Александр Тамоников - Путь ярости
– Все о’кей, сэр? – спросил Паскевич.
– Да, Вадим, спасибо, что спросили, – усмехнулся Хардинг. – Все в высшей степени неплохо. Здесь нормальные позиции, и понадобится только минута, чтобы добежать до дороги.
Он продолжал изыскания, что-то высчитывал. Паскевич терпел, поглядывал на часы. Деревенские просыпаются рано, не нужны им неожиданные встречи. Хардинг не спешил уезжать. Он зачем-то побрел к деревне. Впрочем, не стал в нее заходить, забрался в лощину и стал смотреть в мощный полевой бинокль. Церквушка наемника мало интересовала. Внимание привлекала старенькая, но чистая хатка с белыми наличниками. Мощные линзы приблизили ее почти вплотную. Она была совсем рядом – фундамент, вросший в землю, низкие окна, задернутые шторами, стреха над крыльцом. Дрогнула входная дверь – словно кто-то изнутри отбрасывал крючок – поползла наружу, и миру явился сухощавый старик в длинной холщовой рубашке. Его лицо состояло из одних морщин, даже глаза прятались в морщинах. Но сила в ногах осталась. Старик без усилий спустился с крыльца, зашагал к укрытому за подсолнухами отхожему месту. Недолго же спят в этой местности доисторические старцы, видевшие Гитлера и Сталина… Вряд ли в доме проживал еще один старик. Хардинг довольно хмыкнул, убрал бинокль и стал отползать. Теперь, как говорится, дело техники. Чтобы четко сработал корректировщик, не промазали артиллеристы, а главное, чтобы клиент не подкачал, прибыл в Вордовку по первому зову…
Разведку можно было считать оконченной. Деревня просыпалась, кричали первые петухи, возмущенно горланила женщина – молчаливым собеседником был пропившийся насквозь муж, уснувший под забором. Разведчики торопливо удалялись по полю. Даже если их заметили – беда небольшая. Никто не знает и догадываться не может, что вскоре случится в деревне. Отдуваясь, они выбрались к придорожным кустам, за которыми спрятали машину. Хардинг озирался, Паскевич выгонял «Ниву» на дорогу, разворачивал на узкой проезжей части. Хардинг загрузился на заднее сиденье, что-то буркнул – поехали. Машина с ровной скоростью покатила по дороге, ушла в поворот.
Пассажиры уже не видели, как из-за дерева высунулась пожилая женщина в сиреневом платочке и с выпуклой родинкой под правым глазом. Она смотрела на клубы пыли, плавающие по дороге. Страх сходил с бледного лица. Облегченно вздохнув, она вышла из-за дерева, вскарабкалась на обочину, волоча за собой на длинных ручках потертую сумку из кожзаменителя. Она покрутила головой, неуверенно двинулась в сторону развилки. Пожилую женщину звали Анна Васильевна Решко. Она проживала в Вордовке на восточной окраине недалеко от кладбища. Заболела дочь, живущая в Свите, – молодая разведенка с маленькой дочкой. Позвонила полчаса назад, извинилась за ранний звонок, пожаловалась, что не спала всю ночь, в животе разыгрались колики. Попросила маму прийти, посидеть с дочкой. Взволнованная Анна Васильевна тут же собрала сумку, напихав в нее какой-то еды, лекарств. До Свиты было сорок минут бодрой ходьбы. Анна Васильевна считала себя женщиной в хорошей спортивной форме. Припустила по дороге. И вдруг испугалась, увидев двух мужчин, идущих наперерез через поле. На зрение женщина не жаловалась, мужчины были незнакомы. На вид не бродяги, не заблудившиеся грибники. Время сложное, военное, всякие проходимцы бродят по земле Донбасса. Мужчины в ее сторону не смотрели. Сработал приобретенный инстинкт. Не дожидаясь, пока их дорожки пересекутся, женщина съехала в канаву на обратной стороне дороги, юркнула за первое попавшееся дерево. У незнакомцев здесь была припрятана машина – хорошо, что не стали мотать нервы, быстро уехали. Кто такие? Она рассмотрела их лица. Точно незнакомые. На вид не проходимцы, что им могло понадобиться в маленькой деревне? Как и всякая деревенская женщина, Анна Васильевна любила посплетничать и страдала любопытством. Но глупой она тоже не была, сообразила, что лучше помалкивать. И очень кстати вспомнила про дочку, страдающую от чудовищной боли. Она перехватила сумку и засеменила по дороге…
Гром среди ясного неба ударил в 13:50. Оглушительный взрыв прогремел рядом с церковью, разбросав ухоженную клумбу. Осколки изрешетили фасадную часть молельного дома. Били из двух САУ. Второй снаряд накрыл церковь прямым попаданием! Луковка купола раскололась, снаряд пробил крышу, разнес в щепки алтарь и все, что находилось рядом. Время было неурочное, в церкви находились несколько человек, дьячок и батюшка, удалившийся в свою каморку, чтобы откушать, что бог послал. На батюшку свалилась балка перекрытия, остальных разметало по крохотному нефу. Ударной волной вынесло часть апсиды, обращенной к западу. Постройка была не самой добротной, обвалилась стена, за ней искорежилась, осыпалась другая. Выйти своими ногами из церкви не смог никто. Израненные тела завалили строительные конструкции. Снаружи происходили не менее страшные события. Разрушением церкви артиллеристы не ограничились. Несколько взрывов прогремели по улочке, спускающейся с холма. Пострадали два ближайших к церкви дома. В первом жила семья из четырех человек. Первым взрывом повалило обращенную к церкви стену. Второй снаряд упал рядом с первым, и волна осколков превратила в месиво содержимое дома. Семья обедала, когда началось светопреставление. После первого взрыва отец семейства бросил детей на пол, а жену не успел. Вторым взрывом раскидало всех, порвало на фрагменты, а то, что осталось от людей, завалила рухнувшая кровля.
