Александр Белов - Поцелуй Фемиды
— Мне гуда надо! — смогла выговорить она и мотнула головой в сторону сортира.
— Е-мое…
Саша наконец догадался, что произошло. Система заполярных сортиров — это особая статья в жизни каждого северянина. «Это что-то нечто», как сказал бы их новый знакомый, авиадиспетчер. Ветер забавлялся и хлобыстал деревянной дверкой, как хотел. Привязанный изнутри к ручке, плясал в воздухе обрывок веревки: эта нехитрая конструкция заменяет в подобных строениях задвижку. Но то, что находилось внутри «скворечника» просто не поддавалось описанию. Традиционное «очко» буквально обросло глыбой зловонного льда, на которую всякому страждущему, прежде, чем справить нужду, приходилось взбираться и там удерживаться.
Немудрено, что развращенная евро-комфортом иностранка не знала, как ей поступить в этой ситуации. И за отсутствие необходимых навыков едва не заплатила жизнью. -
— Пойдем в тепло!" — крикнул ей Саша. — Что-нибудь придумаем.
«Что-нибудь придумаем» означало в данном случае ведро из-под угля, установленное в тамбуре барака специально для слабого пола. Когда несчастная Лайза вновь присоединилась к компании на кухне, ее лицо выражало крайнюю степень стыда и страдания.
— Теперь поняла, что значит «мочить в сортире»? — спросил девушку Витек. — Наши нужники — мощное оружие против глобализма. А тех, кто учит подрыву нашей экономики, будем намочить, а морозить!
— Лайза, мне одно непонятно… — серьезно сказал Саша, решительно закрывая в буквальном смысле скользкую тему. — Комбинату отпущено три недели жизни. Где же мы найдем такого партнера, который согласится работать на таких условиях?
—. А не надо нигде его искать, — ответила девушка, пытаясь унять сотрясающую ее дрожь. — Комбинат в состоянии сам себе родить посредника. Дочернюю фирму в оффшорной зоне. Вот смотри…
Лайза снова начала передвигать по столу таблетки и кусочки сахара. Но при этом её так трясло, что виртуальные вагоны с глиноземом равно как и вагоны с готовым алюминием выскальзывали из посиневших пальцев и вообще скатывались со стола.
Саша сдернул с гвоздя свою куртку и накинул ее на вздрагивающие плечи «консультанта».
— Оффшорную фирму открыть сейчас не сложно, — продолжала Лайза. — Если постараться, то и за неделю можно уложиться. А я за это время, если будет позволено, поработаю с юридической группой и помогу подготовить правовое обоснование.
Саша неожиданно для себя потерял нить разговора. Когда он набрасывал куртку на плечи девушки, ему в голову залетела шальная мысль. Он подумал, что, несмотря на кажущуюся худобу, под свитером у консультанта кое-что имеется… И притом в достаточном объеме!
— Насколько можно быть уверенными в том, что завтра удастся договориться о поставке сырья?
— Да-да, конечно, — сказал он совершенно невпопад, поскольку страшно заинтересовался строением Лайзиного уха, и положил ей руку на плечо.
Девушка, против ожидания, не отодвинулась, а даже наоборот. Саша в свою очередь не убрал руки. Так они и сидели, с деловым видом продолжая таращиться на рассыпанные по столу таблетки и куски сахара.
Злобин, несмотря на полное отсутствие деликатности, каким-то образом уловил изменения в их настроении. Не похоже, что они по-прежнему намерены обсуждать свои алюминиевые проблемы. Он поднялся с насиженного табурета, хмуро попрощался и сказал, что пошел спать… «Кажется, шеф втюрился, как оглобля в чужую телегу, — думал он с одобрением, идя по коридору. — Американочка ничего, только тоща, как святая моща. У Саши будет тяжелая ночь…».
Буран бушевал трое суток. В гостинице-бараке было холодно, душно и влажно одновременно. А главное, совершенно не понятно, когда закончится этот природный катаклизм. С головами, полными четких планов, Белов и Лайза вынуждены были сидеть сложа руки и ждать у меря погоды. Всякая связь с внешним миром, включая даже возможность пешей прогулки до соседнего крыльца «аэровокзала», была утрачена полностью.
Подавленное настроение усугублялось однообразной, надоевшей до чертиков пищей, запас которой, как и запас дров, подходил к концу. Приходилось во всем экономить, чему сильно препятствовало наличие в гостинице старшего лейтенанта Кащенко, который в свое время не озаботился покупкой продуктов. Бортинженер, опухший от пьянки, регулярно являлся на кухню в момент трапезы. На вопрос, где нынче находится его друг и командир, Кащенко коротко ответил:
— У своей бабы.
На второй день Витек, случайно заглянувший в комнату соседа, обнаружил там трехлитровую канистру авиационного спирта, уже прилично початую. Кащенко получил по ушам, а канистра была изъята.
— Мало того, что сучонок пьет в одну харю, а закусывать к нам приходит. Мало того, что в таком виде он лететь не сможет, — возмущался Витек. — Так ведь этот спирт им выдают, чтобы детали вертушки не обмерзали. Чем лопасти протирать станешь, урод?!
Мрачнеющую день ото дня компанию несколько скрашивало общество учительницы из окружного центра. Ульяна была манси по национальности и очень юморной тетенькой. Ее неистощимые запасы вяленого муксуна разнообразили общий скудный рацион. А неистощимые рассказы о командировочных приключениях, связанных с облетом тундры, порождали громовой хохот.
— Прилетаю в бригаду и спрашиваю, мол, сколько лет сыночку? А мамаша задирает глаза к небу и начинает считать: мальчик родился в тот год, когда белый олень впервые потерял рога… — с хохотом повествовала учительница. — Представьте: про сыночка не помнит, а про каждого оленя помнит! Хотя детишек всего двое, а этих оленей в стаде больше тысячи!
Лайза изнуряла себя заботами о быте. Она проявляла чудеса эквилибристики, пытаясь помыть голову. А в кухне над плитой за неимением другого подходящего места все время сушилось что-нибудь из ее эфемерного белья. С той ночи, когда они с Беловым, почувствовали, но не реализовали, мощное взаимное влечение, Лайза Сашу как будто избегала. По крайней мере, старалась не оставаться с ним наедине. Александр, в свою очередь, тоже всеми силами старался убедить себя в том, что служебный роман, да еще и от нечего делать, — самый гиблый вариант.
Буран прекратился ровно через трое суток и так же внезапно, как и начался. В шесть утра спящих постояльцев разбудил радостный клич
Витька. Ему удалось не только выбраться наружу, предварительно расчистив минимальный проход, но и частично освободить от снега одно из окон. Из этого окна в промозглую комнату безудержно лился солнечный свет.
Дружно растолкали Кащенко, который, кстати, накануне уверял, что с двигателем они успели разобраться и поладить в первый же вечер. Идти на поиски командира экипажа решили все вместе, поскольку всем не терпелось поскорее покинуть стены осточертевшего убежища.
Ясное, яркое утро настроило Сашу Белова на волну великодушия. Он даже решил, что не станет, по крайней мере, сегодня, бить морду командиру экипажа. Хотя сейчас он уже не сомневался в том, что вся история с якобы неисправным двигателем была придумана этими ушлым капитаном. Во-первых, из страха перед бураном, а во- вторых, из желания повидаться со своей местной зазнобой. Может быть, причины шли в обратной последовательности, но факт оставался фактом: у Белова украли трое суток, причем в тот самый момент, когда каждый час был на вес золота.
Калитку откапывали сообща. Судя по нетронутой целине, из дома никто не выходил, и буран заточил Ващенко за компанию с возлюбленной в более комфортных условиях, чем всю остальную компанию. Дверь, ведущая в дом, по неписаным северным правилам, была незапертой. В холодной прихожей Витек с размаху споткнулся о пустую пятилитровую канистру, которая при ближайшем рассмотрении была увеличенной копией той емкости, которую изъяли у Кащенко..
Саша с Лайзой внутрь не пошли и остались на крыльце подышать хрустящим чистым воздухом, что первым в этих краях предвещает весну. Саша с удовольствием зачерпнул в рукавицы пригоршню снега и растер лицо. В этот момент из дома раздался нечеловеческий вопль. Орал Витек.
Командир экипажа Ващенко был обнаружен пришедшими не просто пьяным. Он был пьян настолько, что это казалось несовместимым с самой жизнью, а не то что с полетами куда бы и на чем бы то ни было.
XIIСтаренький «Буран», из первого поколения снегоходов, который отыскался в сарае у перепуганной зазнобы скандально пьяного командира экипажа, был не самым подходящим средством передвижения. Но это было все же лучше, чем ничего. Времени, чтобы ждать, когда капитан придет в чувство или когда в Скалистый мыс залетит подходящий борт, у Белова не было.
Витька решено было оставить при экипаже. Он поклялся, что завтра же утром МИ-6 вместе с экипажем, живым или мертвым, но способным управлять вертолетом, будет в поселке Усть-Хрючи. Белову же вместе с Лайзой предстояло на снегоходе преодолеть чуть меньше ста километров по льду Обской Губы: это был самый короткий путь.
