Евгений Сухов - Венец карьеры пахана
От их прежней деятельности остался лишь почти развалившийся двухэтажный каменный дом, да еще небольшие отвалы, в которых хитники иногда находили небольшие образцы. Но все это мелочь по сравнению с тем, что скрывала настоящая жила.
Хозяева свернули свое производство неожиданно, и даже сейчас можно было отыскать металлические столбы, что прежде подпирали ленточный контейнер, по которому шла порода, содержащая изумруды. Изобретение не самое высокотехнологичное — по обе стороны от движущейся ленты стояли доверенные лица владельца, чаще всего женщины, которые проворно подбирали сверкающие камушки и бросали их в корзину.
Собственно, с того времени практически ничего не изменилось. И вряд ли в ближайшее пятьдесят лет будет создан прибор, который окажется способен со стопроцентной вероятностью определить в породе драгоценный камушек. А потому в работе и доныне преобладал старый дедовский способ, проверенный многими столетиями — долби да выискивай в груде породы залежавшийся камушек.
Авось повезет!
Повсюду на прииске попадались старые ложки и посуда, что являлось лишним подтверждением торопливых сборов. Но несмотря на то что времени у них оставалось в обрез, перспективную жилу хозяева запрятали толково, посадив на месте раскопов кустарники. Растительность скоро прижилась, со временем разрослась и превратилась в такую труднопроходимую чащу, что сюда не захаживали даже грибники, из боязни крепко поободраться.
Но вот кабанам здесь было привольно!
Странно, что не осталось никаких свидетельств о том, что прежде здесь работала старательская артель. И только расспросив у старожилов о прииске, Никита узнал, что хозяева рудника не просто уехали. Однажды к ним нагрянул отряд ЧК и, окружив прииск, арестовал добытчиков. А недовольных, не утруждая себя долгими уговорами, просто расстреляли и закопали здесь же в шурфе. Что и говорить, место было жутковатое, души, сгинувшие без отпевания, продолжали ночами бродить по округе, будоража покой хитников.
И это было обычное дело — едва ли не за каждым рудником тянулась своя кровавая история, уходящая корнями в далекое прошлое.
Дотошному Никите удалось выявить еще одно перспективное местечко и опять же неподалеку от поселка Изумрудный — старую заросшую балку.
Оказавшись на месте предполагаемой копи, он немало поломал голову, чтобы разглядеть в зарослях заброшенный рудник. Причем, как гласила молва, прежний добытчик свозил сюда дерн со всей округи и аккуратно латал им прежние разработки. Пока, наконец, совсем не залечил забой.
Место удалось расчистить только через две недели, когда на участок пригнали целую бригаду лесорубов. После того, когда деревья, наконец, были свалены и увезены с благодатного места, за дело взялся бульдозер и слой за слоем принялся разгребать прежние разработки. За полторы недели работы Никите на пару с Бармалеем удалось набрать два ведра бериллов и изумрудов. Некоторые из находок были просто уникальными.
Но самая приятная неожиданность заключалась в том, что уже в конце полевого сезона они натолкнулись на небольшое гнездо демантоидов, красивых прозрачных зеленоватых камушков, каждый из которых был весом почти в пять граммов.
Весьма редкие образцы! Уникальность демантоидов заключалась в том, что по игре света они не уступали алмазам.
Демантоиды такого крупного размера ценились даже больше, чем изумруды, в силу своей уникальности. Причем по официальной версии драгоценными камнями они не являлись, в отличие от первой группы — алмазов, изумрудов, сапфиров и александритов — их можно было запросто перевозить через границу, заплатив только мизерную пошлину и набив ими карманы, будто обычными гальками. И ни у одного таможенника не возникало даже малейшего подозрения, что совершается нечто противозаконное.
Зато на Западе демантоидам воздавали должный почет. Тем более что Урал был единственным местом на земле, где встречались эти камушки столь невероятного качества. Любой ювелирный магазин Западной Европы почитал за честь приобрести хотя бы парочку таких.
Кроме того что Бармалей был великим хитником, слава о котором перешагнула далеко за пределы Урала, он был еще и отличный огранщик, сумевший от своего деда, столь же талантливого мастера, усвоить немало премудростей ювелирного дела. А потому, как только было огранено десятка два демантоидов, они выехали по путевке в Германию, где местные бюргеры понимали толк не только в крепком пиве, но и в отменно ограненных камнях.
