Виктор Степанычев - Жара
Судя по «винторезу», висевшему за его спиной, это был не кто иной, как Данила-мастер.
— Перехвати страховку, я закреплю ее, — тяжело дыша, сказал Дрозд.
Митяй подтянул к себе ослабший фал, а Дрозд, захлестнув его за камень, законтрил узлом.
— Можете отпускать конец, — доложил он Веклемишеву. — Держится…
Дрозд и Митяй одновременно шагнули вперед, нагнулись к висевшему над обрывом товарищу и ухватились руками за его одежду и снаряжение.
— Готовы? — спросил Дрозд. — Тянем на счет «три». Один, два, три!
Они рывком выдернули на тропу висевшего, который помог им, оттолкнувшись руками от камней, едва его тело до половины вышло из обрыва. Данила-мастер отполз от края и сдернул с головы шлем.
— Ну, блин, достало же меня это свободное парение. Спину ломит… — только и выговорил он, растягиваясь рядом с командиром.
В это же время Веклемишев и Говорун стравили слабину фала, и тот вытянулся стрункой от камня, на котором его закрепил Дрозд, вниз в обрыв к висевшим на нем двум «тамбовцам».
— Кому парить, а кому тянуть, — беззлобно ответил Даниле Говорун, разминая онемевшие пальцы. — Кого следующего спасаем, Вадим Александрович?
— Как ты, Стоян? — крикнул в темноту Веклемишев. — Еще продержишься чуток?
— Если обогрев типа капельного обещаете, так уж и быть, постою, — донесся снизу бодрый голос Димитра.
— Занимаемся воздушным тандемом, — распорядился Вадим. — Митяй, отвязывай Данилу и бросай конец фала Стояну — пусть готовится к подъему. Дрозд, перебирайся к нам, попробуем вытянуть сладкую парочку.
Разместиться на крохотном пятачке втроем было непросто, поэтому вначале за веревку ухватились Говорун и Дрозд. Поднатужившись, они с трудом, но все же подтянули висевших бойцов примерно на полметра, и тогда к работе присоединился Веклемишев, стоявший за ними. Он ухватился за вытравленную из пропасти страховочную веревку и потянул ее вместе с Говоруном и Дроздом. Скоро на краю обрыва показалась голова в шлеме-«киборге». Боец попытался ухватиться за камни руками, однако было видно, что у него заледенели руки и пальцы практически не работали.
— Донник, ты жив? — натужно вопросил Говорун.
— Х-х-х… — послышался в ответ то ли хрип, то ли это была попытка вымолвить доброе слово.
— Понятно, — сквозь зубы произнес прапорщик. — Потерпи чуток, болезный…
— Дрозд и я держим Донника, Говорун, попробуй перевалить его через край, — дал команду Веклемишев.
Общими усилиями они смогли-таки затащить Донника на тропу.
Говорун отстегнул его от страховки, оттянул от края и присоединился к Веклемишеву и Дрозду. Второго в шесть рук достали без особых проблем. Последним тащили Стоянова. Тут уже и Митяй подключился. Усилиями четверых Димитр вознесся из обрыва, как в скоростном лифте — резво и бесшумно.
— А вот и я, господа офицеры, — весело сообщил Димитр. — Рад снова лицезреть ваши милые интеллигентные лица.
— Насчет интеллигентов пропустим, а за «милые» можно и схлопотать, — задумчиво произнес Дрозд, ухватил капитана за шиворот и вытащил на тропу.
— Фи, какие вы мальчики грубые, — ласково сообщил Стоянов, отползая от края обрыва и укладываясь на камни. — Вот ведь, твою в дышло, приключение…
— Что с вами произошло? — спросил у Димитра Веклемишев. — Вроде не дилетанты в горах.
— Сдуло, — лаконично пояснил Стоянов. — Шли нормально, и вдруг — сумасшедший порыв ветра. Нас словно бумажных — в воздух и, согласно закону всемирного тяготения, вниз. Как Тамбовцев удержался и смог нас удержать, одному богу известно. Я рядом с карнизом оказался, зацепился, встал, попробовал дать слабину, чтобы Данила-мастер по веревке поднялся на руках, но тут Иван Алексеевич заорал, что его утягивает на Донника и Лемеха. Так мы и остались висеть, как виноград перезрелый, равновесие соблюдая, вас ожидаючи. А что это майор наш молчит? Эй, командир, ты как?
В суматохе работы все забыли о майоре. Тамбовцев лежал не шевелясь там, где его оставили. Он не поменял положения. Его руки были вытянуты вдоль тела, а ноги, как он охватывал ими камень, широко раскинуты.
— Иван, что с тобой? — склонился над Тамбовцевым Вадим.
Ответом было молчание. Открытые глаза майора, не мигая, смотрели в мрачное темное небо, затянутое облаками.
— Спирт есть? — бросил через плечо Веклемишев.
— Конечно, Вадим Александрович, как без него при нынешней-то слякоти, — пробасил Говорун. — Вот держите.
