Александр Щелоков - День джихада
Для надежности разведки лететь следовало на предельно малой высоте.
Выдерживая заданный маршрут, «Мишка» прошел над всеми местами, указанными в полетном задании. Над дорогой в урочище Черный ключ, по которой уже двигалась войсковая колонна, Чигирик прошелся дважды. Увидел на откосе раму давно сгоревшего грузовика. Неподалеку валялась ржавые коробки опрокинутых бронетранспортеров — никому не нужный металл войны. «Мишка» шел так низко, что Чигирик разглядел диск автомобильного колеса, лежавший возле уреза воды. Ничего подозрительного обнаружить не удалось.
Резко бросив вертолет вверх, Чигирик отвалил в сторону и набрал высоту, чтобы перевалить зеленый хребет. Спокойно доложил:
— «Лямка», «Лямка», я «Десятый». Все чисто.
Осмотрев дефиле, по которому должен был пройти батальон, и ничего подозрительного не обнаружив, Чигирик доложил «Лемке» и резко бросил «Мишку» вверх, к голубому ясному небу. Перевалив через лесистый гребень хребта, вошел в крутой разворот. Дело было сделано, предстояло уходить домой, на базу.
В это время из зеленой чащи в догон винтокрылу, протянув за собой пенисто-дымный хвост, рванулась ракета. Звук выстрела потонул в мощном реве сверкающих лопастей.
Тяжелый удар встряхнул машину. «Мишка», такой послушный, знакомый каждой гранью своего норова, вышел из повиновения. Борт зиял огромной пробоиной. Пламя лизало желтыми языками рваный металл.
«Мишка» стремительно терял высоту. Вершины деревьев неслись навстречу с ужасающей скоростью.
Опережая бешеный темп падения, Чигирик рванул рычаг аварийного сброса двери, вытолкнул ее наружу.
По корпусу машины с громким треском ударили сучья буков. «Мишка» завалился на правый борт. Несущий винт с яростным грохотом врубился в набежавший снизу лес. Удар о землю не выбил Чигирика из сознания. Оттолкнувшись, он вывалился из кабины, отполз от бушующего огня в кусты. Боль в пояснице была такой, словно в хребтину воткнули шило и ворочали его из стороны в сторону. Все вокруг виделось затянутым розовой пеленой. Чигирик провел рукой по лицу — рука окрасилась кровью. А, да черт с ним! Важно убраться подальше от места катастрофы, пока не рвануло.
Чигирик заковылял прочь, проламываясь через кустарник. Сильно болело колено. Голова кружилась. В глазах мелькали черные мушки. Прислонившись к стволу береста, Чигирик несколько минут стоял, отдыхая. Затем нашел подходящий куст орешника, выломал толстую палку. Проверил на прочность и, тяжело на нее опираясь, двинулся дальше в лес.
Здравый смысл подсказывал Чигирику, что до своих проще всего добраться, если спуститься в долину — там должны быть войска. Но на войне руководствоваться здравым смыслом куда опаснее, нежели целесообразностью. Сколь бы ни был труден путь через горы, Чигирик решил пробираться лесами в сторону Северной Осетии. Лес безопаснее голых мест.
9
Перед маршем батальона подполковник Терехов собрал офицеров. Наспех испеченный комбат морпехов — ехать добровольно в Чечню в бригаде дураков не оказалось — был совсем сырым командиром, без военного образования и опыта.
Он вообще стал армейским политработником случайно. После окончания исторического факультета пединститута его вызвали в городской военкомат. Там обходительный полковник предложил вчерашнему студенту надеть лейтенантские погоны и занять должность помощника начальника политотдела танковой дивизии по комсомолу.
Терехов предложение принял. Комсомольскими делами он занимался в институте с первого курса, знал их тонкости и секреты. Новому начальству старательный комсомолец понравился, и, как говорят, он попер вверх.
Через два года Терехов стал инструктором комсомольского отдела политуправления военного округа. Еще через два — заместителем командира батальона по политчасти.
Хорошая память и гибкость характера позволили Терехову быстро нахвататься вершков военной терминологии. Он обрел уверенность, говорил с подчиненными отрывисто и требовательно:
— Прибыть ко мне завтра. В десять ноль-ноль. Жду доклада о состоянии воинской дисциплины за квартал.
Служба в полку морской пехоты рядом с полковником Мохначем вселила в Терехова убежденность, что командиром части быть совсем несложно. Под тобой всегда есть командиры батальонов, которые знают дело, у всех ротных хорошая выучка. Вызывай их, выслушивай решения и командуй: «Вперед!»
