Сергей Зверев - Отвлекающий маневр
Загремел засов входной двери, Сергей обернулся на звук и увидел на пороге двух охранников, один был с подносом и прошел к столику возле кровати, другой остался в дверях.
«Завтрак, сэр», – с усмешкой сказал про себя Сергей. Вооруженные охранники, не произнося ни слова, удалились, опять громыхнул тяжелый засов, и он остался один.
Для тюрьмы, а по-другому оценивать положение не приходилось, завтрак был слишком шикарным. Большая дымящаяся кружка кофе, несколько, по всей вероятности, сладких булочек и жареная куриная ножка, политая каким-то соусом. А еще на подносе лежали его отнятые накануне вещи: часы, зажигалка и сигареты. Имам хоть и держал его взаперти и под охраной, но этим жестом хотел, по всей вероятности, показать, что он не просто узник, а в какой-то степени гость, хоть и не по собственной воле.
Сергей быстро расправился с курицей – вопреки его ожиданиям, соус оказался довольно пресным – отпил немного кофе и с наслаждением закурил, используя пустую тарелку в качестве пепельницы.
Не успел он выкурить сигарету, как засов двери вновь издал лязгающие звуки и повторилась вчерашняя процедура появления Хузаймы: двое охранников, кресло, следом имам.
Усевшийся в кресло Хузайма радушно поздоровался и поинтересовался самочувствием гостя, он так и назвал его «наш дорогой гость».
– Спасибо, вашими молитвами, – равнодушно ответил «дорогой гость».
– Не ради показной вежливости или праздного любопытства интересуюсь я вашим здоровьем, Сергей Анатольевич, – начал Хузайма. – Завтра, по всей видимости, вам предстоит выполнить наше небольшое поручение или, если хотите, просьбу, после чего вы вновь обретете свободу.
– И в чем же она будет заключаться, эта ваша просьба-поручение? – спросил Сергей.
– Ничего опасного или тяжелого. Вам необходимо будет сопроводить груз, практически вы будете выполнять работу экспедитора. Не по рангу, конечно, но нижайше прошу прощения. Вы сядете со своими документами, которые вам вернут, в грузовик с водителем и отправитесь в район Басры. Вас также будет сопровождать охрана.
– Почему именно я? Какая необходимость в том, чтобы груз сопровождал именно я? – спросил Сергей.
– А я вам сейчас объясню, это довольно просто, – терпеливо начал имам. – На дорогах разбойничают полицейские – эти шакалы, которые раньше служили Саддаму, а теперь продались американцам. К русским они по-прежнему испытывают симпатию – и машину проверять не будут. К тому же автомобиль будет маркирован, как гуманитарная помощь России народам Ирака. Документы на груз мы организуем… На американских блокпостах, а именно они контролируют территорию в районе Басры, у вас с вашими-то документами также будет меньше проблем, чем, скажем, у них, – и он показал на охранников, стоящих как изваяния за его спиной.
– А что за груз будет в машине? – поинтересовался Сергей, впрочем, прекрасно понимая, что этого ему не скажут. И он не ошибся.
– А вот это вам знать совершенно необязательно, во всяком случае, сейчас. Одно могу сказать: это не оружие, не наркотики, ничего особо предосудительного. Пусть вас не мучает совесть, – ответил имам.
– Вопрос о том, могу ли я отказаться, по всей видимости, риторический? – спросил Сергей просто на всякий случай.
– Вот видите, вы и сами все прекрасно понимаете, – с нехорошей улыбкой ответил Хузайма.
– И все же, что меня ждет, если я откажусь.
– Да ничего особенного, вам просто отрежут голову, перед телекамерами! – любезно сообщил имам все с той же нехорошей улыбкой.
Глава 21
Россия, Москва, МИД
Альберт Филозович Стремоухов, вытянувшись в кресле, гипнотизировал напольные часы, стоящие напротив его рабочего стола, он с нетерпением ждал конца рабочего дня. Часы гипнозу не поддавались, и темные витые стрелки, казалось, вросли в отсвечивающий золотом циферблат. Но вот длинная стрелка, дернувшись, коснулась римской цифры двенадцать, сбрасывая с себя в вечность шестьдесят липких тягучих секунд. Часы гулко пробили пять раз. Пора! Альберт Филозович встал и начал собирать со стола бумаги, напевая что-то себе под нос. Мысли его были уже далеко от мидовской высотки с ее зеркально-деревянными лифтами, мраморными переходами и чопорными чиновниками, от пыльной, душной и бестолково-суетной Москвы. Мысли Альберта были уже на берегу подмосковного пруда, заросшего мелким камышом, в маленькой, уютной двухэтажной дачке, снятой им три дня назад, где ждала его Вика. Вика! Вика!
