Борис Седов - Наследница
— Итак, кто живет в этом доме?
— Семья. Муж, жена и две дочки. Еще охранники и домработница. Ее зовут Ниной.
— А хозяина?
— Не знаем, — синхронно пожимают плечами аборигены.
— Он грузин?
— Нет, еврей. Грузин раньше жил. Потом продал дом и уехал.
— Давно уехал? — вмешиваюсь в допрос я.
— Да уж года три будет, — неуверенно переглядываются владельцы сверхценной собаки.
— Куда уехал?
— Он нам не докладывал.
— Что еще можете о нем рассказать? — Я намерена вытянуть из этих местных информацию на весь Андрюшин полтинник.
— Да ничего мы не можем, — жалуется мне тот, что постарше, и я ему верю — ничего он не может давно. — Этот грузин здесь ни с кем не общался. Какой-то блатной. Все руки в наколках.
«Точно, Монучар! И куда же он, сволочь, смотался? Всё равно ведь достану. Спрятаться от меня у него получилось бы разве что на том свете!»
— Та-а-ак! А кто здесь может о нем рассказать поподробнее?
— Никто, — качает головой тот, что порешительнее. И советует: — Ты бы, сестренка, не задавала здесь подобных вопросов. Как бы не нажить неприятностей.
— Ладно, учту, — улыбаюсь я и бросаю взгляд на маячащий метрах в тридцати от меня огромный «линкольн». — Мне не нужны неприятности. Отдай им пятиместку, — поворачиваюсь я к Андрею. И спешу поскорее ретироваться, пока мне, действительно, не вручили дворнягу.
«Собака отдельно, блохи отдельно», — при этом приходит мне на память где-то услышанное. Мне абсолютно не улыбается ни то, ни другое. И чего это, дурища, разыграла спектакль с покупкой дворняжки?
— Просто так расспросить было нельзя? — спрашивает Андрюша, когда мы устраиваемся в БМВ. — Обязательно надо было устраивать шоу? Я не знал, что и подумать.
— Милый, могу же я хоть когда-нибудь оттянуться? — сладко потягиваюсь я. — Поехали. Всё, что могли, мы здесь узнали.
— И где ты теперь будешь искать Монучара? — Андрей отпускает сцепление, и машина мягко трогает с места.
— А нигде. Я попрошу, и его отыщут другие.
— Зачем тебе этот нерусский? Соскучилась? — Он знает, что это не так. Не соскучилась.
— Просто я очень хочу надрать ему его черную задницу.
— Что ж, попытайся. Ты теперь в силе. Куда сейчас? Домой?
— Да, поехали в Ольгино. — Как мне не в кайф возвращаться в этот тоскливый коттедж! — Надо сегодня пораньше завалиться спать. А завтра отменяй всё и утром кати на Московский проспект. Помнишь квартиру? Будем там весь день слушать лекции Пляцидевского. Ты не забыл, что послезавтра собрание акционеров?
— Нет, не забыл.
— Вот и отлично… Чего, Андрюш, скользко?
ТАМАРА АСТАФЬЕВА (КУРОРТНИЦА)
25 октября 1999 г.
Светлана Петровна подложила свинью. Всё-таки изловчилась выкинуть фортель, которого Тамара никак не ожидала, — угодила в больницу с инфарктом, сразу перенесла рецидив и даже чуть не отбросила копыта. Чуть всех не перехитрила!
Тамара изнервничалась. Она бы не беспокоилась так и за здоровье родной сестры. Пока Толстой Заднице проводилась интенсивная терапия, каждый день справлялась у Николая о состоянии больной. Толстуха ей была нужна живой и здоровой.
«Помереть от сердечного приступа — не слишком ли для нее просто и безболезненно? Это было бы в высшей степени несправедливо!»
Но наконец Николай сообщил, что Светлана пошла на поправку, хотя ей и требуется еще дней пятнадцать на реабилитацию. Тамара вздохнула с облегчением и сразу подумала, что эти полмесяца толстухиной реабилитации можно без зазрения совести потратить на себя, ненаглядную. И, тряханув Энглер на фишки, купила десятидневную путевку на горнолыжный курорт в Красной Поляне. Один черт, в Питере сейчас было нечего делать.
Вернулась с Кавказа она без предупреждения. В тот вечер в Питере выпал первый снег, и такси ползло по слякотным улицам от аэропорта до Ольгина более часа. Водитель, толстый настолько, что непонятно, как он вмещался между рулем и сиденьем, всю дорогу хохмил и подкатывал к симпатичной пассажирке бейцалы, а когда Тамара вылезла из машины и, ежась от холода, долго жала на кнопку звонка у ворот, с добродушной улыбочкой на блинообразном лице наблюдал за ней через открытое боковое окно.
— Никого нету? — наконец спросил он минут через десять, хотя и так было видно, что никого.
— Пес их всех знает, куда разбрелись. — Тамара бросила взгляд на часы. — Девять вечера. Должны бы быть дома. — Она достала сотовый телефон.