— И мне тоже обещали, — подал голос Стоянов.
— Получишь и ты… когда-нибудь, — ответил ему Веклемишев, откручивая колпачок с фляги. — Если захочешь…
— Вот так всегда! Как что, так Стоян. А как где, так накося выкуси.
Вадим аккуратно влил в полуоткрытый рот Тамбовцева граммов пятьдесят спирту. Майор секунду помедлил, сделал быстрое глотательное движение, однако на этом его активность и закончилась. Он по-прежнему лежал недвижно, не подавая признаков жизни, лишь пялясь широко открытыми глазами в небо.
— Маловато будет для нашего Ивана Алексеевича, — знающе подсказал в спину Вадима Говорун. — Раза в два увеличьте дозу, товарищ полковник.
Веклемишев повторил опыт, влив в майора по совету его подчиненного увеличенную дозу «лекарства». Судорожный глоток вновь сменился летальной неподвижностью, правда, ненадолго.
Секунд через десять Тамбовцев сделал мощный выдох, опалив окружающих в радиусе трех метров горячим запахом спирта, потом не менее мощно вдохнул в себя воздух и выдал длинную, донельзя красочную тираду. Помянув силы черные и светлые, земное и небесное, перечислив ряд тварей живых, а также их ненаучные межвидовые гибриды, не забыв про предков, майор шевельнул руками и медленно перенес их над бедрами к паху.
Пальцы ласково дотронулись до причинного места и застыли.
Тамбовцев шевельнул ногами и потихоньку начал их сдвигать.
— У-у-у-х-х, твою же налево… — ударило завершающим аккордом по окружающим скалам и отозвалось многократным эхом: — «Х-х-х… во-во-во — о-о…»
— В камень упираясь, энтим местом четверых держать больше часа — это же настоящий подвиг. За такое сразу Героя надо давать, — восхищенно произнес Говорун. — Иван Алексеич, как там ваша куриная радость — не сильно пострадала?
— Это у тебя куриная радость, а у меня — мужская гордость! — громогласно возвестил Тамбовцев. — А вы, балбесы, теперь все свободное время на стенках висеть будете, горную подготовку отрабатывать. А то сквозняк легкий дунул — они и посыпались, как ранетки перезрелые. Я вас…
План-конспект будущих занятий с подчиненными, несмотря на его тезисность, был емок и красочен в деталях.
— Ожил наш командир! — умильно сообщил всем Стоянов. — Заговорил. Только вы потише нас костерите, товарищ майор, а то от вашего баса камнепад может случиться.
Тамбовцев, высказав все, что у него нагорело на душе, замолчал, немного поработал ногами, разводя и сводя их, и сел.
— Можно всем по глотку с устатку, — видя, что майору «лекарство» уже без надобности, передавая флягу Говоруну, распорядился Веклемишев.
— По хорошему глотку? — уточнил прапорщик.
— По среднему, — отмахнулся от него Веклемишев и обратился к Тамбовцеву: — Ну, ты как, Иван? Ожил?
— А куда я денусь? — вздохнул Тамбовцев. — Вы вовремя подвалили. Думал, кранты нам всем. Уже сознание терял, когда ваши голоса услышал…
— Троих… — послышался за спиной негромкий говор.
— Нет четверых…
— Троих. Стоян на карнизе стоял…
Вадим понял, что зреет очередная легенда Отдела, которая будет передаваться из уст в уста. И легенда сия расти и шириться станет и превратится в героический сказ о том, как майор Тамбовцев на… в общем, на «радости-гордости» всю свою группу в обрыве держал ночь, день и еще одну ночь…
Глава 14. Петрович — Александру! Получи пятерку!
Вадим разгреб мелкие камни, скрывающие содержимое тайника, и вытащил из углубления в скале веревочную лестницу. Тонкий капроновый трос уходил вниз по щели и пропадал в темноте. Устройство было донельзя простое: тот, кто хотел взобраться на стену, дергал за этот тросик, и лестница вытягивалась из тайника и падала вниз. Поднявшись на тропу из ущелья, человек, воспользовавшийся лестницей, опять прятал ее в тайник и заваливал мелкими камешками. А для спуска предназначалась веревка с узлами, которая лежала здесь же в тайнике. Ее просто бросали вниз с тропы, и по ней опускались по отвесной стене. Затем веревка пряталась в щель, идущую от самого верха до самого дна ущелья, чтобы не болталась на виду. Кто приходил позже, а это были люди знающие — чужие здесь обычно не ходили, — поднимал и укладывал ее в тайник. За речкой, на той стороне ущелья, в скалах был узкий проход с вырубленными в камнях ступенями, круто поднимающимися на гребень горы. Кто и когда наладил эту переправу, история умалчивала, однако пользовались ею, похоже, регулярно и по сей день. По крайней мере, тросик, за который вытягивали из тайника лестницу, выглядел совсем новым.