Дома в поселке не отличались прочностью. Скромная хатка с белыми наличниками подпрыгнула, когда снаряд ухнул в палисадник. Распахнулась дверь, на крыльцо выбежал старик в трико и рваной майке. Пошатываясь, он спустился со ступеней, заковылял к калитке, выходящей на улицу. Из бурьяна ниже по холму приподнялся невзрачный человечек, поднес к губам рацию. Он находился в относительном удалении от места обстрела, но видел все, что происходит во дворе. Сделав дело, он повалился в траву, начал энергично отползать. Артиллеристы усвоили координаты, перенесли огонь. Взрывом разнесло сараюшку за спиной у старика, второй снаряд взорвался на улице, куда он не успел выйти. Последнее попадание и дало желаемый результат. Часть ограды вырвало вместе с калиткой. Старика отбросило вместе с ней, он пролетел несколько метров и растянулся между грядками. Осколок продырявил грудную клетку, старик умер мгновенно.
Обстрел оборвался так же внезапно, как начался. Над разрушенными зданиями клубился дым. Кричали люди. Многие бросались прочь из своих жилищ, бежали к кладбищу. Кто-то кричал от боли – упал, сломал ногу…
– Кто стрелял?! – надрывно орал мужчина. – Какая падла стреляла?!
Были и такие, кто переборол свой страх, они бежали к церкви, к взорванным частным домам. Мужчины пытались забраться под дымящиеся обломки, вытаскивали тела. Кто-то надрывал сотовую связь, кричал, чтобы прислали спасателей в Вордовку. Здесь погибли люди!
Только через сорок минут в клубах пыли показалась колонна из соседней Ясеневки. Машины «Скорой помощи», грузовики МЧС, микроавтобус, набитый вооруженными ополченцами, и даже автомобиль с милиционерами. Спасать оказалось практически некого – из всех тел, принесенных на пустырь, признаки жизни подавало лишь одно, принадлежавшее молодой женщине. Пульс едва прощупывался, живот был разворочен осколком. Ее с сиреной повезли в больницу, хотя шансы были нулевые.
Собрались местные жители, возмущались, кричали. Плакали родственники погибших. Милиция пыталась выяснить, что произошло. «Показания» разнились. Одни кричали, что стреляли из минометов, другие, что из «Градов», третьему почудилась еще и пулеметная очередь. Кто-то был уверен, что стреляли с севера – украинские силовики, другим взбрело в голову, что снаряды прилетели с юга – ополченцы развлекались. Сапер же, обнаруживший осколок снаряда, заявил уверенно: стреляли самоходные артиллерийские установки. У ополчения в радиусе 15 верст такой техники нет. Картина постепенно прояснялась – люди приходили в себя, объяснения делались внятными. Хотя что тут объяснять? Вздрогнула земля, развалилась церковь, еще пара домишек… Кто-то видел незнакомца в поле – тот улепетывал в сторону дороги. Первая же мысль: корректировщик? И что тут корректировать? Просто напакостить, чтобы население не расслаблялось? Тела пытались упаковать для отправки в морг. Люди возмутились: сами похороним! И своих, и чужих! Медики пожимали плечами: дело хозяйское. Составлялся список погибших, в него вошли десять человек – от мала до велика. Пятеро в церкви, включая дьячка и батюшку, семья из четырех человек, девяностолетний старец Тарас Анисимович. Кто-то напомнил, что он ветеран Великой Отечественной, ездил в Москву на Парад Победы. Другой вспомнил, что у Тараса Анисимовича внук занимает крупный пост в руководстве ополчением. Надо сообщить человеку об утрате. Тела временно перевозили в местную санчасть, где имелись холодильники. Милиция завершала составление протокола.
