Максим Шахов - Южный поток – forever!
Автоматически переставляя ноги, Фанис Апостолакис из последних сил пытался найти выход. Он здорово притомил киллера, но хватка у того была по-прежнему железной, так что о бегстве можно было даже не помышлять.
В молчании они преодолели шесть лестничных маршей и наконец оказались на самом верхнем этаже офисного центра. Фанис немного запыхался, киллер же, наоборот, отдышался и теперь находился в отличной форме.
– Ну что, придумал? – спросил он, придержав Фаниса и повернув его к себе.
– Нет, – постаравшись вложить в голос как можно больше сожаления, покачал головой тот. – Но я стараюсь…
Киллер засопел и посмотрел на часы. После чего сказал:
– У меня уже нет времени. А опаздывать мне нельзя, дружище.
– Что же делать?
– Тогда придется оставить мое название, – немного виновато улыбнулся киллер. – «Мой полет над столицей мира».
– Но я же… – попытался было протестовать Апостолакис, однако киллер его перебил:
– Ничего не поделаешь! И это даже к лучшему… Когда я читал твои репортажи, то даже не надеялся, что когда-нибудь удостоюсь чести стать твоим соавтором. Теперь же я смогу рассказывать своим девушкам, что не только был лично знаком с тобой, но однажды даже придумал название для твоего репортажа… Вперед, дружище! Столица мира заждалась твоего полета!
48
– Через три минуты врач будет. Встречай! – сообщил в трубке Долгих.
– Понял! Выхожу!
Быстро обувшись, Логинов сбежал по лестнице вниз и открыл подъездную дверь. Самой машины видно не было, но вдоль дома шел моложавый мужчина с большим кейсом. Свернув и подойдя к подъезду, он негромко сказал:
– Я от Ивана Степаныча!
– Я понял, – кивнул Виктор. – Прошу!
По привычке, прежде чем закрыть дверь, он окинул быстрым взглядом двор.
– Нам на пятый этаж! – нагнав доктора у первого марша, негромко сообщил Виктор. – Вам помочь с кейсом?
– Спасибо, я сам, – так же тихо ответил доктор.
На пятый этаж он взобрался, даже не запыхавшись. Виктор открыл дверь, впустил доктора в квартиру и вошел следом.
– Проходите! Только кресла у меня нет.
– Ничего, это не принципиально… – посольский стоматолог посмотрел на свои ноги.
– Разуваться не надо, – улыбнулся Виктор. – У меня все по-простому.
Пройдя в комнату, доктор осмотрелся, пододвинул к тумбочке стул и открыл свой кейс. Там были компактная бормашина и такая же компактная мощная лампа с креплением, которые он подключил к сети. Приготовив к работе остальные инструменты, док тщательно вымыл руки, потом натянул на них перчатки и наконец усадил Виктора на стул.
– Ну-с, так что нас беспокит? – спросил он, придвигая лампу ко рту пациента.
49
– Подожди! Мы ведь еще не проверили связь! – ухватился за последнюю соломинку Фанис.
– Сейчас проверим! – пожал плечами киллер. – Но можешь не беспокоиться! Здесь связь работает отлично! Ни одно сказанное тобой в полете слово не пропадет! И качество записи будет отличным!
Край верхнего этажа неумолимо приближался. Великолепная панорама Афин расступалась под ногами. Только ни она, ни мировая известность, до которой оставалось всего несколько шагов, Фаниса не радовали. Он пытался притормаживать, но выполнявший роль пристроившегося сзади локомотива киллер этого, похоже, даже не заметил.
Только дотолкав Апостолакиса до самого края перекрытия, он остановился и достал из кармана телефон. Фанис замер, пытаясь сообразить, как поведет себя киллер, выяснив, что сеть отсутствует. Однако тот как ни в чем не бывало потыкал пальцем в клавиши, и Фанис Апостолакис вдруг услышал рингтон своего мобильного. От ужаса у него даже зашевелились на голове волосы.
– Вот видишь, все отлично, дружище! Доставай и подключай гарнитуру! – дернул его за руку киллер. – А я пока включу диктофон! Чтобы ни единое твое слово не осталось незаписанным!
Ватной рукой Фанис Апостолакис потянулся к карману и вытащил мобильный. И удивленно уставился на него, поскольку дисплей телефона был темным. А звук рингтона почему-то доносился совсем с другой стороны. Тут уж и киллер заметил, что происходит что-то странное, и быстро спросил:
– Что это, дружище?
Фанис Апостолакис недоуменно потыкал большим пальцем в клавиши и вдруг все понял.
– Черт!.. – вскрикнул он, наконец вырываясь из цепких объятий кошмара.
50
– Ну вот! Теперь можно открыть глаза, – сказал доктор.
Логинов сглотнул и попробовал запломбированный зуб языком, доктор снял защитные очки и сообщил:
– Мы сейчас его еще отшлифуем, так что не беспокойтесь.
