Дон Пендлтон - Боевая маска
Диджордже коротко хохотнул и спрятал взгляд на дне своего стакана. Он отпил глоток виски и снова поднял глаза на Болана.
— Только ослы позволяют надеть на себя форму, разве не так? Ты сжег свою повестку, а?
— Только ослы сжигают свои повестки, — дружелюбно заметил Болан. — Есть способы и получше. Я слышал, что кое-кто покупал себе замену.
Брови Диджордже поползли вверх и он вопросительно посмотрел на Мараско. Казалось, он глубоко задумался.
— Ты прав, я об этом тоже слышал.
— Не может быть и речи о том, чтобы напялить форму на Фрэнки Ламбретта, — сухо отрезал Болан. — Форма и тюрьма для меня — одно и то же. Спасибо, но я как-нибудь обойдусь.
Он взмахнул рукой, словно отметая от себя саму тему подобного разговора.
— Послушайте, Дидж, сегодня я наткнулся на одну вещь, о которой вы обязательно должны знать. Особенно после этого нашумевшего рейда мексиканской полиции, о котором все только и говорят.
— А! В чем же дело?
Диджордже многозначительно улыбнулся в адрес Мараско, затем его взгляд снова обратился к Болану.
— Где ты сегодня был, Счастливчик?
— Именно об этом я бы и хотел поговорить с вами. Я был в Палм-Вилледж и слышал разговоры ребят про этого Скрюи Луи Пена. Так вот! Думаю, что он сидит сейчас в золотой клетке.
Рука Мараско молнией скользнула к карману. Нервным движением он вытащил смятую пачку сигарет. У Диджордже от такой новости сперло дыхание.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что Скрюи Луи покорешился с Фараонами из Палм-Вилледж. С тех самых пор, как исчез. И еще: я понял так, будто он сам попросил, чтобы его посадили.
Сигарета в пальцах Мараско переломилась пополам и упала на ковер. Он подобрал половинки и швырнул в пепельницу.
— Черт!
— Ну, что я говорил тебе пару часов тому назад, Фил? — торжествующе спросил Диджордже. — Нужно, чтобы кто-нибудь поговорил со Скрюи Луи.
— Что это на него нашло? — недоуменно спросил Мараско.
— Вопрос, скорее всего, надо ставить иначе: кто займется его лечением?
— А он нуждается в лечении, Дидж? — невозмутимо поинтересовался Болан.
Диджордже снова бросил быстрый взгляд на Мараско.
— Несомненно, Фрэнки.
— Я лучше работаю в одиночку, — заявил Болан.
— Мне нравится, как ты работаешь, Счастливчик.
Болан встал с кресла и осторожно поставил свой стакан на стол.
— Спасибо. По утрам у меня зрение лучше.
— Каждый человек имеет право выбирать место и время для выполнения своей работы, — торжественно произнес Диджордже.
— Пойду лягу, а то я под собой уже ног не чую.
— Иди, Фрэнки, отдыхай.
Диджордже вперил в Мараско мрачный взгляд.
— Продолжай работать в том же духе, Счастливчик, и у тебя скоро появится крестный отец. Что ты на это скажешь?
— Это было бы просто здорово! — выпалил Фрэнки.
Он извинился и вышел из кабинета. Диджордже и Мараско остались наедине. Первым заговорил Фил:
— Ну, что?
— Все логично. Такой парень, как он, не колеблясь, подставит за себя другого.
— Он из породы тех, кто в один прекрасный день становится капо. — С улыбкой заметил Мараско. — Держи с ним ухо востро, Дидж.
— Еще бы! За это я тоже несу ответственность. После себя нужно оставить наследника. Давай трезво смотреть на вещи, Фил. То, что я говорю, вовсе не направлено против тебя, но кому я оставлю все то, что имею, а? Кому?
— Уж точно не мне, Дидж, — честно признался Мараско.
— Скажи ребятам, чтобы по Лу поставили свечку.
— Хорошо, Дидж.
— Интересно… — чуть слышно произнес капо, — как ты думаешь, Андреа не разочаровалась во Фрэнке Счастливчике?
Мараско расплылся в улыбке.
— Я смотрю, ты рассчитываешь стать не только крестным отцом, а, Дидж?
— Возможно. Да, вполне возможно. Вот было бы смешно, правда?
Глава 17
Тим Браддок подался вперед, сидя на скрипучем стуле.
— Не понимаю, как вы могли допустить такое! Так себя скомпрометировать, Чингиз!
Канн сохранял олимпийское спокойствие.
— Я не был по уши в дерьме до тех пор, пока не вмешались вы, Браддок. Я держал этого типа у себя и об этом не знала ни одна живая душа. Он никому не мешал и, к тому же, собирался заговорить. Вы же его перепугали до смерти, и теперь он требует, чтобы я либо предъявил ему обвинение, либо выпустил на свободу.
