Александр Тамоников - Генералы тоже продаются
— Понял, командир!
Лебеденко вышел на пролет лестничной площадки, а Мамаев подошел к сестре:
— Девушка, вы посоветовали с санитаркой переговорить. Не подскажиете, где найти ее?
— Идите влево до туалетов. За ними дверь. Это комнатка санитарок. Тетка Зоя наверняка там.
— А почему она не ушла домой? Ведь, как понимаю, ее смена закончилась? Или ошибаюсь?
— Закончилась. Только куда ей идти? Живет где-то в Подмосковье, у сына. Тот пьет или наркоманит. Чуть ли не притон у себя организовал, тетя Зоя сама говорила. Здесь ей лучше. Заведующий разрешил помещение под комнату оборудовать. Тем более работает она на двух ставках. До утра отдохнет и опять на смену!
— Понятно, а как ее по имени-отчеству? А то неудобно тетей Зоей называть.
Девушка взглянула на капитана:
— Ой, я и сама не знаю! Но мы сейчас в журнале посмотрим. — Полистав пухлый и старый гроссбух, медсестра сказала: — Вот, Волкова Зоя Николаевна!
— А вы, судя по бейджику, Ирина?
— Да, а что?
— Скажите, сотрудники милиции, что приходили к вам с утра, в журнале учета посещения больных должностными лицами зарегистрированы?
— Нет! Этот журнал и не ведется. Он есть, но без записей!
— Понятно! Спасибо, Ирина!
Станислав прошел коридор. Толкнул крайнюю справа дверь. Она оказалась незакрытой. Спросил:
— Разрешите?
Услышал в ответ недовольный хриплый голос:
— Кто это?
— Представитель ФСБ!
— ФСБ? И спрашиваете разрешения? По-моему, для вас всюду вход открыт. Проходите!
Откинув одеяло, разделявшее помещение на прихожую и жилую часть, Мамаев зашел в комнату, где на больничной койке сидела рано постаревшая женщина, одетая в халат.
— Здравствуйте, Зоя Николаевна!
— Здравствуйте! Присаживайтесь! И что у вас за интерес ко мне?
— Недолгий разговор!
— Вы вместе с милицией ведете дело Мамаевой?
— Странный вопрос для санитарки!
— Я раньше техничкой работала в бюро судмедэкспертизы. Так что не удивляйтесь.
— Вот оно что! Понятно! Меня интересуют, Зоя Николаевна, те два милиционера, что приходили утром к Мамаевой.
Санитарка изобразила удивление:
— А я здесь при чем?
— Возможно, слышали, о чем они говорили с потерпевшей, если говорили, конечно!
Волкова неожиданно потребовала:
— Покажите-ка свое удостоверение!
— Пожалуйста!
Внимательно осмотрев документ, санитарка вернула его капитану.
— Я ничего не знаю!
— Тогда зачем потребовали удостоверение? Ответить подобным образом могли и без всяких требований?!
Женщина взяла со стола пачку «Примы», закурила:
— Знаете что, капитан, думаю, вам лучше уйти и позже поговорить с самой Еленой Мамаевой. И еще, почему вы решили, что я могла слышать разговор потерпевшей с милиционерами?
— Интуиция, Зоя Николаевна!
— На этот раз она подвела вас! Но с чего вдруг ФСБ занялась этим, обычным в общем-то, случаем? У нас каждый день в городе кого-нибудь режут, стреляют, насилуют, избивают! И ваше ведомство никогда такими делами не интересовалось.
Капитан ответил:
— Понимаете, Зоя Николаевна, Елена Мамаева моя супруга!
— Супруга? Хотя да, как это я не сообразила, ведь в удостоверении… Вот оно что! Теперь все ясно!
— Это хорошо, что ясно! Так вы слышали разговор милиционеров с потерпевшей?
Санитарка задумалась, жадно втягивая в себя дым дешевой сигареты. Наконец решилась:
— А, все равно узнаете! Не та вы контора, с которой можно играть в прятки. Да, я слышала, о чем говорили милиционеры с вашей супругой. Врач был против беседы, но они даже не послушали его, выставив из палаты.
— Извините, а вас почему не выставили?
Волкова объяснила:
— Потому что я в туалете в тот момент находилась. Палату-то Мамаевой отдельную выделили, со всеми удобствами.
Капитан вновь перебил санитарку:
— Милиционеры, выставив из палаты врача, не проверили санузел?
— Проверили, но мельком. Заглянул один, а я как раз за дверью оказалась, поэтому меня и не заметили. Так что слышала, о чем они говорили.
— И о чем же?
