Александр Афанасьев - Одесса на кону
– Значит, так. Сейчас мы побежим. Ты к «Тойоте», я – в другую сторону. Как только доберешься до машины, примерно через минуту, покажи куклу.
– Куклу?
О том, что до «Тойоты» можно и не добежать, никто из нас не говорил и не думал.
– Куртку сними, пистолетом подопри и покажи над капотом. Только руку не высовывай, а то лишишься. Понял?
Игорь кивнул, дышать от дыма было уже трудно.
– Понял.
– Не высовывайся!
– Да понял.
– Все, отсчет от десяти. Десять…
То, что снайпер увидит движ, в этом я не сомневался, задумка была в другом. Во-первых, дым дает сигнал, что что-то тут не ладно, заставит снайпера нервничать – в любую минуту могут появиться пожарные, полиция, просто проезжая машина остановится тушить. Дым частично скрывает нас, горячий воздух создает миражи. Мы рванем одновременно в две стороны – еще задачка для него. Судя по перезарядке, у него «СВД», не такая точная винтовка. Впереди я вижу что-то вроде овражка, в нем и лягу. Последний мой козырь – он не знает, что у меня «АК». Он думает, что у нас пистолеты или край – «МР5», автоматы под пистолетный патрон. Для него – оружие почти безопасное. Трофейный «АК», да еще с оптикой, будет для него сюрпризом.
Думать не хочется о том, что будет, если есть еще один снайпер, страхующий первого – настолько умный, что он еще ни разу не проявил себя и просто лежит и ждет. Тогда как минимум одному из нас конец, и скорее всего – конец мне. Но должно же мне немного повезти…
Еще один раз.
– Раз! – крикнул я.
И мы стартанули…
Бежать по горящей траве и под прицелом снайпера, когда дым ест глаза, рвутся легкие, а там, куда ты бежишь, может оказаться змея, – не лучшее развлечение. Желающие могут попробовать на досуге. На раз – мы поднялись и, пригибаясь, побежали…
Снайпер был начеку и проявил себя – немедленно выстрелил. По мне. Причем так, что я, кажется, что-то увидел. Но не попал. Правда, пуля прошла так близко, что рванула ткань. Второй раз – он уже вчистую промахнулся.
Прорвавшись через дым и гарь, я упал в ложок… Похоже, это даже был старый, оставшийся от Великой Отечественной окоп, там тоже тлело. Я, как смог, сбил пламя руками и начал продвигаться по ложку на коленях, считая про себя…
Сорок шесть… сорок семь…
На цифре «пятьдесят» я чуть приподнялся над краем и начал осматриваться. Глаза слезились, но там, куда я смотрел, дыма не было, и потому было видно.
Раздался выстрел, а потом я заметил едва заметное движение, вот на это я и рассчитывал. В магазине «СВД» десять патронов, и я предполагал, что снайперу в ближайшее время придется перезарядить.
Он рассчитывал, что никто из нас не будет смотреть, а я смотрел. Он рассчитывал, что никто не увидит, а я увидел…
Перевел свой автомат на одиночные. Искренне понадеялся, что он пристрелян на постоянный прицел – триста и что прицел не сбит от какого-нибудь удара. Положил автомат цевьем на импровизированный бруствер, прихватив цевье, прицелился и открыл огонь, всаживая пулю за пулей в то место, где, по моим предположениям, должен был находиться снайпер.
Ответного огня не было. По местами горящей, а местами дымящей траве я перебежал обратно к нашей «Тойоте». Колесо повреждено, там пулестойкая вставка, по мотору тоже стреляли – но надеюсь, движок работает.
– Садись назад. Дверь не закрывай…
«Тойота», как я уже говорил, была бронирована по четвертому классу, от сорок четвертого «Магнума» – винтовочную пулю она бы не сдержала. На машине, обдирая днище, я подъехал как можно ближе к тому месту, где, по моим предположениям, был снайпер. Времени особо не было – в любой момент кто-то мог вызвать пожарных, или полицию, или и тех и других…
В снайпера я попал дважды, он был без бронезащиты – видимо, чтобы легче передвигаться. На нем был комбез с капюшоном, похожий на те, какие используют антитеррористические силы Европы, но не черного цвета, а в расцветке «варан», это штатный камуфляж украинской армии, продуманный, кстати. Лежки у него не было, он лежал прямо на земле. Снаряга была рядом, он использовал рюкзак как подставку под цевье…
Винтовка лежала рядом. «СВД», но какая! Деревянное, но зачерненное цевье и приклад, сошки «с лапкой», аналогичные армейским. Вместо убогого ПСО на титановом кроне стоит аж «Найтфорс», который стоит втрое дороже винтовки. Вместо обычного пламегаса – стоит то ли глушитель, то ли еще что, короткий, похоже, что-то совмещенное еще и с компенсатором отдачи. Явно спецовская винтовка и явно из АТО. Штатная, но переделанная…
Не обращая внимания на Игоря, я обыскал снайпера. К моему удивлению, нашел телефон… обычно на такое дело с телефоном не идут.