Едва взглянув на зеленые сверкающие горошинки, немецкие ювелиры, не торгуясь, давали им настоящую цену. Время поездки было выбрано не случайно, именно осенью в Мюнхене проходит ярмарка камней. В это время там можно увидеть не только ювелирные изделия, что привозят добывающие компании со всего мира, но и сырье, из которого произведены поделки.
Никита всякий раз наслаждался недоумением ювелиров, когда выкладывал на прилавок ограненные камушки. По мнению тамошних огранщиков, человек, запросто таскавший в карманах столь внушительные драгоценности, должен был передвигаться на бронированном лимузине в сопровождении вооруженной охраны, а их посетители были весьма простоваты на вид и одеты более чем демократично — в застиранные маечки с короткими рукавами и в старенькие потертые джинсы.
И только когда слышался русский ненавязчивый матерок, который мюнхенские ювелиры успели заучить не хуже своего собственного, они расслабленно улыбались. Вот она загадочная русская душа, которая позволяет ходить парням в кроссовках на босу ногу. А не расплачиваются ли они за ужин в ресторане ограненными драгоценными камнями?
По большому счету, в появлении русских не было ничего удивительного. Российские миллионеры заполонили всю Европу, обедали в лучших ресторанах, скупали дорогую недвижимость, в престижных салонах и крупных магазинах обязательно был человек, который знал русский язык. Удивительным было другое — появление демантоидов в невиданном доселе количестве.
Двигаясь туристическими маршрутами по Западной Европе, Никита с Бармалеем не забывали заглядывать в самые роскошные ювелирные магазины. Их всюду воспринимали как VIP-персон, когда они выгребали из карманов пятиграммовые демантоиды и выкладывали их на прилавок. Время, проведенное в туристической поездке, не прошло даром, ими были заведены выгодные знакомства, и в следующий свой приезд Никита с Бармалеем намеревались доставить в Германию около трехсот граммов первоклассных демантоидов.
Однако по возвращении на родину их ожидал неприятный сюрприз. За те несколько дней, что они отсутствовали, перспективную территорию успели приватизировать, и теперь на прииске объявился новый хозяин, мелкий чиновник, занимавшийся природными ресурсами. Сам по себе он ничего не представлял, серый как амбарная мышь, но люди, которые стояли за ним, были весьма серьезными. В определенных кругах из-за обилия наколок на теле их называли «синими». А уж эти не будут изводить себя угрызениями совести.
Территорию необязательно было даже огораживать, достаточно было назвать истинного хозяина прииска, как у всякого здравомыслящего хитника возникало желание убраться от опасного места как можно дальше. Собственно, именно по этой причине самый ближайший лагерь хитников находился в полутора километрах от застолбленной территории.
Поначалу Бармалей грезил планами о немедленной расправе, потом как-то сник и сдался, понимая, что силы слишком неравны. Надо было искать другие перспективные места, с которых можно было покормиться. Однако пока таких что-то не находилось. Никита заглядывал даже в карты рудознатцев, по которым демидовские рабочие искали перспективные жилы. Большинство из них были давно выработаны, другие были давно застроены. Оставались, конечно, и нетронутые жилы, какие частенько встречались где-нибудь в дремучем лесу. Но всегда приходилось учитывать большой риск, что потратишь огромное количество времени и в результате не отыщешь даже захудалого берилла.
Действовать следовало наверняка, чтобы затрат было как можно меньше. Несколько раз из Германии звонили и спрашивали, когда же, наконец, будут подвезены обещанные демантоиды. Чтобы не разочаровывать компаньонов, Никита сказал, что дело упирается в чисто технические вопросы.
От наплыва дурных новостей Бармалей ушел в глубокий загул и старался избегать всяких контактов. Никита дважды заходил к нему домой, пытаясь растрясти на поездку к рудникам, но всякий раз его встречали пьяные, мутные глаза. Бармалей совершенно не воспринимал, чего от него хотят.
В отделе рукописей архива работала однокурсница Никиты — Антонина, за которой он безуспешно пытался ухаживать на втором курсе. Если бы она была не столь строга, то, возможно, их отношения вылились бы в нешуточный роман. На третьем курсе она неожиданно вышла замуж, а затем ушла в академический отпуск и как-то выпала из поля зрения Никиты. И когда он неожиданно повстречал ее в здании архива, то, к своему удивлению, вдруг обнаружил, что рад встрече. Да и сама Тоня довольно прозрачно высказалась о том, что не прочь продолжить отношения, прерванные годами, мимоходом поведав о том, что ее семейная жизнь не сложилась.