Шериф встал, сплюнул на пол табачные крошки и добавил:
— Кстати, я не видел вашего ордера, Тим.
— Этим как раз сейчас занимаются.
— Какие мотивы? — с нескрываемым отвращением спросил Канн.
— Выбор богатый. Для начала могу предложить преступный сговор, затем запугивание и, наконец, умышленное убийство.
— И в каком же городе произошли эти гипотетические преступления, Браддок?
Капитан безмятежно улыбнулся.
— Сговор имел место в Лос-Анджелесе, и мы можем это доказать. Преступления были совершены в трех, если не четырех графствах. Сакраменто сотрудничает с нами по этому делу. В этом штате мы уничтожим Синдикат, Чингиз, независимо от того, будут нам помогать провинциальные полицейские или нет.
На лице Канна не дрогнула ни одна жилка.
— Мне сообщили, что операция «Тяжелый случай» отменена.
— Верно. Специальным приказом я был прикомандирован к окружному прокурору. Мы начинаем чистку отсюда, Чингиз, с вашего маленького, мирного и спокойного городка. И вы, перво-наперво, должны объяснить мне, почему укрыли у себя опасного преступника, находящегося в розыске.
— Кто сказал, что он в розыске?
— Давайте оставим эти семантические тонкости!
Шериф Канн сдвинул шляпу на затылок и потер лоб.
— Нет никаких доказательств, что Пена каким-то образом связан с кошмаром, разразившимся в городе, и вам это известно. Можете не сомневаться, если бы такие доказательства существовали, Пена уже давно сидел бы в камере в ожидании суда. А факты таковы, Браддок, что я принимаю у себя человека, который либо состоит, либо не состоит в организации, о которой вы говорили.
Канн резко сорвал с головы шляпу и со злостью швырнул ее на пол.
— Черт побери, в конце концов! Мне надоело нести чушь! Давайте поговорим по-мужски, Браддок!
Капитан изобразил на лице улыбку и, в свою очередь, запустил шляпу в противоположный угол кабинета.
— Хорошая мысль!
— Пена страшно напуган. Он сорвал порученное ему дело и, что хуже всего, понимает, что ему никогда не справиться с таким парнем, как Мак Болан. Пена испытывает страх, он честолюбив, но стареет и знает это. К тому же он не хочет возвращаться домой, попав в опалу. Так обстоит дело. Он вполне может показаться симпатичным. Я мог бы запросто с ним договориться, если бы не знал, кто он. Хотите знать, какую сделку он мне предложил? Я помогаю ему покончить с Боланом, он, вновь обретает доверие и, в свою очередь, устраивает дело таким образом, что я получаю премию в сто тысяч долларов. Именно это и привело его ко мне.
— Ну, и что вы решили? — ехидно спросил Браддок.
Канн высокомерно процедил:
— Не пытайтесь оскорбить меня, капитан. Вы знаете, что я думаю о полицейских, замешанных в темных делишках. Двадцать лет тому назад я засадил бы Пена за решетку и сделал бы все возможное, чтобы добиться вынесения обвинительного приговора. Как вы хотите сделать сейчас. Но, если в пустыне и можно чему-либо научиться, то это терпению.
Здесь нет разницы между месяцем и годом. Я все еще не дал Пена свой ответ и держу его на коротком поводке. На нем он и останется.
А пока Лу лег на дно. Он бы и дальше вел себя смирно, если бы вы не устроили весь этот бордель.
— Каким образом вам удается держать его на привязи? — спросил Браддок, проявляя замечательное самообладание.
— А мы с ним торгуемся. Он понимает, что деньги меня не интересуют. Но существует одна вещь, крайне привлекательная для меня, и об этом ему очень хорошо известно. Поймите меня, Браддок, эти подонки нарушили покой моего города, а этого я не могу спокойно переварить. Я хочу добраться до них всех, до единого.
— Ну, и как же выглядят ваши торги?
— Очень похоже на мирные переговоры в Париже. Я, например, говорю ему: «Значит так, Лу, я даю тебе два пальца Болана за три головы мафиози». А он отвечает: «Я подумаю об этом, Чингиз». День или два он размышляет, затем делает мне контрпредложение, а поскольку оно меня, ясное дело, не устраивает, я поднимаю ставки.
— Вы это серьезно, Чингиз?
— Абсолютно.
— Почему Пена так уверен, что у вас есть интересующий его товар?
Канн пожал плечами.
— Я вожу его за нос. Послушайте, Браддок, я уже сказал вам, что этот тип боится возвращаться к себе. Чем больше времени он проводит вдали от дома, тем сложнее ему будет предстать перед боссом с пустыми руками. Я же даю ему надежду.
Браддок задумчиво смотрел в окно.
