Дик Фрэнсис - Перекрестный галоп
— Неужели лошади обладают памятью? — спросил я.
— О да, — ответила она. — Знаешь, многие мои хорошие скакуны показывали дома плохие или очень средние результаты, зато на соревнованиях летели как ветер, потому что им там нравилось. Много лет тому назад у меня был гнедой жеребец по кличке Баттерфилд, так он хорошо выступал только в Сэндауне. — Она улыбнулась этим своим воспоминаниям. — Старина Баттерфилд просто обожал Сэндаун. Я думала, все дело в дорожках с правосторонним движением, но в Кемптоне точно такие же, а там результатов он не показывал. Только Сэндаун, и все тут. Он его помнил.
В глазах матери вспыхнули искорки, и я узнал ее, прежнюю. Она была прекрасным тренером, обожала своих лошадей, а о Баттерфилде говорила как о личности, с искренней любовью и пониманием.
— Но Сайентифик, насколько я понимаю, не является таким же фаворитом, каким был Фармацевт в Челтенхеме на прошлой неделе?
— Нет, — ответила она. — Там будет одна очень хорошая в стипль-чезе лошадь по кличке Соверен. Вероятней всего, он и является фаворитом, но думаю, мы могли бы побить его, особенно если накануне пройдет небольшой дождь. Ну и еще Ньюарк Холл, тоже может бежать вполне прилично. Он из конюшен Ивена, и у него есть все шансы.
— Ивена? — спросил я.
— Ивена Иорка, — ответила она. — Тренирует в деревне. В этом году у него появилось несколько хороших лошадей. Молодые наступают.
Ее тон наталкивал на мысль, что Ивен Йорк куда больше угрожает ее положению ведущего тренера из Лэмбурна, и она не слишком этому рада.
— Так что Сайентифик не является стопроцентным фаворитом? — спросил я.
— Он может выиграть, — ответила мать. — Если только не собьется на перекрестный галоп.
— Перекрестный галоп? — удивился я. — Что это такое?
— Ну это когда лошадь в галопе выдвигает вперед переднюю ногу, противоположную задней, — объяснила она.
— Ясно, — пробормотал я, хотя толком так ничего и не понял. — А Сайентифик этим балуется?
— Иногда. Обычно и галопом, и рысью идет нормально. Но если начинает крестить, то может сам себя поранить, задеть копытом задней ноги по передней. Правда, давно такого не вытворял.
— Ясно, — повторил я. — Так ты считаешь, что, если даже Сайентифик не станет крестить, никто особенно не удивится, если он не выиграет?
— Да, — кивнула она. — Печально, конечно, но особого удивления это не вызовет.
— В таком случае, — начал я, — после звонка от этого нашего друга мы должны сделать все, чтоб Сайентифик не победил. Но сделать это так, чтоб ему впредь вовсе не расхотелось участвовать в скачках, без всяких там картофельных очисток.
— Но как? — она уставилась на меня.
— Можно что-то придумать, способы есть, — сказал я. — Ну, а если он вообще не будет участвовать? Ты просто заявишь, что он болен, захромал, и его снимут с соревнований.
— Но он сказал, что лошадь должна бежать, — мрачно заметила она.
«Что ж, переходим к плану В».
— Ну а что, если его немного перетренировать в четверг или пятницу? Погонять как следует галопом, чтоб никаких сил на субботу не осталось?
— Нет, все сразу узнают, — возразила она.
— Неужели узнают? — Мне показалось, она преувеличивает.
— Конечно, узнают, — ответила она. — Всегда находятся люди, очень пристально следящие за работой лошадей. Есть среди них журналисты, но в основном это наблюдатели из букмекерских контор. Они знают каждую лошадку в Лэмбурне, по ее виду сразу могут сказать, нагружала ли я Сайентифика больше положенного в четверг или пятницу.
«Тогда план С?»
— А нельзя устроить так, чтоб седло у него соскользнуло, что-то в этом роде? — спросил я.
— Подпруги затягивает помощник распорядителя, прямо на старте, перед началом скачек.
— Но разве ты не можешь пройти на старт и сделать это сама? Немного ослабишь подпругу, и все. — «Неужели я цепляюсь за соломинку?..»
— Тогда жокей может упасть, — сказала она.
— Если упадет, уж точно не выиграет.
— Но он может пораниться. — Она покачала головой. — Нет, я не могу этого сделать.
«План D?..»
— А что, если незаметно подрезать поводья, так чтобы они лопнули во время скачек? Если жокей не сможет управлять лошадью, тогда уж наверняка не выиграет.
— Скажи это Фреду Уинтеру, — ответила она.
— Кому?
