Сергей Зверев - Старый вор, новый мир
Фомин прищурился.
– Не стоит.
– А если…
– Ничего не «если». Ну приедет братва со стволами. Вот тут их и повинтят по конкретной статье. Такой рамс по нашей вине получится… А так – ну, перетру я с этим фраером из ФСБ, и разойдемся по норам. И вообще, что-то мы с тобой в шпионов начинаем заигрываться. Хотел бы он меня действительно закрыть – не назначал бы неформальную встречу. И так сотни способов есть.
На улице было пусто и тихо. Пройдя неосвещенный дворик, Монах осмотрелся. Неподалеку от ворот Ваганьковского кладбища стоял неприметный серебристый «Опель». В салоне просматривался только один человек – водитель. При появлении Фомина он трижды посигналил фарами, и по этому знаку уркаган понял, что это машина Шароева.
– Здравствуйте, – Олег Александрович приоткрыл правую переднюю дверку и сделал приглашающий жест. – Прошу.
Фомин сел, выжидательно глядя на Шароева – мол, ты мне «стрелу» забил, тебе и начинать.
– Валерий Николаевич, скажите, пожалуйста, ни вы, ни ваши друзья в последнее время… ничего не теряли?
– Рубль железный куда-то в карман завалился, никак не найду, – отозвался Монах, прикидывая, к чему задан вопрос. – Больше вроде ничего. А к чему вопрос, гражданин начальник?
– А вот это случайно – не ваше? Или, может быть, вашего друга Романа Малаховского по кличке Бур? – Шароев протянул собеседнику небольшой, но тяжелый сверток и зашелестел газетой.
Фомин сразу узнал «беретту» – именно она и пропала из борсетки Бура, оставленной в салоне внедорожника.
– Начальник, ты меня на дешевый понт не бери, – спокойно бросил уркаган. – Что это за волына, я понятия не имею. Мне таких за мою жизнь с десяток подбрасывали, да только куда хитрее.
– Давайте не будем валять дурака. – Шароев отщелкнул обойму, демонстрируя, что она пустая. – Пистолет этот принадлежал вашему другу Роману Малаховскому. Его, видимо, выкрали. Дело в том, что…
Рассказ чекиста был недолог. Он вкратце рассказал собеседнику об убийстве научного сотрудника Курчатовского института, присовокупив как бы между прочим, что убийство это мог организовать только Алексей Зеленцов. Так что «беретту» просто могли выкрасть из внедорожника по его заказу. Других версий у комитетчика не было.
– …что его люди выяснили, когда этого несчастного пытали, я пока не знаю, – закончил Шароев. – Однако тут очевидно, что они решили заодно и вас, Валерий Николаевич, подставить. А то как объяснить, что на место преступления подбросили этот паленый ствол, да еще с «пальчиками» Малаховского?
Монах молчал, переваривая информацию. И хотя аргументы чекиста звучали вполне убедительно, верить в ссученность Дюка старому вору просто не хотелось…
– А мне это ты зачем рассказал? – уточнил уркаган, насупившись.
– Чтобы вы, гражданин Фомин, сделали для себя выводы относительно своего окружения.
– Тебе лично это зачем, начальник?
– Фомин, не надо казаться глупей, чем вы есть на самом деле, – бесстрастным голосом ответил Олег Александрович. – Вы ведь все прекрасно понимаете. Вы говорите, что среди ваших корешей все – сплошь замечательные и прекрасные люди, среди которых, как вы изящно выражаетесь, нету ни барыг, ни наркух. И вот выясняется, что ваш друг Зеленцов наладил наркотрафик. Каким именно образом – я вам рассказал. Вопрос: мог он подставить вас с этой «береттой»? Думаю, что мог. Потому что ему это выгодно.
– А если все это обычная гэбэшная подстава? – прищурился Монах.
– Валерий Николаевич… – Шароев спрятал «беретту» в карман. – По результатам дактилоскопической экспертизы я вполне мог закрыть вашего друга по подозрению в убийстве. А заодно – и вас. Однако вместо этого я прошу вас о встрече, послушно приезжаю в указанное вами место… И вместо благодарности выслушиваю упреки.
– Зачем же Лешке меня подставлять? – упрямо возразил вор. – Я ведь ему никогда никакого западла не сделал. В гостях у него недавно был, вроде расстались друзьями.
– Я не знаю всех тонкостей ваших отношений. Я просто последовательно излагаю факты, а выводы следует сделать вам…
Низкий вибрирующий рокот грузовика незаметно вошел в слух и дал себя осознать. Едва взглянув налево, Шароев заметил, как из темного переулка с ревом несется что-то огромное, страшное и неумолимое. Поток белесого света фар на миг ослепил через зеркальце, и чекист, поняв все, лишь крикнул:
– Из машины, быстро!..
Рванув скобу соседней дверцы, он буквально вытолкнул из салона Монаха, после чего с переворотом нырнул через пассажирское сиденье наземь, свалившись прямо на ничего не понимающего Фомина. Однако тут же поднялся, успев подхватить вора и нырнуть с ним в черную тень мусорного контейнера…
Огромный «Урал» впечатал страшный усиленный бампер в водительскую дверку. Громовой лязг, металлический грохот, звон разбитых стекол вспороли вечернюю тишину. Хлипкий «Опель» отбросило, как консервную банку, машина ударилась о бордюр, приподнялась на правые колеса и тут же ухнула набок. Грузовик остановился, дал задний ход и, объехав искореженный автомобиль, покатил по пустынной улице.
И тут из-за ограды Ваганьковского кладбища неожиданно захлопали пистолетные выстрелы. Пули с мягким чвяком прошили крыло грузовика, одна из них вспорола толстую резину переднего протектора, распустив его в клочья. «Урал» тут же тяжело повело в сторону, однако водитель сумел выровнять курс. Он уже почти проскочил до конца ограды, однако следующая пуля попал точненько в лобовое стекло. Тяжелый грузовик вильнул направо и с жуткий скрежетом влепился в фонарный столб. Высокий бетонный стержень угрожающе качнулся и, внезапно переломившись, словно карандаш, смял кабину. Оттуда резво выскочил некто невысокий и, прижимая руку к плечу, помчался к неприметной серой «девятке», припаркованной неподалеку.
Монах, высунувшись из-за контейнера, боковым зрением отметил, как наперерез убегавшему выскочил Музыкант. Несомненно, это он стрелял из-за ограды. Пистолетный хлопок из «девятки» заставил Шуру схватиться за живот, отшвырнув на асфальт. Водитель «Урала» запрыгнул в «жигуль», и тот, споро развернувшись, понесся прочь, унося в темноту алые огни габаритов.
И наверняка бы скрылся, если бы не Роман Малаховский. Огромный черный «Хаммер» неожиданно выехал со двора, блокируя убийцам путь к отступлению. Пронзительно заскрежетали тормоза, клинящие колеса, жарко засипела стирающаяся до корда резина. Чудовищный внедорожник несло по асфальту, как громадные бронированные сани, и водителю наверняка стоило огромного труда развернуть машину так, чтобы беглецы не сумели уйти.
Все произошло почти мгновенно…
Водитель «девятки» не успел ни притормозить, ни принять в сторону – он со всей силы впечатался в боковину огромного джипа.
Фомин с Шароевым подбежали к месту аварии. Удар был настолько силен, что тяжелый внедорожник даже немного отбросило. А вот «девятка» была искорежена до неузнаваемости. Кузов выгнулся, пороги расплющились, движок въехал в салон. Мозаики разбитого лобового стекла льдинками плавали в антрацитно-черной луже масла, вытекающего из расколотого картера. На смятой в стиральную доску крыше с тихим треском лопалась и отслаивалась краска. Над машиной курился легкий дымок.
Из помятого джипа, прихрамывая, выскочил Бур с монтировкой в руках и рванул дверцу разбитого «жигуля». На правом переднем сиденье полулежал моложавый мужчина, похожий скорее на преподавателя бизнес-школы, чем на киллера. По остекленевшим глазам и неестественно вывернутой руке было очевидно, что он мертв. А вот водитель «девятки», как ни странно, не только остался в живых, но и пострадал не слишком сильно: за секунду до удара в «Хаммер» он приоткрыл дверку, пытаясь выскочить и даже почти успел сделать это. Тихонько постанывая, он с ужасом смотрел на страшного бритоголового мужчину с монтировкой, занесенной над головой.
Бур с силой приподнял шофера «девятки» за шиворот, встряхнул и безжалостно вставил металлический штырь в ухо.
– Давай быстро! Кто ты, кто послал, кто заплатил! Говори, а то сейчас твои поганые мозги на тротуар вытрясу!..
– Я не знаю… – лепетал тот. – Мне предложили подстраховать… За большие деньги. Мы с Аликом раньше служили вместе… Не убивайте, я вам все расскажу!
Даже не взглянув на киллера, Монах поспешил к Музыканту, лежавшему в нескольких метрах от места аварии. Черно-багровые потеки на груди и животе слились в сипящее кровавое месиво. Черты его уже заострились, глаза недвижно смотрели в одну точку.
– Шура… Шура, очнись!
Тот не отвечал. Его начавшие стекленеть глаза неподвижно пялились в темно-зеленые кроны Ваганькова. Из церкви за оградой донесся первый неспешный удар колокола, и полнозвучный густой звон поплыл над смиренным кладбищем.