– Помоги…
– …
– Помоги, помоги. Спрячем его.
– Мы оформить должны.
– Кого – его? Ты еще не понял ничего?
Игорь потряс головой, как после пропущенного удара, расставаясь с последними иллюзиями, если они у него еще были.
– А Васыль?
– Тоже похороним. Он против не будет…
Зачем я это сделал? А затем, что официальное расследование всего этого дерьма ничего не даст, сомневающимся – смотри выше, как дело Курченко – Морбида слили в унитаз и нам по шее дали, в профилактических целях. Думаете, если слили в унитаз убийство шести человек, дело психопата-маньяка, это будут расследовать? Скорее наоборот – я уверен, что те, кто за всем этим стоит, смогут получить доступ к данным полицейского расследования. Тем более что по закону мы должны заносить данные в «едыну базу криминальных проваджень». А вот если действовать нелегально, без документального оформления, тогда они занервничают, задергаются. Может, и проявят себя.
У нас был телефон – ниточка, которая может вести дальше. Мы завернули в местный офис «Киевстара» и, предъявив удостоверения, получили распечатку звонков с мобилы, которую я отобрал у снайпера, и распечатку активности его телефона. То есть на каких сотовых вышках проявлялся его телефон. Далеко в подробности углубляться не буду, скажу только то, что телефон, даже выключенный, время от времени посылает сигнал на ближайшую сотовую вышку и там регистрируется. По истории этих сигналов можно установить, где бывал владелец телефона в последнее время. Это называется «детальная распечатка» – вообще ее без санкции судьи делать нельзя, равно как и другие «негласны слидчи дии», но у полиции в Одессе была хорошая репутация, и девушка в офисе «Киевстара» нам ее сделала.
Сейчас мы сидели в машине на Ильфа и Петрова (это такая улица в Одессе есть) и ждали подмогу. В нашей машине негромко играл Вакарчук.
Хто ти є? Й ким би не була ти,
Я не здамся без бою,
Я не здамся без бою…
Я – не сдамся без бою.
– Надо сообщить, – сказал Игорь.
– Иди, сообщай… – согласился я.
Игорь не ответил.
– Вот что – на будущее тебе. Ты или человек дела, или человек бумаги. Если человек бумаги – то вперед. Живи по этим правилам. Без бумажки мы букашки, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним и так далее. Если ты человек дела, то делай дело, а на все остальное – плюй с высокой колокольни. Нам надо выиграть время, если их не найдут, через несколько дней мы сообщим. Но не раньше.
– Накажут?
– А ты как думал? Естественно, накажут. Только заметил я одну вещь за свою жизнь. Тех, кто делает дело, – наказывают, но не увольняют, почти никогда. Потому что, если их уволить – кто дело будет делать?
– …
– Тем и спасаемся.
Зазвонил телефон, Игорь послушал. Я видел, как он бледнеет, прямо на глазах.
– Что?
– Мама звонила. К ней приходили какие-то люди.
Здорово. Чего и следовало ожидать.
– Меняемся. Садись за руль.
«Тойота» рванула с места. Я подумал, набрал номер…
– Дидо? Можешь помочь?
Мама Игоря жила на Маразлиевской – это одна из основных и колоритнейших улиц Одессы, по ней даже экскурсии проводят пешие, по 40 гривен с человека. Дома здесь были старыми и неповторимо особенными, как и все в Одессе. Старые дома, по три, по четыре этажа, перемежались стилизованными под старину элитными многоэтажками, стоимость метра в которых была такой, что не хотелось даже думать.
– Маму как зовут… Осторожнее!
Игорь в очередной раз нарушил правила.
– Зинаида Дмитриевна.
– Она как, нормально ходит? Ничего такого?
– Она на всех митингах была.
– Нормально. Значит, так – ты идешь, выводишь маму. Я остаюсь на улице и смотрю за обстановкой. Хорошо?
– Хорошо.
– Связь по рации держим.
«Тойота» уже летела по одесским улицам.
– Приди в себя. Все будет нормально…
– …
– И давай так. Ты остановишь на соседней. Меня высадишь, я скажу, когда подъезжать. Понял?
Не знаю, понял Игорь или нет – надеюсь, что понял. Мама – это, конечно, святое…
Игорь высадил меня на перекрестке Маразлиевской и Сабанского переулка. Оттуда я пошел пешком, осматриваясь. Вообще место для снайпера, если он там есть, так себе. С одной стороны – дома разной высотности и архитектуры, а старые дома еще и с чердаками делают, для снайпера – раздолье. С другой стороны – деревья. Они есть, их много, и их пышные кроны хорошо закрывают обзор, если кто вздумает стрелять с крыши.
