Сергей Бакшеев - Осколок в голове
Майор с облегчением вспомнил, что у старшего лейтенанта нет жены, и родители его проживают в другом городе. Получается, что никто его сегодня не хватится. Если только на службе. Лейтенант должен написать рапорт после дежурства. Но рапорт может написать и Евтеев.
Майор решил, что надо обязательно утром появиться в отделении и как-то невзначай разрулить ситуацию. Сделать вид, что нет ничего особенного в том, что Мартынов не пришел с дежурства. Намекнуть, что Мартынов жаловался ему на плохое самочувствие и вроде даже хотел отлежаться и подлечиться в выходной день. Главное, выиграть один-два дня, а потом исчезновение сотрудника может предстать совсем в другом свете. А может, отправить его в отпуск? Сказать, что подписал рапорт на очередной отпуск, и тот уехал к родителям?
Нет, жизнь еще не кончается! И из такой ситуации можно выкрутиться.
Майор с энтузиазмом рыл яму. Он устал, измазался в песке, исцарапал пальцы. Яма все еще была неглубокой, но время неумолимо клонилось к рассвету, и Петелин посчитал ее достаточной. Он обошел лежащее тело и, скривив лицо, словно брался за что-то мерзкое и неприятное, толкнул старшего лейтенанта. Тело качнулось, сделало пол-оборота и легло в яму на спину.
Майор стал спешно забрасывать его песком. Начал он с ног, а когда приблизился к голове, то от страха отпрянул. Из-под полуопущенных век на майора смотрели удивленно-вопрошающие глаза старшего лейтенанта. Зрачки смотрели прямо! В упор!
В какой-то момент майор подумал, что Мартынов жив, и это испугало еще больше. Он осторожно склонился над лицом лейтенанта, туловище которого было уже полностью засыпано холодным песком. Глаза были сухими, в матовой поволоке, темная тень от носа закрывала половину плотно сжатых в немом укоре губ. Растрепанные волосы почти касались бровей, и майор подумал, что Мартынов был еще совсем молод и, подражая современной моде, старался отращивать волосы, насколько позволяла служба.
Петелин поводил ладонью перед лицом Мартынова, остановил ее прямо напротив рта – ни малейшей реакции зрачков или дыхания он не заметил. Майор прикоснулся ко лбу Мартынова. Кожа была холодной.
Засыпать лицо и открытые глаза было неприятно, но, после того как песок перестал ссыпаться с впалых щек и прикрыл рот, лоб и впадины глаз, стало легче. Петелин сгреб голыми ладонями последние шепотки земли и присыпал те места, которые ему казались недостаточно закопанными. Образовался холмик. Яму он выкопал все-таки неглубокую. Холмик был, конечно, заметен, если стоять рядом. Но издалека ничего не углядишь, да и кому придет в голову шляться по пустой степи?
Солнце выпростало любопытные лучи из-за горизонта, но новую могилу еще не успело обнаружить. Длинная многометровая тень от уазика прикрывала свежевырытый холмик. Пора было уезжать.
Петелин прибрал монтировку. Глядя на могильный холмик, он неожиданно поднял руку, чтобы перекреститься, хотя никогда этого не делал. На полпути ото лба к животу рука подло ушла в сторону. Майор склонил голову, будто застигнутый в чем-то постыдном, плюнул на землю и, нахмурившись, сел в машину. Уехать. Побыстрее уехать отсюда, свербила одна мысль.
Резко повернув ключ зажигания, он услышал лишь предательское бзыканье стартера. Двигатель молчал. У майора все похолодело внутри. Он повернул ключ снова. Стартер вновь издевательски пискнул, словно был живой и его пощекотали. Зябкий пот заструился по вискам Петелина. Он сильно вспотел, когда рыл могилу, и сейчас новый пот показался ему густым и липким, как холодный сироп. Что будет, если он застрянет здесь, рядом с этой чертовой могилой?
Майор покосился на холмик. От взрыхленной земли исходил легкий пар, будто земля дышала.
Внезапно он почувствовал, как кто-то смотрит на него справа через боковое стекло. В этот момент Петелин осознал, что значат слова: душа ушла в пятки. Что-то внутри ухнуло вниз, обнажив леденящую пустоту, которую мгновенно заполнил панический животный ужас.
Петелин медленно повернул голову, уже понимая, что жизнь рушится, как сорвавшийся с серпантина автомобиль, летящий в пропасть. Сейчас он увидит глаза свидетеля, и это будет значить, что летящий автомобиль (его жизнь) грохнулся на камни и взорвался.
ГЛАВА 21
Хасим. Остановка в Отраре
Каждый день караван Хасима делал длинные переходы. Надо было спешить, наступала весна, и неумолимо приближался срок, назначенный Тохтамышем. Привалы были сокращены до минимума, люди и животные устали, но Хасим жестко поддерживал набранный темп, обещая всем хорошее вознаграждение.
