Дмитрий Красько - Хозяин
— Вахиб машину смотрел?
— Смотрел, — я, не оборачиваясь, махнул рукой. Если Макарец решил совершить смертоубийство моего мозга, это еще не значит, что я позволю ему воплотить задуманное в жизнь. — Газ, тормоз, колес. Все смотрел.
И пошел дальше. Пока Макарец соображал, к чему бы еще придраться, вынул сигарету и засунул ее в рот. Курить в боксах было якобы нельзя, хотя курили все, кому не лень. Не лень, как ни странно, было всем, кроме Макареца. Который вообще сосал только карамельки. Или не только? Между прочим, интереснейший вопрос. Не мешало бы провентилировать его с парнями. Но это успеется. В данном же случае, даже зажав меж зубов сигарету, я ее не прикуривал, правда? Но завгар получил свой законный повод, чтобы потявкать, и злорадно сообщил мне то, что я и без него знал:
— Здесь курить нельзя!
Натурально, дебил. Я обернулся, взял его за грудки и медленно подтянул поближе.
— Слышь, Василич. Ты меня сегодня не зли. Ты сегодня выбитым зубом не отделаешься. Я тебе башку откручу и в московский «Спартак» вместо мячика продам. Усек?
Я проговорил это спокойно, даже не повышая голоса. После чего отпустил Макарецову одежду, развернулся и потопал к выходу.
— Прикуривать не вздумай! — обиженно тявкнул он мне вслед.
— Изыди, упырь, — бросил я через плечо. И прикурил.
Вахиб по-прежнему торчал у ворот бокса. Но уже не один. Рядом с ним, засунув руки в карманы, грустно переминались с ноги на ногу Ян и Комик.
— Здорово, парни! — сказал я, присоединяясь к общей группе. — Где пропадали?
— Нигде не пропадали, — угрюмо бросил Ян. — По двору шарахались. Я тебя ждал, Комик — Бэка. Я вот дождался.
Вахиб решил, что в пальцы втерто уже достаточное количество черного отработанного масла и больше стремиться не к чему, и скрылся в гараже. Мы некоторое время молча переводили кислород, потом Комик посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Ты, говорят, видел, что там с Бэком случилось?
— Кто говорит? — я удивился. Никого из наших парней на месте аварии я не наблюдал. Разве что в пробке кто торчал? В таком случае — почему не подошел? — Кто говорит, Комик? Там, кроме меня, наших не было. А самой аварии я не видел. Умер Бэк при мне, это да.
— Суки! — утробно проворчал он.
Я не обратил на это ворчание никакого внимания. Я решал, как лучше приступить к делу, которое замыслил, отправляясь на пересменку. Дело касалось меня, Литовца, и нашей общей, в силу профессиональной необходимости, «Волги». Слегка поразмыслив, я попер напролом.
— Слышь, Литовец, — сказал я Яну. — У меня к тебе предложение. Давай ты сегодня не будешь на нашей лайбе по городу гонять? Опасно это.
— Давай, — хмыкнул он. — И деньги тоже ты за меня зарабатывать будешь — давай? И двух моих пацанят, плюс толстушку жену — тоже ты кормить-одевать будешь. Не, а че? Я не против.
Ян, конечно, литовец, и прибалтийская сдержанность есть его отличительная черта, можно даже сказать — особая примета. Но когда он думает, что ему на хвост норовят наступить, он становится колючим. Сейчас, видимо, был именно такой случай. Я тяжело вздохнул. Я даже в мыслях не держал наступать ему на хвост. Но пойди, объясни Яну, что я напротив — не хотел впутывать его в опасное мероприятие. Однако машина, как залог мобильности, была мне необходима. И, вынув из кармана реквизированный у Штейнмана бумажник, я протянул его Литовцу.
— Вот. Это трофейный. Я не мародер — из-за документов забрал. Сколько там бабла — не пересчитывал. Думаю, тебе хватит, чтобы ночь без работы пересидеть.
Ян с силой отбил мою руку. Вместе с бумажником, который, воспользовавшись случаем, упорхнул метра на два в сторону.
— Обидеть хочешь? — зло спросил он.
— Да ни в одном глазу.
— Если это из-за Бэка проблемы, то вместе разбираться поедем.
Я снова тяжело вздохнул, сходил за бумажником и вернул его на прежнее место. Конечно, мой жест можно было воспринять, как обидный. Но я ведь из лучших побуждений, честное слово!
— Понимаешь, Ян, — медленно проговорил я. — Это не совсем из-за Бэка проблемы. Это, скорее, из-за меня проблемы. Его и убили-то, кажется, из-за моих проблем.
— Тем более! Бэка убили, у тебя проблемы. Это уже на всех таксеров наезд получается, — заявил он. И подытожил: — Надо ехать, разбираться.
— Ян! — я таки попытался вразумить его. — Это мои проблемы!
— Твои проблемы — мои проблемы!
— Ну да, — саркастически усмехнулся я. — Плюс двое пацанят и толстушка-жена.