– Рот пока закрыть можно?
– Да, конечно!
Логинов подождал, пока доктор сменит насадку, и снова открыл рот. Процесс шлифовки занял около трех минут, после чего стоматолог поднес ко рту Виктора зеркало, чтобы продемонстрировать результат.
– Вот, посмотрите сами!
Виктор посмотрел и кивнул. Работа была выполнена виртуозно. Не знай Логинов, что ему только что запломбировали зуб, он бы в это не поверил.
– Спасибо большое! – кивнул Виктор.
– Не за что! – пожал плечами доктор, складывая инструменты.
– Теперь два часа не есть? – уточнил Виктор, поднимаясь со своего импровизированного стоматологического кресла.
– Нет-нет! Можете есть и пить, когда захотите…
Пять минут спустя Логинов проводил доктора до двери и попрощался. Вниз он спускаться на этот раз не стал, поскольку подъездная дверь просто захлопывалась. Заперев замок, Виктор позвонил Долгих.
– Спасибо за доктора!
– Все в порядке?
– Да. И даже есть уже можно.
– Нового ничего?
– Нет.
– Ну, тогда приятного аппетита…
51
– Ф-фух! – вздохнул Фанис Апостолакис, поднимаясь на подушке и проводя по взмокшему лбу рукой.
Другой рукой он потянулся к надрывающемуся мобильному и невольно улыбнулся. Звонила из Италии Сибилла. После затяжного кошмара это было как бальзам на раны.
– Здравствуй, любимая!
– Добрый день, Фанис Апостолакис! Ты что, зазнался и объявил мне бойкот?
– Нет, конечно. Я просто… спал.
– Так! С этого места поподробнее… С кем, как и так далее!
– Один. Плохо. Потому что без тебя.
– Точно?.. Или врешь?
– Насчет чего конкретно? Что один, что плохо или что без тебя?
– Насчет всего! – засмеялась Сибилла.
– Все правда! До последнего слова! Ты во сколько сегодня прилетаешь?
– Я остаюсь еще на один день, Фанис…
– А что случилось?
– Ничего. Просто профессор Беллини, с которым я познакомилась на конференции, пригласил меня ассистировать ему на операции в его клинике…
– Так… Он молодой, но жутко перспективный. Такой отталкивающий тип с зализанными назад черными волосами и тонкими, как бритва, усиками, от которого все бабы без ума. И ездит на «Ламборджини», красной. Я угадал?
Сибилла в трубке залилась звонким смехом.
– Ты чего? – обиженно засопев, спросил Фанис.
– Ничего… Ты что, ревнуешь меня, Фанис Апостолакис?
– Ты не ответила на мой вопрос.
– А ты на мой!
– Я спросил первый.
– А я хочу услышать ответ на свой!
– Ладно… Да, я ревную тебя, Сибилла.
В трубке снова раздался звонкий смех девушки.
– Это не смешно, – угрюмо сказал Фанис Апостолакис.
– Извини… Просто это на тебя совсем не похоже, Фанис.
– Так что насчет профессора?
– А-а… Значит, так. Он ездит на «Феррари», действительно красной…
– Черт!
– Цвет ты угадал, все остальное «в молоко». Беллини семьдесят с хвостиком, и он абсолютно лысый…
– Ф-фух!
– Что, впрочем, не помешало ему предложить мне руку и сердце…
– Что?!
– Но меня старперы вроде него не интересуют в принципе…
– Так зачем ты тогда согласилась…
– Затем, что Беллини – одно из светил гинекологии, любимый. И его методики уникальны.
– Ясно… – обреченно сказал Фанис.
– Что именно тебе ясно?
– Что этот чертов старпер наверняка потащит тебя в ресторан и попытается споить…
– Могу тебя заверить, из этого ничего не выйдет, – снова засмеялась Сибилла. – И ты это прекрасно знаешь.
– Знаю, – вздохнул Апостолакис. – Только…
– Только что?
– Только ревность – нерациональное чувство.
– Ну, дорогой, тут я тебе ничем помочь не могу. Если ты такой жуткий ревнивец, тебе нужно жениться на какой-нибудь серой мышке из отдаленной деревни и заточить ее дома в качестве домохозяйки, запретив выходить без тебя на улицу. Я, увы, из другого теста.
– Знаю. За это я тебя и люблю…
– О боже, Фанис, я тебя не узнаю! Столько признаний за один раз! У тебя все в порядке? Ты не заболел?
– Да. То есть нет. В смысле, я не заболел и у меня все в порядке. Просто снятся без тебя всякие кошмары… Так когда ты прилетишь?
– Завтра вечером или послезавтра утром. Смотря как пойдет операция… А ты что будешь делать?
– Работать. Я тут вроде наткнулся на перспективный материал.
Сибилла на другом конце вхдохнула:
