Александр Тамоников - Люди в черном
– Правильные слова! Как будем уходить?
– Официально! Ты, Алим и Филипп в среду пишете заявление по собственному желанию. Я буду против, но вы начнете настаивать, грозить прокуратурой и так далее. Отрабатывать две недели я вас заставлять не стану. Смысл держать бездельников, когда на прииск очередь желающих получить работу? Подпишу заявления. До выходных сдадите амуницию, обходной подпишете. В понедельник вас рассчитают. Отправитесь в Верхотурск. Снимете хату, а с утра по одному придете ко мне. Заходить с реки, через рощу и сад. Так, чтобы ни одна душа вас не видела. Там объясню, что делать дальше.
– Так вы тоже будете в Верхотурске?
– Да! И поеду с вами!
– Понятно, шеф!
– Все! Больше об этом разговора не ведем. Брата и Филиппа предупреди по случаю. На прииске панибратство в сторону. Я начальник, вы – дерьмо!
– Ясно! Но Никитин в субботу обязательно в тайгу потянет. Это уже вошло у него в привычку.
– Откажемся, а вообще лучше сделаем так: я заболею с дороги. Вы готовитесь к отправке. А Никитин пусть со своими грязными шалавами пока один кайфует. Дальше посмотрим. И все будет сделано по закону. Понял? Проинструктируй друзей!
– Все понял!
– А понял, так выполняй!
– Слушаюсь, босс!
– Иди, иди, я немного тут постою, тайгой подышу. Скоро расстанемся навсегда!
После баньки и разгульной пьянки в Рахтуре, в которой, впрочем, Жилин особого участия не принимал, сославшись после парной на плохое самочувствие, Никитин отрывался с проститутками и чеченцами. Филипп упился до потери пульса, поэтому тоже оторвался от «коллектива».
А наутро он повез Жилина на прииск.
Сулема и Алим сидели на заднем сиденье, нахохлившись черными воронами. Им хотелось спать, но грунтовка с ее колдобинами и серпантинами не давала забыться. Оттого и мучились чеченцы. Жилин же, войдя в роль заболевшего человека, закутался в куртку, хотя в салоне было тепло.
На прииск прибыли в 15.30. Уставшими, измотанными лесной дорогой.
Встречать начальника вышли Крутов и Бирюков. Сулема с Алимом взяли чемоданы, занесли их в вагончик шефа и удалились к себе. Крутов поприветствовал первым:
– С приездом, Дмитрий Сергеевич!
– Спасибо! Как вы тут?
– Трудимся, – ответил Бирюков.
– Как показатели, Евгений Алексеевич? – спросил Жилин у Крутова.
– Вам подробно доложить?
– Нет, в общих чертах, чувствую я себя что-то неважно.
– Может, вам фельдшера вызвать? У нас теперь медик свой. Прибыл, вернее, прибыла вчера.
– Я спросил про показатели, а не про фельдшера. План тянем?
– Да! Конечно! Даже перевыполняем!
– Это все, что я хотел услышать. Теперь о медике, кого прислали?
– Женщину из больницы, разведенку, между прочим. Вызвать? – с намеком спросил Бирюков.
Жилин взглянул на него холодным взглядом.
– Никого не надо. Сам оклемаюсь. Пойдемте ко мне, угощу водкой московской. Сам выпью и спать. Завтра не встану, работайте без меня! Только ты, Евгений Алексеевич, отчет за период моего отсутствия принесешь, ну а встану, все сам на месте проверю. Идем!
Трое руководителей прииска поднялись в вагончик. Жилин достал из сумки по бутылке «Особой» московского разлива, передал подчиненным. Третью открыл, разлил по стаканам.
– За возвращение, – поднял тост Бирюков.
– И за выздоровление, – поддержал его Крутов.
Выпили не закусывая.
– Ну все, мужики, извините, сами понимаете, прилягу я, – сказал Жилин, тем самым как бы выпроваживая гостей.
– Конечно, конечно, вы, если что, наберите по местному 08. Это фельдшерская палатка. Марина Алексеевна на вызов и прибудет, – объяснил Крутов.
– Ее зовут Марина Алексеевна?
– Да! Колбина Марина Алексеевна, работала в Рахтурской поселковой больнице медсестрой. Потом вот к нам! Детей нет, мужа, понятно, тоже. Жить, по сути, в Рахтуре негде, дом принадлежал родителям бывшего супруга. Лично единицу в штат пробил, – подробно разъяснил Бирюков. – Надеюсь, вы не против, Дмитрий Сергеевич?
– Не против! Но ее что-то не помню. Увижу, может, и узнаю. Ну давайте! Вам еще работать!
Бирюков с Крутовым вышли, оставив Жилина одного. Тот закурил, упав на постель жилого отсека. Надо было подумать. Оформить оконцовку дела. Там, в Москве. Докурив сигарету, Дмитрий Сергеевич крепко задумался.
