Андрей Дышев - Крымская ракета средней дальности
Я пожалел о том, что не попросил врача заранее подвязать мне челюсть, чтобы не отвисала. Кажется, никогда еще я не испытывал большего стыда, чем сейчас. Создавалось ощущение, что мое тело наполняется раскаленным свинцом, и под собственной тяжестью я медленно ухожу в землю, и Ирэн уже смотрит на меня сверху вниз, и вот-вот она опустится на корточки, чтобы было удобнее со мной разговаривать… Какова баба, а?! «Надеюсь получить адекватное финансовое вознаграждение». Коротко и ясно. И никаких сантиментов, охов и ахов, которые мне мерещились так долго и навязчиво. А с чего я вообще решил, что в меня можно влюбиться? Из меня проще вытряхнуть деньги, чем размягчить мое сердце. Ирэн, молодчина, давно это поняла. Она жесткий реалист и прагматик. Одинокая молодая женщина. Ей не на кого надеяться, кроме как на саму себя. А я, идиот, упрашивал: ах, не надо жертвовать собой ради меня, я этого не заслуживаю!
– Да, конечно, – пробормотал я, с усердием приглаживая рукой челку. – Если останусь жив, то можешь рассчитывать на фанекватное идансовое… в смысле, на адекватное финансовое вознаграждение…
– Вот и хорошо, – ответила Ирэн и улыбнулась. – Объяснились.
Чувство стыда постепенно отпускало, но душу заполняло какое-то скверное чувство, словно меня жестоко обманули. «Ты сам не знаешь, что хочешь! – сказал я себе. – Когда тебя любят – плохо. Когда не любят – еще хуже!» А чего я, в самом деле, хотел от Ирэн? Бескорыстной преданности и дружбы, какая бывает у мужчин? Но между мужчиной и женщиной ничего похожего возникнуть не может. В отношениях с мужчиной женщина всегда корыстна. Либо она ставит перед собой цель выйти замуж, либо – получить деньги. В самом деле, на кой хрен сдалась Ирэн моя дружба? Что она с ней будет делать? В постель не уложит, в карман не положит. Не съест, не выкурит, не выпьет. Абсолютно бесполезная вещь.
– Алло! – позвала Ирэн и помахала пальцем перед моим лицом. – Очнись!
Я тряхнул головой, возвращая себя в реальность. В унылую неуютную реальность, где все держится на деньгах и не бывает в чистом виде ни романтики, ни любви, ни подвигов.
– Ты можешь немного пройти пешком? – спросила Ирэн, разглядев в моих глазах осмысленность.
Глава 11
НА ПОДИУМЕ И В МОРГЕ
Мы ехали в кузове «Газели», накрытом брезентовой накидкой. Ее край, свисающий над торцевым бортом, плясал на ветру. Когда поток воздуха подкидывал ее достаточно высоко, нам открывался вид на величественную скальную стену, подпирающую высокое голубое небо, на лесные поляны, исполосованные, словно когтями льва, виноградниками, и на море, которое, играя с нами, время от времени выглядывало из-за кипарисов.
– Ты запомнила, как Фатьянова по имени-отчеству? – спросил я.
– Геннадий Петрович, – не задумываясь, ответила Ирэн.
– Кроме адреса, были в договоре еще какие-нибудь реквизиты?
Ирэн отрицательно покачала головой. Она была немногословной и даже не считала нужным говорить мне о том, что собирается делать и в какой последовательности. Словно хотела дать мне понять: я действую самостоятельно, честно зарабатывая деньги, а потому ни спрашивать твоего разрешения, ни согласовывать с тобой свои действия не намерена. Хочешь – будь со мной рядом… Я пока терпел этот свободный полет. Во-первых, потому, что еще не пришел в себя после визита к врачу, а во-вторых (в чем стыдно признаться!), у меня не было с собой ни гроша. А в сумочке у Ирэн пока еще звенела какая-то мелочь. Что ж, пусть даст волю своей инициативе и фантазии, пусть проверит версию с автосервисом и Фатьяновым.
Мы въехали в Нижнюю Поляну. Я подошел к борту и приподнял край тента, чтобы не пропустить злополучное место, где вчера вечером убили Федьку. Ирэн встала рядом со мной и подняла другой край тента. «Газель» проехала под канатной дорогой, черным прочерком разделившей небо. Ухватившись за жирный трос железной лапой, вниз медленно скользил красный вагончик, набитый любознательными туристами. Я успел заметить мальчишку, который таращил глаза на нашу машину и тыкал пальцем в мутное плексигласовое окно…
Вот и мост через Шилку. Здесь это случилось… Словно подчинившись нашему настроению и отдавая дань памяти, «Газель» снизила скорость. Мы впились взглядами в серое дорожное полотно. Наверное, где-то было кровавое пятно, но его либо смыли, либо засыпали песком. Следов разыгравшейся драмы нет, будто не звучал здесь выстрел, и не падал на асфальт, обливаясь кровью, Федька; будто не теснились вчера вечером нетерпеливые машины; будто не сверкали нервно-тревожно проблесковые огни милицейских «Жигулей». Чахлые, выгоревшие на солнце кусты на обочине, пожухлая трава, пыльные камни, похожие на торчащие из земли черепа динозавров. Вот и все особенности места преступления.
Я кинулся к кабине и постучал по ней кулаком. Машина съехала на обочину и остановилась.
– Чего гремите? – услышали мы голос водителя. – Кого-то потеряли?
– Братан! – крикнул я. – Совсем забыл! Зарули в ближайшую «жестянку». Мне надо насчет ремонта машины договориться.
– В ближайшую или хорошую? – уточнил водитель.
– В ближайшую!! – хором ответили мы с Ирэн.
Ближайшая мастерская оказалась в десяти минутах езды. «Газель» свернула с шоссе под указатель на Николаевский дворец, затем еще раз свернула, проехала мимо бетонного забора и остановилась.
Хлопнула дверь. Водитель почему-то вполголоса выругался. Я перепрыгнул через борт и подал Ирэн руку. Как страдала моя несчастная компаньонка, перелезая через борт в коротеньком, обтягивающем бедра платье и туфлях на высоком каблуке! И так коленку согнет, и этак, и край платья одернет, и попросит отвернуться – сама стала красная, как роза, и меня утомила. Чувствую, скоро она станет для меня обузой.
– Пожалуй, здесь ты уже ни о чем не договоришься, – сказал мне водитель.
Я только сейчас посмотрел на мастерскую, и сердце мое упало, как перезрелая груша. Должно быть, еще совсем недавно здесь стоял умеренно приличный сарайчик, обшитый жестью, с широкими воротами, с забрызганным краской и шпатлевкой цехом, в котором от зари до зари махал молотком дядя Вася, выправляя ушибы и царапины на теле машин. Сейчас же нашим взорам предстали дымящиеся обугленные руины без крыши, окон и дверей, окруженные черными лужами. То, что я видел, очень напоминало кадры телерепортажа из какой-нибудь горячей точки…
– Кирилл, ты это не узнаешь?
Ирэн смотрела на меня назидательно и строго, словно мастерская сгорела по моей вине, будто я мог отобрать у дяди Васи спички и сигареты, выключить все электроприборы и крепко закрыть банки с ацетоном, но не сделал этого…
– Сегодня утром, в «Криминальных новостях»…
Ах, да! Она права. Этот сарай показывали по телевизору. Он полыхал ночью, как Везувий, и пожарные поливали его водой из шланга.
– Поехали, я знаю другую мастерскую! – сказал водитель.
Но Ирэн торопливо раскрыла сумочку, повернулась к водителю спиной, чтобы он ненароком не заметил «макаров», вынула несколько мелких купюр и протянула ему.
– Спасибо, мы передумали. Мы остаемся.
Водитель, не считая, сунул деньги в карман, пожал плечами и пошел к «Газели».
– Это не простое совпадение, Кирилл, – негромко произнесла она, глядя на дымящиеся руины и покусывая от волнения губы.
Я понял, о чем она подумала. Я ожидал, что она придет к такому выводу, как только увидел пепелище. И у меня тоже шевельнулась мысль: а вдруг это его рук дело? Но тотчас прихлопнул эту мысль, как комара. Во всяком расследовании важно не увлечься, не перестараться, нанизывая на шампур преступления найденные факты. А то понесет азарт, и на хозяина черного «Лендкрузера» навесишь и затонувшую баржу, и сорвавшийся в ущелье ледник, и теракты в Израиле. При изобилии непроверенных и недоказанных фактов любое расследование рассыпается быстрее, чем даже при дефиците информации. Это я знаю по собственному опыту.
– Ты зря отпустила «Газель», – сказал я.
– Убийца ремонтировал свой джип именно здесь, – твердо сказала Ирэн.
– С чего ты взяла?
Ирэн не ответила и пошла к останкам мастерской. Я с любопытством смотрел на ее ножки в туфлях. Ирэн остановилась перед большой черной лужей. Пойдет по луже или нет? Она обернулась, сверкнула на меня глазами.
– Ну что ты стоишь?
Нет, не пошла, пожалела туфельки. Вернулась.
– Надо обыскать сарай! – решительно сказала она.
– А что это даст?
– Мы можем что-нибудь найти!
– Например?
Я задавал ей элементарные вопросы, но Ирэн терялась. Щеки ее покрылись пунцовыми пятнами. Глаза молили о пощаде. Я поступал жестоко, но не мог остановиться. Она сама определила качество наших отношений. Она зарабатывала деньги. Но я, как работодатель, пока видел только пар, а движения вперед не ощущал.
Наверно, я мстительный человек.
Ирэн поджала губы, издала сдавленный звук, словно замахнулась на меня кулаком, чтобы врезать мне в челюсть, и быстро пошла по разбитой дороге к бетонному забору. Каблуки подворачивались, Ирэн хромала, как потерявшая подкову лошадь. Я усмехнулся. Мне стало немного жалко девушку.