— Фреду Уинтеру, — повторила она. — Он выиграл Гран-при по стипль-чезу в Париже на лошади по кличке Мандарин вообще без поводьев, и было это в начале шестидесятых. Они порвались, и он использовал для управления ноги. Сдавливал ими бока лошади, чтоб удержаться на трассе в виде восьмерки. Феноменальная победа.
— Может, пригласить на субботу этого Фреда Уинтера в качестве жокея? — спросил я.
— Это невозможно, — ответила мать. — Он уже давным-давно умер.
— Но разве в этом случае ты не считаешь такой способ хорошей идеей?
— Какой способ?
— Сделать так, чтоб поводья лопнули. — «Господи, как же это все сложно!»
— Но…
— Что «но»? — спросил я.
— Я стану всеобщим посмешищем, — с несчастным видом ответила она. — Лошади из конюшен Каури никогда не выходили на ипподром без надежной упряжи.
— Ты предпочитаешь, чтоб над тобой смеялись или упекли за решетку за неуплату налогов?
Жестоко было говорить ей это, но пусть посмотрит на проблему реалистично.
— Томас прав, дорогая, — заметил отчим, с запозданием присоединившись к разговору.
— Тогда решено, — сказал я. — Мы не станем травить Сайентифика этим мерзким зеленым картофелем, мы попробуем сделать так, чтоб во время скачек у него лопнули поводья. Больше шансов нет.
— Ну, наверное, — нехотя произнесла она.
— Вот именно, — решительно заметил я. — Так что первое решение принято.
Мать подняла на меня глаза.
— Какие еще решения у тебя на уме?
— Да так, ничего особенного, — ответил я. — А вот вопросы кое-какие имеются.
Она окинула меня скорбным взглядом. Наверное, предчувствовала, что вопросы эти будут малоприятными.
— Во-первых, — начал я, — когда ближайший срок уплаты налогов?
— Я же говорила, я не плачу налогов со своего бизнеса, — ответила мать.
— Но во всех конюшнях должна вестись хоть какая-то бухгалтерия, а также присутствовать счета за корма для лошадей, приобретение упряжи и всякого прочего оборудования. Разве доступ к скачкам не предполагает предъявления регистрации?
— Родерик отменил нашу регистрацию, — ответила она.
Если б этот Родерик не помер, я бы самолично свернул ему шею.
— Ну а уплата прочих налогов? — спросил я. — От твоих личных доходов? Когда их следует платить?
— Всем этим занимался Родерик.
— Но ведь кто-то делал это после его смерти? — уже совершенно отчаявшись, спросил я.
— Никто, — ответила она. — Но мне все же удалось в прошлом месяце самостоятельно заполнить декларацию по системе «ПКЗ».
По крайней мере, хоть что-то. Именно по этой системе «Плати, как зарабатываешь» большинство работающих в Великобритании платили подоходный налог. Он вычитался из их зарплат нанимателем, деньги прямиком отправлялись в казначейство. Непоступление этих денег, как правило, служило первым знаком сборщику налогов, что данная компания находится в глубоком финансовом кризисе. В налоговых органах поднимали тревогу, били во все колокола, и вскоре в дверь должника уже стучали представители налоговой службы ее величества.
— А где ты держишь документы по налогам? — спросил я.
— Они были у Родерика.
— Но хоть копии должны сохраниться, — предположил я.
— Наверное, — ответила она. — Лежат где-нибудь в кабинете, в ящиках стола.
Я был просто потрясен тем, что такой человек, блестящий организатор и тренер семидесяти двух лошадей, как моя мать, соблюдающая все правила и законы скачек до последней буковки, может быть столь беспомощен, когда речь заходит о финансовой стороне дел.
— Разве у тебя нет секретаря? — спросил я.
— Нет, — ответила она. — Мы с Дереком поделили между собой всю бумажную работу.
«Или вовсе не занимаетесь ею», — подумал я.
* * *Я полагал, что все личные документы матери по налогообложению, как подобные декларации других людей, имеющих свой бизнес в Соединенном Королевстве, должны быть предъявлены в налоговое управление не позднее полуночи 31 января, вместе со справками о выплатах по любым другим видам налогов.
Взглянул на календарь, что висел на стене над столом. Сегодня уже 9 февраля. Крайний срок прошел, исключений не делалось никому, так что матери грозит штраф за несвоевременную подачу декларации, уже не говоря о пени за каждый просроченный день.
Я влез в Интернет и проверил сайт налоговой и таможенной службы ее величества. Так и есть, ей автоматически начислен штраф в 100 фунтов за опоздание в подаче декларации плюс начисления за каждый просроченный день. Там также говорилось, что если она не подаст декларацию и не погасит задолженность до конца февраля, за каждый день будет начисляться уже по пять процентов вдобавок к существующим.