Где-то там, в далеком Сарае, томился сын Рустам. «Гостеприимство» нервного переменчивого хана могло в любой момент обернуться жестокой показательной расправой.
Войдя в родные земли, Хасим решил идти северным путем вдоль русла Сырдарьи. Южный путь вдоль Амударьи, через Бухару и Самарканд, где восседал Тимур, казался ему более опасным. Эмир не приветствовал торговые связи с Золотой Ордой, мог запретить дальнейший поход любого каравана и уж наверняка приказал бы проверить товар. К тому же Хасим не хотел бередить душевную рану и проходить мимо руин родного города Ургенча.
Длительный привал на два дня Хасим решил сделать лишь в Отраре. Там был большой караван-сарай, где люди и животные могли в нормальных условиях восстановить силы. Первую неприятную новость Хасим узнал еще на подходе к городу, расположенному на границе северных владений Тимура.
У городских стен Отрара разместилось множество шатров, где со всей страны собирались вооруженные отряды. По всему было видно, что армия готовилась к большой войне.
В караван-сарае Хасим встретил богатого купца Джанибека, с которым не раз имел коммерческие дела.
– Куда собирается эта армия? – после обязательного ритуала приветствия спросил Хасим Джанибека.
– Военная тайна, – посмеялся Джанибек. – Со дня на день здесь ждут Тимура. Он сам объявит о новом походе. Но умные люди говорят, что эмир пойдет на Сарай Тохтамыша. Золотая Орда сейчас слаба, как никогда, и Тимур ее раздавит.
Это была вторая неприятная новость для Хасима.
– А я собирался везти товары в Сарай, – горько вздохнул Хасим.
– Забудь об этом! Каждый, кто сейчас оказывает услугу Тохтамышу, становится врагом Тимура. И на то, что такой человек проживет больше месяца, я бы не поставил даже одного дерхе против тысячи. Какой товар везешь, уважаемый Хасим?
– Обычный. Шелка, китайский чай, бронзу, – слукавил Хасим.
– На шелк сейчас цена упала. Китайцы завалили рынок своими тряпками! В любой лавке отсюда и до Константинополя лежат их ткани. Скоро китайцы научатся шить одежду, и тогда нашим портным придется выпрашивать милостыню у дороги, – пошутил Джанибек. – А вот бронзу я взять могу. Дождусь Тимура и пойду в Дамаск. Там этот товар можно сбыть генуэзцам. В Европе пока ценится восточная чеканка.
– Зачем ты дожидаешься Тимура? – удивился Хасим. Ему совсем не хотелось быть в одном городе с грозным эмиром. – Сейчас хорошее время для начала пути.
Джанибек усмехнулся:
– Хасим, ты же мудрый человек, зачем задаешь такой вопрос? Если купец сидит на деньгах, пусть даже под его ногами горы золота, он все равно остается лишь купцом. Торговцу надо дружить с властью, особенно когда она сильна. Власть в любой момент может лишить нас и денег, и жизни. И чем больше денег имеет купец, тем чаще и щедрее надо являть эмиру свою любовь. А если купца обуревает гордыня, то… Ты же помнишь молодого шустрого Хадыра? Не было в наших краях богаче человека. Он слишком быстро сделал большие деньги и подумал, что теперь ему дозволено все. И что, где он теперь? – Джанибек перешел на шепот: – Эмир схватил его, отобрал богатство и отправил в северную тюрьму. Вот увидишь, там его и сгноят.
– А поговаривают, что Хадыр сбежал в Иерусалим?
– Туда скрылся его помощник. Но надолго ли? От нашего эмира далеко не убежишь. Так или иначе, за долги казне все дело Хадыра эмир прибрал к рукам. И раздал верным людям из Самарканда.
Хасим кивал, вспоминая, как раньше он завидовал богатству и успеху Хадыра.
Правда, поговаривали, что Хадыр мухлевал с денежными расписками-чеками саррафов. В каждом городе были саррафы-менялы. Торговые люди постоянно пользовались их услугами. Можно было сдать деньги меняле в одном городе, взять от него чек и по этой бумаге получить деньги у другого менялы совсем в другом городе.
Молодой Хадыр начал с того, что создал собственную сеть менял. Потом он понял, что необязательно за все платить чистым золотом. Порой достаточно дать чек и получить взамен хорошую партию товара, а то и целый медный прииск. Иногда бумажкой можно было и в казну налог заплатить. А что денег в итоге не окажется, так это меняла виноват. Какой спрос с честного купца Хадыра? Да и не всегда продавец с полученными деньгами может до нужного города доехать. В дороге всякое случается.