— Я поняла так. Кто-то из милицейского начальства желает прикрыть это дело! Поэтому один из милиционеров, такой белобрысый и тощий, предупредил вашу жену о том, чтобы она забыла все, что произошло с ней прошедшей ночью. И официально заявила следующее: якобы шла вечером домой после прогулки, рядом вдруг остановился большой черный джип, и ее затолкали в него. В машине ударили так, что потеряла сознание. Очнулась в больнице. Кто, где и что с ней делал, не помнит. Само собой, не заметила ни номера машины, ни марки. В общем, провал памяти, и все тут! Она им, дуреха, — а если скажу все, что помню? Ну, милиционеры эти ей в ответ и говорят: тогда рядом с тобой в таком же виде сначала положат мать, а чуть позже дочь! Хотя дочь вряд ли выживет. Слишком мала.
Капитан яростно сжал кулаки:
— Суки!
Тоже закурил.
— Слышь, капитан! Ты о нашем разговоре не говори никому, ладно? — попросила санитарка.
— Не скажу! Не волнуйтесь!
Прозвучал сигнал вызова сотового телефона. Звонил Лебеденко:
— Командир! Елену только что перевезли из операционной в палату. Хирурги прошли к себе в ординаторскую! Ты долго еще будешь беседовать с санитаркой?
— Нет, выхожу. Где родственники?
— Поговорили с врачами и ушли. Обещали позже прийти.
— Ясно! Вызови хирурга, что делал операцию, в коридор.
— Принял!
Мамаев повернулся к Волковой:
— Зоя Николаевна, вполне возможно, те же самые менты или их посыльные попытаются узнать, кто навещал Елену…
— Я ничего им не скажу!
— Подождите! Это глупо! Все равно они узнают и обо мне, и о том, что я приходил. Молчать не следует. Скажите, что да, приходил муж, офицер ФСБ, но лишь проведать, ничего не выпытывал и вообще вел себя безразлично, словно судьба супруги не особо волновала его. Появился скорее для приличия.
Санитарка согласилась:
— Хорошо! Так скажу, но ты и врача, и сестру предупреди тоже!
— Обязательно! Спасибо вам!
— Будешь искать насильников?
— Буду!
— Да поможет тебе бог, капитан, в справедливом деле!
— Еще раз спасибо!
Мамаев вышел в коридор, где его ждали Лебеденко с врачом. Хирург выглядел усталым. Капитан представился:
— Мамаев Станислав Андреевич.
— Баранцев Владислав Алексеевич! — назвался врач. — Знаю, о чем спросите. Поэтому отвечу и без вопроса. Состояние Елены Евгеньевны стабильное, средней тяжести. Насиловали ее изощренно, простите за подробности, несколько человек. Но более серьезна психологическая травма, которую получила ваша супруга. Ей необходимо специальное лечение, ну и, естественно, забота близких, а главное — спокойная, домашняя атмосфера.
Капитан спросил:
— Владислав Алексеевич, я все понимаю, но мне просто необходимо поговорить с супругой. Недолго. Это возможно?
Врач вздохнул:
— Вообще-то подобное не рекомендуется, но… если женщина пришла в себя, то немного поговорить вы можете! Идемте посмотрим, как она.
Елена еще находилась под действием наркоза.
Проинструктировав дежурную сестру и врача о том же, что и санитарку, офицеры присели на диванчик. Позвонил Вьюжин. Сообщил, что проверка милиционеров, которые являлись в больницу сразу после того, как туда доставили супругу Мамаева, ничего не дала. Личности их не установили. Следовательно, осталось неизвестным и то, кто их послал к Мамаевой!
А вскоре сестра пригласила капитана в палату. Елена лежала, широко открыв глаза и бессмысленно глядя в потолок.
— Здравствуй, Лена!
Мамаева повернула голову, по щекам молодой женщины потекли слезы:
— Здравствуй, Стас! Пришел все же?
— Я не мог не прийти.
— Даже после того, как узнал, куда и зачем я пошла в тот проклятый вечер, бросив тебя?
— Забудь об этом! Лучше скажи, как бы тяжело тебе это ни было, кто совершил насилие над тобой?
— Не знаю! Его звали Гена! Охранников… одного Рустам или Руслан, второго Сазан. Но я могу ошибаться. Но, Стас, меня утром предупредили…
Мамаев присел на стул рядом с кроватью, взял руку жены в свою руку:
— Я в курсе, Лена! Не бойся. Больше бандиты ничего уже не сделают. Ты только помоги мне найти их.
— Их наверняка хорошо знает Олег!
— Кто это?
— Управляющий рестораном, любовник моей бывшей однокурсницы Надежды Зайцевой. Это она пригласила меня в кабак.
— Понятно!
Елена сжала кисть капитана:
— Стас, ты действительно любишь меня?
— Да!
— Я принесла тебе столько боли?!
— И об этом забудь! Вот вылечишься, и начнем все заново. Если, конечно, захочешь!
— И ты не будешь презирать меня?
— Нет! Ведь я же люблю тебя!
— Стас! Прости меня! Прошу, прости! — По щекам женщины потекли обильные слезы.