Когда встал вопрос об освобождении от должности подполковника Полуяна, ни Мохнач, ни генерал-майор Дымов отдавать неизвестному дяде опытных офицеров не захотели.
Теперь предстояло выяснить, стоит ли чего-то Терехов как командир. Способен ли он организовать действия батальона на марше и в бою. К сожалению, подумать о том, что такие проверки оплачиваются смертями и кровью, никто из начальства не пожелал. Лозунг в таких случаях один: «Война все спишет».
Расстелив карту с нанесенной цветными карандашами обстановкой на раскладном столике, Терехов сообщил офицерам свое решение.
— Движемся к урочищу Черный ключ в колонне поротно. Впереди — головной дозор. Командир — лейтенант Головин. Узкое место между рекой и скалами проходим с предосторожностями. По прошлому опыту известно, что боевики ставили засаду на круче слева по ходу движения. Вертолет даст нам разведку. Если ничего не обнаружит, позицию на круче займет взвод старшего лейтенанта Ахметова. По его сигналу колонна войдет в узость. Взвод Ахметова снимется с позиции после прохода батальона и займет место в арьергарде. Вопросы есть?
Вопросов не было.
— По местам!
Когда офицеры расходились, старший лейтенант Ахметов подошел к Головину. Дружески ткнул его в бок кулаком.
— Простимся, что ли, Леха?
— Ты что, Заки, уже скис?
Головин старался держаться орлом, хотя предстоявшее дело было в его офицерской жизни первым прикосновением к реальной опасности.
— Нет. — Ахметов нахмурился. — Просто чую, загубит всех нас батальонный Гемоглобин.
— Почему?
— Решение его примитивное, как гвоздь.
— Что бы ты сделал?
— Я бы спешил батальон и провел его двумя колоннами — слева по горе, и справа вдоль берега реки. А техника пусть бы шла себе по дороге. Машина от машины — двести метров. Ни один «чех» не посмел бы показаться близко.
— Надо было сказать комбату, если так уверен.
— Три ха-ха, Леха! Ты что, Гемоглобина не знаешь?
Оба вздохнули: упрямство и самоуверенность армейских «гемоглобинов», начиная от комбата Терехова и кончая министром обороны, лейтенанты хорошо представляли…
На подходе к участку дороги, сжатому скалами и рекой, колонна задержалась.
Два раза на низкой высоте над чередой боевых машин пехоты и бронетранспортеров пронесся сопровождающий их вертолет. На втором витке пилот передал:
— «Лямка», «Лямка», я «Десятый». Все чисто!
И получив это сообщение подполковник Терехов скомандовал властно и отрывисто:
— Лейтенант Ахметов! Вперед!
Взвод мотострелков, развернувшись в цепь, ускоренным шагом двинулся на кручу, нависшую над дорогой.
Из-за реки за действиями федералов наблюдал Салим Гараоглу. Он сидел на вязанке хвороста, укрывшись за стволом векового дуба.
Салим мало верил в то, что федералы, уже однажды напоровшиеся на крупные неприятности в этом урочище, проявят полнейшую бездарность. Поэтому его удивило решение офицера, который командовал колонной. Оно выглядело примитивно и легко прочитывалось. Выход двух десятков автоматчиков на кряж, где не так давно располагалась засада Рахмана Мадуева, только усиливал впечатление некомпетентности офицеров, командовавших отрядом. Салима удивляло, почему те видят в противнике дураков, которые во второй раз станут работать по старой схеме. Разве трудно понять, что самым уязвимым местом тут остается дорога? Неужели в чьей-то башке так мало мозгов, что она не догадалась проверить, нет ли под полотном фугасов? Да двинь ты впереди колонны танк, который бы подрывал на полотне удлиненные противоминные заряды. И с первых же шагов заложенные мины обнаружили бы себя взрывами.
Наконец, пусти колонну по руслу реки. Оно вполне подходило для движения техники: дно каменистое, воды — по колено. Вот уж поистине, кто рожден ослом, того даже обрезание ушей не сделает конем.
Салим дал возможность бронемашине головного дозора спокойно проскочить узость.
Выждав, когда первая машина углубится в лес, грохоча и лязгая сталью, отфыркиваясь сизым вонючим дымом, вперед рванулись боевые машины пехоты.
Салим следил за их движением и радовался — дистанцию между зарядами он выбрал правильно. Наблюдать за местами закладок ему позволяли большие белые камни, выложенные на противоположном откосе.
Когда головная БМП поравнялась с первой отметкой, вторая уже приблизилась ко второй. Салим нажал кнопку импульсатора, посылавшего команду радиовзрывателям.
