Альберт Байкалов - Все дело в отваге
– Простите, – едва слышно выдавила она из себя.
– Чем это?
– У вас была бронзовая статуэтка…
– Была, и не одна, – подтвердил Матвей и скользнул взглядом по многочисленным полкам шкафов, где хранились его школьные и институтские награды. Среди кубков за спортивные достижения и медалей были латунный биатлонист, два сцепившихся борца, боксеры… Сейчас он не увидел бронзового метателя диска. Этим видом спорта Матвей не занимался. Статуэтку ему вручили еще в восьмом классе за второе место в общегородских соревнованиях по бегу.
– Это что же вы там увидели? – удивленно спросил он, заподозрив, что дамочка действительно сошла с ума.
– Среди ночи позвонили в дверь. Как вы и сказали, я даже не подошла к ней. Стали стучать, – виновато опустив голову, заговорила Надежда Валерьевна. – Я включила в комнате свет и крикнула, что вызову полицию. Тут сзади раздался стук. Девятый этаж, шторы я не закрывала…
– И… – Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Когда я обернулась… – Женщина с опаской покосилась ему за спину, словно ожидая увидеть там то, страшное, что заставило ее ночью запустить в окно одну из наград.
– Надежда Валерьевна! – поторопил женщину Кораблев.
– Там девушка в крови была, она тянула ко мне руки и выла…
– И куда она делась? – с досадой спросил Матвей.
– Не знаю, – пожала плечами Надежда Валерьевна. – Я закричала и бросилась в ванную, где и просидела до самого утра…
– М‑да, – выдавил из себя Кораблев, не представляя, как теперь поступить с сошедшей с ума женщиной.
Но она сама подсказала выход из положения:
– Я вижу, вы с трудом верите в то, что я вам рассказала. Честно, я сейчас сама не понимаю, правда все это произошло со мной или… – Надежда Валерьевна не договорила, но было ясно, как она собиралась закончить предложение.
– Вы, главное, успокойтесь, – попросил ее Матвей. – Столько времени без отдыха…
– Давайте поступим следующим образом, – пропустив его слова мимо ушей, вновь заговорила Надежда Валерьевна, – я заплачу вам…
– Если вы имеете в виду окно, то не стоит беспокоиться, – махнул рукой Кораблев.
– Нет, вы не так меня поняли, – заторопилась она. – Я дам вам денег за то, чтобы вы занялись поисками моей дочери вместо меня. Называйте любую сумму и не стесняйтесь.
– С деньгами пока повременим, – собираясь с мыслями, Матвей прошел по комнате. – Вы сейчас отдадите мне дневник Кати и ноутбук.
– Я же вам говорила, все уже несколько раз просмотрено мною и детективом, – напомнила она расстроенным тоном.
– Даже если там ничего нет, это поможет мне составить ее психологический портрет…
– Хорошо, – кивнула женщина.
* * *Катя вошла в дом. Данила сидел на лавке, сложив на столе руки. Словно не замечая его, она подошла к алтарю. После того как перестала пить бражку, почти все слова молитвы вылетели из головы. Хотя Катя не исключала, что какого-то определенного текста никогда и не было. Скорее всего, под воздействием наркотических и психотропных средств она попросту просила Посредника обо всем, что придет в голову. Возможно, за что-то благодарила. Теперь часть своего «общения» с полубогом она заменяла неразборчивым бормотанием. Закончив, Катя развернулась и осталась стоять, словно размышляя над чем-то. К своему ужасу, она почти не помнила, как вела себя с Данилой. Между тем он сидел словно изваяние. Ей стало страшно.
– Что? – выдавила Катя.
– Как прошла утренняя служба? – глядя перед собой, спросил он.
– Как всегда. – Она улыбнулась. – На душе легко, петь хочется!
– Куда на зорьке бегала? – Он прищурился и посмотрел ей в лицо.
– Говорила же, утро встречать! – Катя улыбнулась. Но взгляд опустился с его мощных плеч, и она потупилась.
– Ой ли? – Данила покачал головой.
– Красиво, когда солнце встает, – пробормотала Катя вдруг охрипшим голосом.
Данила медленно встал и подошел к ней вплотную. Она ощутила странный запах, исходивший от одежды. Он волновал и в то же время пугал.
– А ты не такая простая, как я погляжу. – Данила взял ее двумя пальцами за подбородок и вынудил посмотреть ему в глаза: – Как тебе удалось обмануть всех?
– Я никого не обманывала! – Катя отпрянула.
Ей стало страшно. Что теперь будет? Ей насильно вольют эту жидкость, вновь превратив в куклу? Или убьют?..
– Я хорошо знаю, когда человека прет от бражки, – усмехнулся Данила.
– Какая бражка? – машинально спросила Катя.
– То, что вам дают пить, мы называем бражкой, – пояснил он. – Это «бомба» из галлюциногенных грибов, какой-то химической гадости, какао и наркотика.
Катя не знала, как ей быть. Бежать бесполезно. Оставалось стоять и ждать, какое решение примет Данила.
– Почему нас заставляют это пить? – едва слышно спросила она, уже не видя смысла в том, чтобы скрывать свое состояние.
– Превращают в идиотов, а заодно вбивают в голову идею Вселенского разума.
– Что потом?
– Монастырь.
– Как? Как ты сказал? – Катя растерялась. Была в его словах какая-то завершенность ее жизни.
– Есть здесь неподалеку место, – он обвел рукой стены дома, – оно чем-то напоминает эту деревню. Там такие, как ты, постепенно загибаются в молитвах Посреднику. Еще работают. Правда, не все. – Он усмехнулся. – Могут пустить на органы. Да мало ли? – Он пожал плечами, будто поежился. – Это целое производство. Из тебя кого угодно можно слепить. Хоть проститутку. Будешь остаток дней думать, что родилась где-нибудь в Молдове, и слать туда гроши на несуществующий адрес.
– Зачем ты мне это говоришь? – ужаснулась Катя.
– Нравишься, вот и сказал, – пожал Данила плечами. – Да и почему не сказать? Здесь гении психиатрии работают. Думаешь, кем Дарья раньше была?.. То-то, – не дождавшись ответа, вздохнул он. – Врач-психиатр, кандидат наук Наталья Грибанова работала в закрытом психоневрологическом диспансере для преступников, у которых нелады с головой. Потом его закрыли. Оказалась на улице. На руках сын и больная мать. Можешь представить, с каким усердием она здесь деньги отрабатывает? Стоит только заикнуться о том, как ты ее за нос водишь, – и все. Через час не только наш разговор забудешь…
– Отпусти меня! – Катя неожиданно рухнула на колени и заплакала. – Я знаю, у меня отобрали фирму, дом и все остальное. Я не буду требовать вернуть это обратно. Просто уеду к маме. Правда!
– Твои близкие уже знают, что ты добровольно ушла в братство. – Данила опустился перед ней на корточки. Утирая слезы, нежно провел рукой сначала по одной щеке, потом по другой, обнял за плечи и вынудил встать. – Ты несколько раз звонила домой, рассказывала, как тебе здесь хорошо. На поселение приезжали журналисты. Многие из вас с ними встречались.
– Господи! – простонала сквозь слезы Катя.
– Тихо! – Он погладил ее по спине. – Нас могут услышать. Я прошу тебя, успокойся и веди себя так, чтобы не отличаться от остальных. Все будет хорошо, вот увидишь.
– Но… Если узнают, что ты… Что будет с тобой? – догадавшись, что Данила не будет выдавать ее, спросила Катя.
– Мы убежим отсюда вместе. – Он взял ее ладонями за щеки и заглянул в глаза: – Ты мне веришь?
– Почему ты решил помогать мне? – Катя отстранилась от Данилы.
– Не знаю. – Он вдруг смутился. – Хотя, конечно… да чего это я? Нравишься ты мне!
Она обхватила Данилу и прижалась к его груди.
– Я не знаю… я уже боюсь верить даже себе, – призналась она.
В объятиях Данилы Катя чувствовала себя защищенной.
– Не бойся, пойми, ты уже победила зависимость, а это самое главное…
На улице послышался звук колокола, созывающий всех к обеду. Этот звук вернул Катю в страшную реальность.
– Иди, – Данила тихонько подтолкнул ее к выходу. – Только ни на что не реагируй, веди себя так, будто ты под действием наркотика. И возьми посуду.
Катя кивнула, забрала со стола берестяной туесок, в котором стояли два глиняных горшочка, и пошла прочь.
Босые ступни приятно ласкала прогретая на солнце трава. Глядя себе под ноги, она шла рядом с «сестрами» и блаженно улыбалась.
Кто бы мог подумать, что в этом жутком месте у нее вдруг появится надежда и она обретет… Нет, Катя даже в мыслях боялась назвать это состояние души тем словом, которое определяет всю сущность и цель человеческого существования. Любовь – вот что лежит в основе смысла жизни и от чего берет свое начало все остальное. Желание человека достичь определенных высот, тщеславие, стремление к богатству, войны… В корне любого события прежде всего чувства. В конце концов, и человек, делающий историю, – тоже результат этого таинства.
Жители поселения собирались на околице. Здесь уже стояла запряженная в телегу лошадь. Люди улыбались друг другу, пропускали вперед себя. От этой учтивости и вежливости было противно. Катя принялась разглядывать повозку, на которой лежал огромный кусок мешковины. На нем стояли две кадушки, из которых полная женщина разливала деревянным черпаком борщ и накладывала овсяную кашу. Люди подходили, ставили на край телеги свои горшки, ждали, когда их наполнят, и смиренно отходили. Когда очередь дошла до Кати, она так же дождалась, когда женщина наполнит ее тару, составила ее в туесок и направилась домой.