...В среду на стол начальника прииска легли три заявления об увольнении. Жилин вызвал к себе Бирюкова.
– Вот, Василий Иванович! Люди решили уйти от нас. И это, заметьте, впервые за многие годы. Выгоняли? Это да, но чтобы добровольно? Я такого что-то не помню! Поговорите с ними! – обратился Жилин к заместителю по режиму.
– Чем вы мотивируете свое решение? – спросил тот.
– У меня мать в деревне под Курском одна, приболела, – объяснил Филиппов, – годков ей много, не хочу, чтобы померла, не увидев меня. Да и напахался я здесь уже вволю!
– С вами понятно. Ну а вы, други наши нерусские? Чем вас-то работа и жизнь на прииске не устраивает? Находитесь в прямом подчинении начальника, особо не перетруждаясь. Льготники, можно сказать!
– Надоело! Как что – отпрашивайся, куда сходил – отчитайся. Не на зоне, а свободы никакой, – ответил Сулема.
– Такова специфика предприятия, вы же раньше не устраивали демаршей?
– До вас все было по-другому. А сейчас народу продохнуть не даете, а мы, горцы, не любим, когда нам говорят – туда нельзя, сюда нельзя. Надоело!
– Значит, дело во мне? В тех правилах, которые я установил как заместитель по режиму?
– Получается, так, – ответили чечены.
– Это мог сказать кто-то другой, но никак не вы. Вы-то как были, так и остались вольными птицами. То вас начальник прииска с собой забирает, то начальник милиции. Претензии ваши не имеют оснований. Но я, Дмитрий Сергеевич, только рад, что эти двое решили покинуть прииск. Рано ли, поздно я поднял бы вопрос об их привилегированном положении и потребовал бы принятия мер. Ну а раз они сами, то пусть уходят. Толку от них для производства никакого, а вместо них возьмем людей нужных, рабочих! Так что попутного им в спину. Или вам без них плоховато будет? – вновь с намеком спросил Бирюков у Жилина.
– Не говори глупостей! А меры ты ввел на прииске действительно драконовские! Мало тебе всыпали в управлении? Продолжаешь пытаться из людей рабов сделать?
– Вот вы как?
– Да, так! Сегодня эти уйдут, придут новые, вопросов нет. Сначала. Потом если вы и дальше будете продолжать свою активную, но никому не нужную политику, то уходить продолжат, а вот приходить? Сомневаюсь! С кем работать будем? Разрушить предприятие хочешь? – повысил голос Жилин, обращаясь к Бирюкову то на «вы», то на «ты». – Не дам. Понял? Ты здесь без году неделя, а уже коллектив взбудоражил, что до увольнения довел! Я против того, чтобы Сулеймановых отпустить, с Филиппом ладно, с ним все ясно, но Сулеймановых – нет!
– Начальник, – обратился Сулема к Жилину. – Все равно уйдем! Не подпишешь заявления – в прокуратуру писать будем! Мы не твоя собственность, мы свободные люди! Сами решать будем, где жить нам и работать!
– Ну и хрен с вами! Оформляй их, Василий Иванович, всех троих!
– Положена отработка – две недели, – напомнил заместитель по режиму.
– Это на усмотрение руководителя, – ответил Жилин. – Я в ней необходимости не вижу. Оформляй приказом, пусть подписывают обходной и валят отсюда. А ты мне на собеседование человек пять подготовь из резерва, который пока у нас еще есть. Я сам людей отбирать буду! Все! Свободны!
Сулема, Алим и Филипп удалились, унося с собой подписанные заявления.
Бирюков остался.
– Дмитрий Сергеевич, вы серьезно считаете меня виновником того, что приближенная к вам публика решила уволиться?
– Идите работайте, Василий Иванович!
– Нет, вы уж будьте любезны ответить на вопрос!
– Да! Именно так я и считаю. У нас еще состоится разговор, когда приедет вышестоящее руководство.
– Хорошо! Но я не буду молчать о ваших гулянках с начальником местной милиции и о наличии приближенных к вам прислужников из числа рабочих, чье предназначение в другом. Учтите это, я говорю вам в лицо.
– Можете поступать как знаете, это ваше право, только до комиссии все свои действия согласовывать лично со мной! Это приказ! До приезда руководства!
– Хорошо! Дождемся руководства!
– Вот именно, а сейчас идите, занимайтесь делом!
В выходные собрать пикник, как этого желал Никитин, не удалось. Жилин продолжал болеть, а те, кто всегда принимал участие в увеселительных мероприятиях, сдавали дела. Майор не знал о последних изменениях на прииске, поэтому позвонил, как обычно, в пятницу, накануне очередного сабантуя:
– Дмитрий Сергеевич? Ну как у нас на завтра планы? Все без изменений?
– Да нет, Вячеслав Владимирович, изменения как раз кардинальные.
– Что за дела?
Жилин объяснил майору милиции суть произошедшего.
– Что за херня? – удивился Никитин.