— Я как знал, что еще пригожусь, — довольный своей проницательностью, заметил таксист. — Залезай в машину, не мерзни.
«И то правда», — решила Тамара и, на ходу вызывая из записной книжки номер Энглер, вернулась на переднее сиденье «Волги».
— Тамара?
— Ага, это я. Злая! Где вы все, черт побери? Я уже полчаса топчу снег возле коттеджа, никто не открывает.
— Олежа в Москве. Пляцидевский на Московском проспекте. Мы с Андреем будем через пятнадцать минут… ха, если не вмажемся в «Запорожец». Потерпи, сейчас подъедем.
— А при чем тут «Запорожец»? — удивленно пробормотала Тамара в уже издающую короткие гудки трубку. И принялась отбиваться от предложений таксиста съездить в какой-нибудь ресторанчик перекусить.
Первое, что сделала Вика через двадцать минут, когда они вошли в дом, это окинула Тамару оценивающим взглядом. И поморщилась:
— Фу! Выглядишь так, будто вернулась не с курорта, а из кичмана. Чем ты там занималась? Шлялась по кобелям? Или не вылезала из кабака? Хоть покаталась на лыжах?
— Не на лыжах, на сноуборде. Покаталась. Вернее, попробовала. — Тамара доволокла до своей комнаты большую дорожную сумку, не мудрствуя лукаво, перевернула ее над кроватью и принялась вытряхивать на покрывало подержанное за десять дней барахло. — Вообще-то, там полный отстой. Не сезон. Почти все трассы закрыты. Как у тебя?
— Тоже отстой. Надо было поехать с тобой. Здесь я чуть не загнулась со скуки. Но ничего. «И это пройдет». Послезавтра собрание акционеров. Такое предчувствие, что для меня опять начинаются гонки.
— Надеюсь, для меня тоже, — сказала Тамара.
По полной программе оттягиваясь в Красной Поляне, она ни разу не удосужилась позвонить ни Магистру, ни Коле. Пора было наверстывать упущенное.
Первым Тамара набрала Мишин номер.
— Привет. Как живешь? Регулярно? Что новенького?
— Нашел Светлане покупателей на коттедж и на джип, — отчитался Магистр. — Николай сейчас занимается оформлением документов.
— А что у него с испанской недвижимостью?
— Говорит, что сам ничего сделать не может. Надо ждать, когда толстая выйдет из лазарета.
— А она разве не оформила на Колю доверенность?
— Он говорит, что ничего не оформляла.
«Как бы не так, — улыбнулась Тамара и набрала номер Николая. — Оформила еще месяц назад. Не зря ж к ней в лечебницу приезжали двое типов из консульства».
— Коля, привет. Как поживаешь? Как твоя подопечная?
— Поправляется. Вернее, поправилась. Ее уже хотели выписывать, но она оплатила еще две недели. Говорит, чтобы закрепить курс лечения. Но я думаю, она просто боится тебя.
«Несомненно! А еще, милый Коля, она дожидается, когда ты разберешься с коттеджами на Коста-дель-Соло, получишь чек, и можно будет, выйдя из лазарета, сразу свалить в какой-нибудь Гондурас».
— Нотариуса так и не приглашали? Доверенность на тебя не оформили?
— Нет, — не дрогнувшим голосом соврал Николай. — Как я Светлане ни предлагал, она ни в какую. Наверное, не доверяет.
«Я тебе тоже не доверяю, двуличный мерзавец. Кого решил провести? Меня?!! — улыбнулась Тамара. — Нет, приятель, для этого ты слишком прост. И до сих пор не подозреваешь, что каждый твой шаг под контролем».
— Всё еще пользуешься услугами телохранителей?
— Ага. А что? — насторожился Николай.
— Да нет, ничего. Просто не понимаю: такой большой мальчик и таскаешь за собой двоих нянек, — игривым тоном заметила Тамара. — Тебе-то, вроде бы, ничего не угрожает. Так зачем впустую тратить бабло?
— Эти парни оплачены на месяц вперед. Я им предлагал взять отпуск. Они ни в какую. Так и хрен с ними, пускай охраняют. Мне веселее.
«Дубовый ты, Коля. Дурак дураком! Тебе, пролетарию, даже ни разу не пришла в голову мысль, что тебя вовсе не охраняют. Тебя пасут!»
— Коля, как только чего, сразу звони. Договорились?
— Хорошо, позвоню.
«Хрен ты позвонишь, негодяй! — Тамара отключила трубу и принялась сортировать сваленное на кровать барахло. — Впрочем, мне это по барабану. Не очень-то я и нуждаюсь в твоем неуклюжем вранье. Как ни крутись, а толстуху ты не прикроешь. Всё равно изведу эту гадину!
И, кстати, тебя на пару с ней! Ой, до чего ж не люблю тех, кто пытается водить меня за нос!»
ПЛЯЦИДЕВСКИЙ
