой момент рвануть «за бугор». И в такой ситуации Глухарь рассчитывает на будущее? Его просто нет. Его невозможно просчитать. Значит, возможен только один вариант — он меня обманул, и я хотел бы знать, почему он это сделал?
Моя спутница заказала какой-то ликер и сидит с таким довольным видом, словно уже получила все, что хотела. Интересно, как она знает языки? Впрочем, это я определю довольно быстро. Уже через десять минут после посадки будет ясно, это действительно профессионал или мне подсунули первую попавшуюся дуру.
— В Цюрихе понадобится подробная карта страны. Очень подробная. Желательно с указанием автомобильных и железных дорог, — тихо говорю я спутнице. — Вы меня слушаете?
— Конечно, — кивает она в ответ, — это не проблема. Я вам все покажу. И куплю все, что надо. Швейцария очень интересная страна. Там есть такие красивые места!
— Мы летим туда не туристами, — напоминаю ей, — и, кстати, почему вы так уверены, что я никогда не был в Швейцарии?
— Я видела ваш паспорт. Там нет предыдущей швейцарской визы. Поэтому я и решила.
Ох как она меня здорово достала. Какой я дурак. Совсем забыл про свой паспорт. Моим заказчикам не нужно следить за мной в этом самолете. Достаточно того, что они знают номер и серию документа. Найти человека по документам в такой стране, как Швейцария, очень легко. Наниматели убеждены, что я у них в руках. Они даже не предполагают, где именно я был в те часы, когда оторвался от наблюдения и оказался предоставлен сам себе.
Свою часть работы я сделал неплохо, а они, в свою очередь, неплохо сделали свою часть. Поэтому я и забыл про свой паспорт. И только теперь, после того как она сказала, вспомнил.
— А вы действительно Махрушкин Алексей Викентьевич? — спрашивает она.
«Господи, — с ужасом думаю я, — как хорошо, что она сказала. Ведь в этом паспорте у меня сохранилась только фамилия. Имя и отчество уже изменены, теперь я Алексей Викентьевич, о чем обязан помнить. Ну и отчество — пока его выговоришь, сломаешь язык».
— Вы же видели мой паспорт, — гневно говорю я и вспоминаю, что так и не узнал ее имени. Но спрашивать сейчас почему-то не хочется. Однако она сама представляется.
— А меня зовут Надя. Надежда Келлер. Я немка по происхождению. Мой отец работал переводчиком в советских войсках в Западной группе войск. Обычно все спрашивают, откуда у меня немецкая фамилия.
Я молчу. Пусть болтает, если хочет. Мне это все неинтересно. Главное, она должна знать немецкий язык. Объявляют посадку, и улыбающаяся стюардесса просит нас пристегнуть ремни.
Самолет мягко приземляется, в Цюрихе мы довольно быстро проходим таможенный и пограничный контроль и направляемся к линии ожидающих. Даже если бы я был дилетантом, то и тогда бы заметил двух мужчин с характерным азиатским разрезом глаз, резко выделяющихся в толпе встречавших европейцев. Впрочем, они не скрывают своего присутствия. Едва мы показываемся в зале, как эти двое направляются к нам, словно наши близкие родственники.
— Вы Махрушкин? — спрашивает один из них. По-русски он говорит очень хорошо.
— По-моему, да, — отвечаю я, уже понимая, что «главный мясник» предупредил эту парочку заранее.
— Мы приехали встретить вас, — сообщает второй, — машина уже ждет. Отель вам заказан. Или вы хотите еще куда-нибудь поехать?
— Нет, — улыбаюсь я этим ловким ребятам, — конечно, нет. Обязательно в отель. Надеюсь, вы сняли нам отдельные номера?
Нужно было видеть, как на меня посмотрела переводчица. Это был не гнев, нет. Это был взгляд презрения, я сразу его прочувствовал. Ей, очевидно, не нравились шутки на этот счет. Впрочем, с ее фигурой и другими данными можно было привыкнуть к подобным шуткам. Хотя, говорят, есть мужчины, которым нравятся мальчиковые фигурки женщин. Я, во всяком случае, до сих пор к ним не принадлежал.
По дороге в город она презрительно молчит, а я, сидя рядом с ней на заднем сиденье, делаю вид, что любуюсь красотами окрестных мест. Самое интересное, что меня они абсолютно не волнуют. Там, в Леньках, места были и покрасивее. Главное сейчас — выработать стратегию поиска. И здесь мне понадобится помощь этой подстриженной женщины, отвернувшейся от меня.
Нас привозят в отель и размещают в двух соседних номерах. Провожатые объясняют, что мы можем рассчитывать на их внимание в любое время суток. И снова деликатно интересуются, куда я намерен направиться. Я так же деликатно заявляю, что намерен принять с дороги душ и немного отдохнуть. Переглянувшись, они исчезают из моего номера. Едва они выходят, я звоню переводчице.
— Мне срочно нужны те самые карты, о которых я просил, — говорю быстро, — но сделайте это так, чтобы о вашей покупке знали только вы. Постарайтесь выйти из отеля незаметно. Вернетесь к себе в номер, позвоните мне, и я сам зайду к вам.