— А это уже чисто мои проблемы.
— Твои проблемы, мои проблемы, — разозлился я. — Вы что там, на Рижском взморье, все такие упертые?
— Я из Радвилишкиса.
— Один хрен — тормоз!
— Сейчас ударю!
— А если из тебя урода на много лет вперед сделают — это тоже твои проблемы будут?
— Мои.
— А как на счет жены с детьми?
— Послушай, Мишок! А как бы ты на моем месте поступил?
Я поперхнулся. С моей точки зрения, ход был нечестный. У меня не было ни жены, ни детей, и как бы я поступил при их наличии — вопрос вопросов. Наверное, все-таки откопал бы топор войны. Но я-то человек во всю голову больной. Я вообще всю жизнь сердцем живу. Куда оно позовет, туда и прусь. За что потом и расплачиваюсь. А Ян — он человек северный. Папа с мамой закладывали в него прагматичность еще на стадии разработки проекта. Он ведь семь раз отмеряет, а потом еще семь раз подумает — стоит ли все-таки резать? И как после этого меня с ним сравнивать прикажете?
С другой стороны, если он принял решение, значит, свои семь раз уже отмерил. И контрольные семь думок на эту тему тоже произвел. Значит, отговаривать его бессмысленно. И я с досадой махнул рукой:
— Хрен с тобой, золотая рыбка. Хочешь ехать со мной — поехали.
— Другое дело, — невозмутимо кивнул Ян.
— А ты знаешь, кто это сделал? — снова напомнил о себе Комик.
— Процентов на девяносто девять, — я внимательно посмотрел на него. Еще один мститель?
А Комик сжал кулаки так, что суставы хрустнули, и выдавил сквозь зубы:
— Я их зубами загрызу!
Точно, мститель. Я отодвинулся слегка в сторону. Стало немножко не по себе — а ну, как он решит, что, раз я присутствовал при смерти Бэка, то я в ней и виноват? И начнет загрызать меня первого. С него станется. Как-то не очень вменяемо он выглядел.
— Загрызешь, Комик, — успокаивающе пообещал я. — Какой базар — конечно, загрызешь. Ты слышал, о чем мы с Литовцем толковали? Ян хочет на разборки. Желаешь с нами?
— Желаю! — процедил он. После чего вынул из кармана нож-бабочку и ловко взмахнул им в воздухе, выбрасывая лезвие.
— Э-э, нет! — торопливо сказал я. — Так дело не пойдет. С ножом я там уже был, и меня неправильно поняли. Если ехать, то по-взрослому, как большие дядьки. Я тут за день коллекцию пистолетов подсобрал, — и, подойдя к машине, вынул из-под сиденья все три экземпляра. Разложил их на капоте и сделал широкий жест рукой. — Вот, парни. Чем богат, как говорится.
Литовец недоверчиво взял в руки «Маузер» и восхищенным взглядом оценил его со всех сторон.
— Никогда не думал, что такую пушку в руках держать буду! — сообщил он.
— Гордись! — я усмехнулся.
— Даешь мировую революцию!
— А мне и этого хватит, — хищно оскалился Комик, хватая ПМ.
Я снова нырнул под сиденье и, достав запасную обойму, протянул ее Комику:
— На, замени. А то я все патроны расстрелял. И поосторожнее с ним. А то иногда как бабахнет — уши закладывает.
— Я знаю, — Комик смерил меня тяжелым взглядом, но обойму принял. И даже заменил, не сходя с места. Старую на удивление благоразумно зафентелил куда-то за забор, где буйным цветом разрослась то ли крапива, то ли еще какой шиповник. Короче, колючая пакость, в которую даже самая отмороженная собака-ищейка не сунется.
— Ну, что? — несколько даже разудалым тоном спросил Ян. — Одна голова хорошо, а три пистолета, как говорится, завсегда лучше? Отлить на дорожку — и едем?
— Неплохая идея, — согласился я.
— Ну все, суки! — сказал Комик, не сводя влюбленного взгляда с «Макарова». — Всем хана!
Ян пожал плечами, и мы вдвоем направились к забору. Там синхронно вжикнули ширинками и стали наслаждаться процессом.
— А что с Комиком? — спросил я вполголоса. — Из-за Бэка, что ли, шизанулся? Так они, вроде, особо не корефанились.
— Хрен его знает, — так же негромко отозвался Ян. — Он весь вечер сегодня на взводе. Руки трясутся, глаза горят. Бормочет чего-то.
— Ну, Комик — он комик и есть, — резюмировал я. — Никогда адекватом не отличался. Ладно, пошли. Авось, не перестреляет нас на нервной почве.
— Дурная шутка, — сказал Ян и застегнул штаны.
— Пошути умнее, — предложил я и тоже застегнул штаны.
Мы вернулись к машине, вокруг которой нарезал круги ошалевший Комик с пистолетом наперевес, и Литовец, смерив его подозрительным взглядом, сказал:
