Сергей Зверев - Ударная война
Марина что-то проворчала про черствость и закостенелость, вышла в тамбур. Хоть и не курила, но сидеть и молчать, разглядывая хмурых десантников, не хотелось.
Поезд наконец начал тормозить. Все трое мгновенно подхватили сумки, поднялись, отчего купе стало еще меньше и теснее. Начали выходить, лишь Никитин задержался напоследок. Попрощался, хоть и несколько минут назад уже простились:
– До встречи, добрая фея-защитница.
– До встречи. – Посмотрела несколько загадочно, будто знала, что эта встреча состоится очень даже скоро, не через годы, а гораздо раньше.
Старлей поспешил догонять остальных, стоянка была всего несколько минут, и следовало поторапливаться.
Двухэтажный вокзал был простеньким, небогатым, характерным для такой удаленности от больших городов. Несколько столбов уличного освещения на перроне, приземистые серые ларьки, примыкающие с левой стороны, непонятные постройки непонятного назначения – с правой, водонапорная старинная башня недалеко, хорошо освещенная, вдалеке еще что-то, плохо различаемое ночью, ну и пятеро местных; двое у входа в вокзал, перекуривают, один у ларька кофе пьет, четвертый прогуливался по перрону, видимо, ожидая электричку, а пятый стоял возле пешеходного настила и болтал по телефону. Курил.
Лавров кивком головы указал на вход в вокзал. Поправил сумку на плече, проговорив как можно тише:
– Заходим, по сторонам не глазеем, создаем вид, что знаем, куда идти. Как только выйдем из вокзала, сразу же направляемся к гостинице. Все помнят, где она?
– Слева. – Кравцов указал рукой на небольшой парк.
– Отлично.
Лавров глянул на Никитина, спросил и его, проверяя, как выучил карту:
– А справа?
– Автовокзал, две пятиэтажки, небольшой рынок.
– Молодец.
Кравцов заговорщически подмигнул Никитину. Сам спросил у Лаврова:
– А прямо что, товарищ майор?
Лавров посмотрел пристально. Ухмыльнулся, двинувшись к пешеходному настилу:
– Юго-запад.
Кравцов тяжело вздохнул, идя следом.
– Вот так всегда…
Никитин хлопнул его по плечу:
– А ты что хотел? Командир…
– Разговорчики.
Пройдя вокзал насквозь, спустились по крыльцу и, как было условлено, быстрым шагом двинулись к зданию гостиницы, всем своим видом показывая, что бывали в городе сотни раз и знают тут каждую подворотню. Даже по сторонам не смотрели, пусть и очень хотелось.
Несмотря на позднее время суток, на привокзальной площади было людно, и не скажешь, что спать пора. Компания молодежи облюбовала лавочку, громко смеялись, доносилось бренчание гитары, у ног стояли пивные бутылки, веселье, судя по всему, набирало обороты. Несколько таксистов находились поблизости, обступили машину и беседовали, пары прогуливались. В парке, видимые на фоне уличных фонарей, тоже были люди, опять же молодежь в основном. Справа, рядом с автовокзалом, стоял автобус, толпились пассажиры.
– Тут вообще спят или нет? – Никитин закурил, смял пустую сигаретную пачку, огляделся на ходу. – Такое ощущение, что половина города бессонницей страдает.
Майор глянул на часы.
– Выходные. Вот и гуляют. Тем более суббота, вполне возможны свадьбы.
– Что ж, еще проще затеряться. – Кравцов тоже оглядывался, пользуясь тем, что шли по плохо освещенному месту. – Хороши бы мы были, три хмурых здоровяка посреди безлюдного ночного города, все полицейские бы переполошились.
Углубились в парк, двинулись по той асфальтированной дорожке, где было меньше всего освещения. На находящихся поблизости местных смотрели с подозрением, помня наставления второй Марины насчет неприметных бабулек с пирожками, прохожих, водителей и всех, кто может оказаться не тем, за кого себя выдает. Да и в полумраке парка легко посадить наблюдателя, который мигом отзвонится куда нужно и сообщит о трех подозрительных личностях, кои вышли из здания вокзала.
До выхода из парка оставалось всего ничего, когда за спиной завизжали автомобильные покрышки. Все трое остановились и посмотрели назад. Увидели, как к вокзалу подкатила полицейская «Газель» и из нее высыпало несколько человек в форме, двое сразу пошли в обход, справа-слева, а остальные взбежали по крыльцу и скрылись внутри вокзала.
Лавров сердито выругался.
– Похоже, за нами.
Указал в сторону наиболее темной улицы, что как раз начиналась за гостиницей, снимая с плеча сумку и перехватывая ее поудобнее, дабы не мешала бежать.
