Владимир Колычев - Бригадир. Не будет вам мира
– «Крышу» заказывал? – грубо, с издевкой спросил старший, крепко, но топорно скроенный парень с крупными и хищными чертами лица.
Плечи у него далеко не самые широкие, но голова настолько массивная, что и тело казалось мощным, кряжистым. И еще он угрожающе заполнил личное пространство Ираклия.
Бандит не тянул к нему руки, но энергетика у него столь сильная, что у Ираклия возникло физическое ощущение, будто его держали за горло.
– У меня есть «крыша», – в растерянности пробормотал он.
– Кто?
– Карп, Черкан…
– Нет больше Карпа. И Черкан в бегах. Мы за него…
– Но я вас не знаю.
– Теперь знаешь. Клинч я. Деньги гони.
– Я должен посоветоваться.
– С кем?
– Есть люди, которые мне помогают.
– Кто, менты? – догадался Клинч.
– Да, сотрудники милиции… Они сказали, что разберутся с Карпом. Вот, разобрались… Теперь я не должен никому. Им должен, а вам – нет…
– Ты кого лечишь, баклан? – оскалился бандит. – Этих твоих ментов уху есть послали. Арбалет это сделал. И Базальт. Или ты думал, что я не в курсах?..
– Ну-у…
– Гну! Я таких клоунов, как ты, пачками наклоняю. А потом во всех позах имею. И тебя поимею… Короче, тридцать процентов с тебя, и живи спокойно. И офис твой гореть не будет…
– Тридцать процентов?! Это грабеж!
– Ничего не знаю.
– Но сейчас так много не берут. Карп, и тот брал с меня всего десять процентов. И то я считал, что это много…
– Теперь считай, что тридцать процентов – много, – глумливо хохотнул Клинч. – Что десять, что тридцать – одна беда, да?
– Я не потяну тридцать процентов! – схватился за голову Ираклий. – Я разорюсь! А если я разорюсь, то вообще не смогу платить… Мне лучше обратиться в милицию, чем платить вам такие деньги. Есть РУБОП, есть СОБР. У меня просто не будет другого выхода…
– Слышал про «Евроаз-финанс»? – свирепо спросил Клинч.
– Э-э… Слышал, да…
– Что с Ивашовым случилось, знаешь?
– Ну, убили его…
В Москве убивали чуть ли не каждый день, и Валерьев просто не в состоянии был отслеживать события, если бы даже задался такой целью. Но Ивашова он знал лично, через его банк он прокручивал черный нал, без которого в шоу-бизнесе не обойтись. Поэтому он был в курсе, что произошло с Ивашовым.
– А почему его убили?
– Не знаю.
– А потому, что он платить нам не хотел. Ментов на нас натравил. Тоже думал, что менты его защитят… Ну, и где он, а где я?
– Вы его убили? – ужаснулся Валерьев.
– Может, тебе еще чистосердечное признание написать? – ощерился Клинч. – Короче, назначаю тебе тридцать процентов. И полный аудит.
– Помилуйте. Давайте хотя бы пятнадцать!
– Тридцать. А обратишься к ментам, отправишься за Ивашовым. Ты меня понял?
– Да… Только тридцать я не потяну…
– Тогда ты отправишься за Ивашовым прямо сейчас…
Клинч подал знак, и один из его упырей выдернул из-под куртки пистолет. Внизу живота у Ираклия вдруг развязался какой-то узелок, в штанах сначала стало холодно, а затем – тепло и мокро.
Впрочем, выстрелить бандит не успел. За спиной у него вдруг открылась дверь, и в кабинет вошли громоздкие люди в строгих костюмах. Браток наставил ствол на них. И второй боец полез под куртку за оружием.
Но гости уж очень быстро ощетинились стволами. Чувствовалась тренировка, причем самого высокого уровня. Уж не чекисты ли к Ираклию пожаловали? Но ведь он их не вызывал.
– Эй, кто вы такие? – озадачился Клинч.
– Спартак Евгеньевич, тут какие-то с оружием, – сказал один в черном, обращаясь к своему боссу, который оставался в приемной.
На вопрос Клинча отвечать он явно не собирался.
– А-а, Спартак Евгеньевич! – всколыхнулся Ираклий. – Меня убивают!
Он понял, о ком идет речь. Это Катин брат, законный вор, очень крупный криминальный авторитет. Если бы он раньше знал, кто у нее брат, он бы не позволил ей уйти. И Красницкого бы осадил…
Никонов не побоялся войти в кабинет, где воздух, казалось, с треском искрился от возникшего в нем напряжения. Обогнул своих телохранителей, направился к бандитам. Непозволительное, казалось бы, безрассудство. Но, видимо, этот человек привык рисковать своей жизнью. К тому же непоколебимая уверенность в собственном могуществе делала его похожим на гигантскую гранитную глыбу. Клинч невольно отступил на шаг, глядя на него. А ведь Спартак Евгеньевич ничего не говорил, он всего лишь смотрел на него, взглядом сминая его боевой дух. Ираклий мог бы прийти в полный восторг, наблюдая за тем, как сдувается Клинч, но его самого пучило от страха.