Сегодняшний день – особенный день, сегодня он стал если не сказочно богат, то, во всяком случае, экономически независим от жены и тестя. Сегодня он передал последние материалы и взамен получил пластиковую карту, баланс которой составлял – он проверил – ни много ни мало триста тысяч долларов, зелененьких американских долларов. И он был уверен – это еще не все, будут еще заказы – будут и деньги.
Его уже перестало волновать, что каждые десять тысяч этих денег равнялись одному сребренику. Курс одного сребреника на протяжении этих двух тысяч лет менялся бесчисленное количество раз в зависимости от конкретной ситуации и исторической обстановки. Бывали времена, когда за тридцать сребреников можно было приобрести целое состояние, а бывало, что и сто граммов липкого черного хлеба в блокадном Ленинграде или жалкой добавки к пайке в колымских лагерях, но суть всегда во все времена оставалась одна – предательство. Альберт Филозович же для себя называл это несколько по-иному – продажа информации. Продажа информации – всего-то. Какое же это предательство?! Это бизнес. На том и порешил он со своей крайне покладистой совестью и к этому вопросу больше не возвращался.
Что-то мурлыкая себе под нос, Альберт Филозович упаковал портфель, взял со стола и сунул в карман пиджака ключи от машины с небольшим замысловатым брелоком. На самом деле это была замаскированная под брелок флэш-память с информацией, которая стоила ровно тридцать сребреников. Он не стер ее, потому что решил по дороге выбросить флэшку в первую попавшуюся реку. Когда Альберт уже вышел из кабинета и направился к лифту, он вспомнил, что в сейфе остался еще и диск с той же информацией. В мечтах о Вике Альберт совершенно забыл про него, но возвращаться не стал – плохая примета, авось до завтра ничего не случится.
Лифт, будто ждавший его, гостеприимно распахнул двери и быстро спустился на первый этаж. В холле Альберт едва не столкнулся с двумя парнями, на которых он не обратил никакого внимания. А зря…
Парни были чем-то похожи друг на друга, хотя были они совершенно разного роста и комплекции, но выражение лиц – одинаковое, не оставлявшее сомнений в их корпоративной принадлежности. И если бы Альберт Филозович дал себе труд чуть внимательнее присмотреться к этим парням, то он бы понял, что парни эти из ведомства, родоначальник которого считал, что его подчиненными могут быть только люди с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками. Но что-то не заладилось с самого начала и получилось не совсем так, как предполагал Железный Феликс, а совсем даже наоборот – голова горячая, сердце холодное, а руки неимоверно длинные.
Парни вошли в лифт, и один из них нажал кнопку двадцать седьмого этажа, именно с этого этажа и спустился только что невнимательный Альберт Филозович. И когда бесшумный лифт доставил их на нужный этаж, парни вышли из него и прямиком направились к кабинету Альберта Филозовича.
– Давай, Олежка, вскрывай, – сказал один из парней – тот, что был ниже ростом.
– Не вопрос! – ответил тот, которого напарник назвал Олежкой, и не спеша достал набор отмычек.
Борьба с дверью была непродолжительной, замок поддался уже со второй попытки.
– Прошу! – сказал Олег, распахивая тяжелую дверь.
Напарники вошли в кабинет.
– Ну что, Витя, как всегда. Ты – компьютер, а я по полочкам пошарю.
– О`кей, – согласился Виктор и направился к столу.
Олег быстро просмотрел содержимое ящиков стола, полки шкафа, но ничего интересного не нашел.
– Как у тебя? – спросил он Виктора, просматривающего компьютер.
– Туфта. Но я еще не все просмотрел, – ответил тот, быстро стуча по клавишам.
Олег пошел к сейфу, с ним он возился гораздо дольше, чем с входной дубовой дверью, но наконец и металл поддался умелой руке.
– Ого! На-ка, Витя, посмотри. Может, что интереснее будет, – сказал Олег, протягивая Виктору несколько дисков.
– Да вряд ли, что он, идиот, что ли? – ответил Виктор, беря диски и вставляя тут же один из них в дисковод компьютера.
Этот день не был днем Альберта Филозовича Стремоухова, первый же диск оказался именно тем, который он должен был сразу уничтожить, но забыл в любовном экстазе.
– Есть! Есть, Олежка! – радостно заорал Виктор, но буквально через секунду радость на его лице сменилась крайней озабоченностью.
Виктор вытащил диск из компьютера, аккуратно держа его за ребро – так, чтобы не испортить, не оставить своих отпечатков пальцев и не стереть чужие. А они там были.