– Бегом до здания, минуем его, а там огородами выберемся из города! Быстро!
Все трое были привычны к долгому бегу, не раз совершали продолжительные марш-броски за время службы, даже вынужденное безделье в поезде нисколько не сказалось. Рванули так, что если кто и видел, если кто и покажет полицейским, то в том направлении искать бесполезно, там через несколько минут никого уже не найти даже посредством автомашины.
– Ну, у кого какие соображения?
Лавров остановил группу уже глубоко в лесу, пробежали не меньше десяти километров. Привалился к стволу дерева, бросив сумку рядом. Дышал тяжело, утирал пот с лица. Оба старлея тоже основательно вымотались, побросали сумки куда пришлось, повалились рядом. Никитин привычно полез за сигаретами, но вспомнил о вреде курения после марш-броска, убрал. Заметил, напоминая о недавнем обыске всех вещей с помощью приборов:
– Похоже, хитрость с маячками не удалась.
– А это не Марина нас сдала? – Кравцов расстегнул рубашку, стараясь быстрее остыть. – Может, она тоже против нас играет? У них в разведке чего только не бывает, двойные агенты, тройные…
Батяня отрицательно качнул головой:
– Не похоже. Если бы так было, нас уже встречали бы. А так – припоздали на несколько минут. Скорее всего, в поезде был кто-то еще, который видел, как мы сошли именно здесь. Вот и отзвонился, правда запоздало, но это нам помогло. Еще бы чуть-чуть, и все.
Не сдержавшись, ударил кулаком по колену.
– Твою медь, как же мне надоела эта неизвестность!
Кравцов вообще рубашку снял, подумав, обмахивался ею. Посмотрел в направлении Белогорска.
– Как быть-то теперь, Батяня? Судя по всему, полиция на нас охоту откроет, да и рожи наши она наверняка знает. В городе уже не покажешься, мигом скрутят. Даже уехать не сможем, наши данные им наверняка известны. Даже телефон, мля, не купишь без приключений.
– Прорвемся. Не в первый раз.
– Это-то понятно. – Никитин хмыкнул. – Но только в каком направлении прорываться, Батяня? Против ментов особо не попрешь, у них разговор короткий – убит при сопротивлении или при попытке бегства.
Лавров смерил его недовольным взглядом.
– Не раскисать, старлей. Что-нибудь придумаем. Должны придумать, должны. Не найдем боеголовку – назад дороги не будет. Или под суд, или…
– В смысле?
– В прямом. Эту разведку хрен поймешь, посчитают, что мы много знаем, и такой нам переполох устроят, что мало не покажется всем троим. Тут только один выход – раз взялись, значит, найдем и уничтожим, иного быть не может.
Никитин пересел на другое место – тянуло сыростью в поясницу.
– Но как?
Лавров и сам не знал, что делать, но надеялся со временем определиться.
– Думать надо. Думать, как на четвертого выйти. У него оружие и спецсредства, как только выйдем на него и вооружимся, то нам сам черт не страшен. Достали эти шпионские игры, честное слово, будем действовать по-нашему, прямолинейно и жестко.
В натуре – нашли, взорвали, и – до дому.
Кравцов перестал обмахиваться рубашкой; уже остыл достаточно. Принялся надевать ее.
– Но как дать объявление о покупке козы, если в город хода нет? Там и газета под наблюдением? Ну, дадим объявление, позвонит продавец этой гребаной козы, придем смотреть товар. Едва сунемся, так сразу и повяжут. А то и вовсе…
Недалеко хрустнула ветка. Все трое мгновенно пригнулись и превратились в слух. Лавров пихнул Кравцова в бок и указал налево. Старлей кивнул и неслышно исчез в кустах. Через несколько минут вернулся; оказалось, что причиной хруста был ветер – дерево старое, скрипит характерно, похрустывает, того и гляди рухнет.
– Точно?
– Обижаешь, Батяня, – тот скривился. – Все проверил, чисто на все сто.
Лавров вновь затронул тему операции, едва Кравцов уселся:
– Можно в принципе связаться с нашим командованием, рассказать обо всем, пусть высылают помощь или эвакуируют отсюда к чертям; группа раскрыта, задание сорвано, делать тут больше нечего. Пусть разведка и дальше в свои игры тешится, нам это ни к чему.
Сделал паузу:
– Но как потом жить после этого? Отступить и знать, что не сдюжил? Совесть будет грызть очень болезненно и очень продолжительно. По мне, так необходимо выполнить задачу до конца… А вы как, мужики? Ты, Серега, как считаешь?
Кравцов пожал плечами.
– Да хрен его знает. Но тебя, Батяня, не оставлю, ты меня знаешь.
