Никита Филатов - Часы от президента
– Вытаскивайте его наружу, только аккуратно.
… Запрокинутое лицо чуть порозовело.
– Делать еще?
– Давай! Все равно уже.
Владимир Александрович нащупал вену и, кажется, попал с первого раза – содержимое ампулы перелилось из шприца в кровь умирающего. Теперь глаза его смотрели на окружающий мир равнодушно, без сожаления и злобы.
– Это ненадолго.
Человек, лежащий на придорожных камнях, разлепил губы и что-то сказал. Шамиль, судя по интонации, ответил отказом, а потом повернулся к Виноградову:
– Он просит, чтобы ты ушел…
– Нет проблем, – майор сделал движение, чтобы встать. Все люди Шамиля остались поодаль, у машин, и он тоже не прочь был оставить умирающего наедине с их командиром.
– Но я сказал, что ты не понимаешь по-нашему.
– Так и есть.
– Сиди. Можешь понадобиться.
Фраза прозвучала совсем невежливо. Владимир Александрович хотел даже напомнить, что не служит в республиканской гвардии и вообще не понял толком, что произошло – но предпочел пока на обострение не идти.
– Ладно. Беседуйте!
Шамиль кивнул и сразу же приступил к делу.
Он спрашивал.
Мужчина отвечал. Иногда начинал говорить сам, но быстро уставал, заходился в кашеле – и Виноградову приходилось использовать все скудные медицинские навыки и подручный аптечный запас, чтобы привести умирающего в чувство.
Владимир Александрович понимал только отдельные слова, такие как: «журналист», «заложник»,»доллар»… Было ещё несколько терминов и выражений, заимствованных из русского языка, но в правильности их восприятия майор был не совсем уверен.
Так продолжалось минут десять.
Потом лежащий на камнях человек сказал что-то насчет Аллаха, закрыл глаза и затих.
– Эй, чего он? – Тронул Виноградова за рукав Шамиль. – Все?
– Все, – подтвердил Владимир Александрович, проделав необходимые манипуляции с веками и пульсом.
Затем протер ладони мокрой от спирта марлей:
– Ну? Может, обьяснишь теперь?
Шамиль поднялся во весь рост и молча, сверху вниз начал рассматривать Виноградова. Владимир Александрович тоже встал с корточек и этим уравнял шансы.
– Ладно… Слушай!
Судя по тому, что услышал майор, его собственные представления о степени человеческой низости были так же далеки от реальности, как мечты курсистки прошлого века.
Оказывается журналистов никто не похищал. Они сами, добровольно сделались «заложниками» кровожадных бандитов.
– Зачем? Славы захотелось? – Поморщился Виноградов.
– Не только…
Страсть Самошина к игре давно уже привела его к состоянию, которое принято деликатно называть «серьезными финансовыми затруднениями». А хозяин того самого казино, которое любил посещать молодой человек, был по странному совпадению уроженцем ныне мятежной горной республики – и даже возглавлял в городе диаспору своих соплеменников.
Некоторое время на проигрыши молодого человека смотрели сквозь пальцы, используя его в качестве «карманного журналиста» и источника в средствах массовой информации. Но когда долги перешли грань, отработать которую мелким стукачеством и заказными репортажами Самошин уже никогда бы не смог, его пригласили на беседу в лесок…
Оттуда изворотливый телевизионщик вышел не только живым-невредимым, но и с одобренным планом компенсации ущерба. Идея заключалась в том, чтобы инсценировать похищение сьемочной группы, получить выкуп и поделить его по справедливости.
В случае успеха Самошин с Гвоздюком получали по двадцать пять тысяч и всемирную славу, а организаторы и исполнители операции – всего лишь жалкие полторы сотни тысяч долларов…
Остальное было делом техники.
Гвоздюк согласился сразу, после первой же бутылки – риска никакого, но деньги реальные. Неделя потребовалась на то, чтобы через постоянно действующие криминальные каналы организовать «встречу» в горах, потом какое-то время готовились «сенсационные материалы», как повод для начала «журналистского расследования», ещё несколько дней корпункт согласовывал в Москве командировку.
Наконец, Самошин с оператором прилетели в район трубопровода. Поснимали для виду пару дней, а потом… «Похищение» прошло как по нотам – водитель из местных все везде подтвердил, шум в прессе поднялся неимоверный, забила в колокола общественность!
Немного подержав всех в напряжении и неизвестности, организаторы акции разослали по дюжине адресов видеокассету с сюжетом о Самошине и Гвоздюке и требованиями выкупа.
Сначала Москва вместе с официальными властями республики пыжилась и надувала щеки. И те, и другие грозились стереть террористов в порошок, призывали к принципиальности, категорически отвергая любой торг с преступниками… Но потом страсти чуть поутихли, и вскоре на базу, где скучали «заложники» пришла весть о готовности заплатить за журналистов требуемую сумму.
Затем сообщили о том, что деньги уже тайком переправлены из России на базу республиканской гвардии и вскоре предстоит обмен.
Однако, следующим вечером в дом, где спали «заложники» пробрался пользуясь беспечностью охраны некий человек. Он предьявил журналистам записку от Виноградова, сообщил о предстоящем штурме базы, о способах сигнализации и о том, что в какой момент боя делать.
Самошин, разумеется, сообщил о визите своим деловым партнерам. Шпиона схватили и выяснив, кто он и зачем послан, довольно быстро замучили до смерти на глазах у обоих русских. Затем банда снялась с базы, предварительно оборудовав её минами и «наглядной агитацией» в виде изуродованного трупа.
Конечно, Самошин тоже переживал кровавые последствия своего «сотрудничества» с преступниками. Но его оператор… Гвоздюк просто-напросто сорвался. Он вообще был послабее характером, к тому же – пьяница, последнее время сутками находившийся на грани истерики.
В новом секретном убежище Виктор Гвоздюк, рыдая, сыпал угрозами все рассказать первому встречному менту, когда их выпустят на свободу. Разумных доводов и аргументов он не воспринимал, и Самошину не оставалось ничего другого, кроме как вновь призвать на помощь «партнеров».
Журналист собственноручно поднес другу стакан водки с растворенной в нем ампулой. «Лекарство» подействовало, и через несколько минут можно было диагностировать тихую и почти безболезненную смерть Гвоздюка от острой сердечной недостаточности.
А вскоре пришло известие, что полковник Асхабов решил все же играть честно. Те, кому положено, получили валюту и оставили в условленном месте «мазду» с Самошиным и тело покойного Гвоздюка.
После этого участникам «похищения» и расправы над близким родственником знаменитого Шамиля надо было срочно сматываться за кордон, в Россию. Но перевалы и горные тропы перекрыли усиленные наряды республиканской гвардии, поэтому пришлось выжидать момент.
Наконец, поступили сведения о том, что специально созданная Асхабовым оперативно-поисковая группа вернулась в крепость. И что сам Шамиль, её командир, сопровождает московского курьера.
Банда тронулась в путь, на границу. Но на территории, которую контролировал уже известный Виноградову «полевой командир»-орденоносец, колонну разгромили…
– Остальное ты знаешь, – сплюнул под ноги Шамиль.
– Не все. Допустим… Допустим, это правда. А когда они должны были отдать «долю» Самошину?
– Шутишь! Зачем ему деньги? Никто и не собирался.
Владимир Александрович хмыкнул:
– С кем поведешься… Верю! А что это за деньги в пакете?
– Пятьдесят тысяч долларов.
– Я разве спрашивал – сколько?
Шамиль поправил очки:
– Они отдали половину, чтобы без обид. Половину оставили себе, чтобы по-честному…
– Кто? – Не сразу понял Виноградов.
– Ну, те, кто перебил бандитов и отнял у них наш выкуп.
– Ага, – Кажется, майор постепенно начал улавливать сложную, основанную на тысячелетиях грабежей и разбоев логику и этику взаимоотношений между вооруженными группировками горной республики. – Значит, сотня вам, сотня им за работу. Верно?
– Верно, – кивнул с облегчением Шамиль. – И из нашей половины я им ещё половину заплатил. За «кровника».
– За какого?
– За этого, – Шамиль показал на труп под ногами. – Такой обычай… Если сам не успел, можно своего «кровника» у других людей выкупить. Понимаешь?
Майор догадался, что лежащий сейчас на камнях человек являлся или главарем банды «похитителей», или одним из тех, кто пытал и убил брата его собеседника:
– Поздравляю. Но… не дороговато ли получилось?
– Честь дороже! – Почти без акцента ответил Шамиль.
Спорить было глупо. В таких вопросах порядочные люди денег не считают – тем более, если они не свои.
– Все. Поехали.
– Подожди, – Виноградов снова присел рядом с трупом.
– Поехали!
– Сейчас, – руки Владимира Александровича начали торопливо обшаривать карманы лежащего. – Сейчас…
– Чего ищешь? Бумажку?