– Ты кто такой? – зло спросил бандит.
– Никон я, – спокойно сказал Спартак Евгеньевич. – Я в законе.
– В законе?
Казалось бы, Клинч должен был прийти в ужас. Законный вор в его среде обитания звучит громко. Но нет, он облегченно вздохнул. Хотя взгляд его засочился угодливостью перед сильным мира сего. А его бойцы спрятали оружие, хотя телохранители вора продолжали держать их на прицеле. Пока Спартак Евгеньевич жестом не велел им расслабиться.
– Я думал, из Конторы, – сказал Клинч.
– По-твоему, я похож на мента? – с ледяным возмущением спросил Никонов.
– Э-э… Ну, я подумал… – замялся браток.
– А здесь что делаешь?
– Ну, дела пацанские. Все чисто по понятиям, – с гордостью за себя отозвался Клинч.
– Тридцать процентов требует! – возмущенно уточнил Ираклий. – Тридцать процентов от дохода!
– Это уже детали, – покачал головой Никонов.
– Но это грабеж! – похолодел Валерьев, глядя на него.
Он почему-то думал, что Катин брат за него заступится. Ведь он пришел к нему для того, чтобы его сестра вновь оказалась на сцене. А для чего еще он здесь?..
– Грабеж, но все по понятиям.
– Вот, вот! – подхватил Клинч, свирепо глянув на Ираклия. – Если законный вор сказал, что надо платить, деваться тебе некуда, понял?
– Погоди, – раздраженно поморщился Спартак. – Не гони лошадей, а то загонишь… Ты, конечно, вправе требовать с Ираклия тридцать процентов. Но ты делаешь из него жертву. А жертва вправе обратиться за помощью к ментам. У нас свои понятия, у коммерсантов – свои. Логично?
– Если храбрый, пусть попробует, – занервничал Клинч.
– А у него выхода не будет. Или к ментам, или за кордон со всеми деньгами. В любом случае тебе ничего не обломится. Логично?
– Может быть.
– Ты, вообще, кто такой?
– Клинч я. Вместо Карпа.
– Ну да, свято место пусто не бывает, – пренебрежительно усмехнулся Никон.
– Ты же не за этим приехал, чтобы это свято место под свою «крышу» взять?
– Не за этим. У меня чисто деловой интерес. Есть человек, которого я хочу вывести на сцену. И есть продюсер, который это сделает. И я этому продюсеру буду платить за услугу. Начну со ста тысяч долларов. Понимаешь?
Взгляд у Спартака ледяной и тяжелый, как айсберг. Он смотрел на Клинча, но вместе с ним стал мерзнуть и сам Ираклий.
– Подругу свою хочешь звездой сделать?
– Почему подругу? Может, у меня человек есть, который лагерные песни поет. Про тяжелую жизнь поет, про людскую подлость, про пацанскую дружбу. Может быть такое?
– Ну да, дело нужное, – подавленно кивнул Клинч.
– Я на это дело деньги общаковые подпрягу, сто тысяч. Чтобы эти песни пацанов на зонах грели. И ты с этих ста тысяч тридцать себе возьмешь? Тридцать тысяч воровских денег должны осесть в твой карман – это, по-твоему, правильно?
– Э-э, я не понял, это что, предъява? – растерянно возмутился Клинч.
– А ты как думаешь?
– Мы с воровских денег ничего не возьмем. Сто тысяч вложите, сто тысяч в дело и уйдет.
– Не факт. Это я предполагаю, что нужно сто тысяч вложить. А твоя жертва… – Никонов кивком головы показал на Ираклия. – Твоя жертва скажет, что нужно больше. Скажет, что раскрутка моего человека стоит сто тридцать тысяч. И это будет правдой. А почему? Потому что ему нужно будет отбить деньги на твой налог. А сто тридцать тысяч – это только первый транш. Чем дальше в лес, тем больше дров. Может, нам «лимон» придется в это дело вбухать, и с этого «лимона» ты возьмешь триста штук. А ты знаешь, что такое триста тысяч долларов? Целая зона на эти деньги целый год может греться. А то и два. Если не три…
– Что-то ты не то говоришь, – в отчаянии мотнул головой Клинч.
– Не то, – легко, но с подвохом согласился Спартак. – На самом деле все по-другому. Ладно, если Валерьев за кордон уйдет, другого спеца по этой части найдем. А если он «крышу» сменит? Если менты тебя закроют, а его под себя возьмут? Тогда часть наших воровских денег к ментам отойдет? Ты хоть представляешь, как это будет западло?
– Э-э… Ну, да…
– Меня такой вариант не устраивает. По мне, Валерьев тебе платить должен. Это по понятиям.
– По понятиям.
– Ты же понятия уважаешь?
– Ну да, – кивнул Клинч.
– И наши воровские законы тоже уважаешь?
– Само собой.
– Вот и я говорю, что Валерьев тебе платить должен. Это и по понятиям, и выгода опять же. Для общака. Валерьев платит тебе, а ты платишь в общак. Все по закону. Или нет? – Никонов пронзительно посмотрел на бандита.
