Евгений Сухов - Стенка на стенку
Возле дверей в холле стояли три парня в серых костюмах. У каждого у самого пояса на видном месте была пристегнута рация.
— Прошу вас, — распахнул перед Филатом входную дверь высокий брюнет.
Полы его пиджака при этом распахнулись, и Филат увидел на ремне кобуру, из которой торчала рукоятка импортного револьвера.
Дверь тут же захлопнулась, едва они оказались на тротуаре. С Невы потянуло холодным ветерком. Филат поднял воротник куртки, бросил взгляд на флигель, где провел эту ночь, и поспешил к поджидающему его джипу. Данила прицельным взглядом осмотрел пустые тротуары — ничего сомнительного. В квартале от них маячили четыре фигуры — это дежурили ребята Леши Красного.
Филат удобно разместился на переднем сиденье. Данила с чемоданчиком сел сзади.
— Куда едем, шеф? — поинтересовался Глеб, посмотрев на Филата.
Лицо у водителя было таким блаженным, что он напоминал ребенка, сумевшего тайком от родителей слопать банку варенья и избежать возмездия. Ночь для Глеба, видимо, не прошла даром.
— Питер хорошо знаешь? — поинтересовался Филат.
— Бывал.
— Якорную улицу отыщешь?
— А то! — едва не обиделся Глеб. — Это на Охту надо ехать. Сейчас рванем вдоль Большой Невки — а там минут десять, через Охтинский мост.
— Верно. Там есть приметный трехэтажный особнячок с ажурной лепниной.
— Знаю я этот дом, — продолжал улыбаться Глеб. — Он там один такой стоит. Говорят, немцы его строили. Учудили не поймешь что: не то школа, не то склад.
— Ну, вези! А чего ты все так дыбишься? — Филат нахмурился.
— А к нему под бок сама Лариса Ивановна подвалила, — ответил за Глеба Данила. — Пока я у твоих дверей стоял, он ей высший пилотах показывал.
Посмотри, Филат, как исхудал — ну прямо мартовский кот.
Глеб уже не прятал довольную улыбку.
— И что, действительно так уж хороша? — усмехнулся Филат.
— Не то слово, — отозвался водила. — Если бы не Лариса, я бы никогда и не узнал, что такое настоящий кайф.
Джип, словно хорошая гончая, быстро набрал скорость. В этот ранний час проспекты были пустынными.
— В следующий раз моя очередь, — завистливо бросил Данила. — Я займусь Ларисой, а ты у дверей потопчешься…
Впереди уже показался Большой Охтинский мост. Неожиданно из подворотни на дорогу выскочил небольшой темно-рыжий пес. Он метнулся под колеса джипа, лая от ярости или от страха. Была видна только его открытая пасть, большие белые клыки и розовый язык. И когда уже казалось, что столкновения с псом не избежать, Глеб резко тормознул и лихо вывернул руль влево, И в то же мгновение все трое увидели, как по потолку джипа пустилось в бешеный пляс оранжевое световое пятнышко. Глеб тихо ахнул и дал по газам. Джип, дернувшись, рванул вперед, и тут же откуда-то справа грохнул выстрел. Заднее стекло со звоном разлетелось на множество осколков, засыпавших салон, и что-то тяжелое смачно ударилось в заднее кресло, разодрав кожаную обшивку.
Машина продолжала лететь по шоссе, и редкие прохожие сквозь зубы костерили лихача на шикарном джипе.
— Гони! — кричал Филат. — В переулки давай! С визгом описав крутую дугу, джип зацепил передним колесом самый край тротуара и резко свернул в узенькую тенистую улочку, заставив шарахнуться в сторону толстого кота и вспугнув шуструю стайку воробьев.
— Остановись-ка! — приказал Филат, и, когда джип плавно прижался к правой стороне, он выдохнул:
— А ведь стекла-то у нас пуленепробиваемые. Мать их, на заказ сделаны. Приедем в Москву — я этому еврею все яйца оторву!
— Что это было? — оторопело спросил Данила.
— Из снайперской винтовки стреляли бронебойными пулями, вот что это было! — процедил Филат. — Хотел бы я знать, кто это шутки шутит.
Он обернулся и внимательно осмотрел торчащие из резиновой окантовки окна зазубренные куски толстого стекла.
— По касательной пуля прошла. Целились явно в боковое стекло.
— И рассматривали нас в лазерный прицел! — добавил Глеб ошарашенно. — Вы заметили световую точку на потолке?
У Филата лицо было мрачнее тучи.
— Лазерный прицел, говоришь? Нет, точку я не видел.
Данила стряхивал с себя осколки и тихо матерился. — Ну надо же, стекло высадили — как же мы теперь… — Ты, блин, радуйся!
— Чему? — невесело поинтересовался у шефа Данила.
— Что была бы это «муха» — так сейчас наши души общались бы на небесах.
— Филат, если бы не тот дурной пес на дороге, кто-то из нас был бы покойником, — безрадостно рассудил Глеб. — Ну и чьи это проделки? Не Леша же нам такую подлянку приготовил…
Филат размышлял. Он смахнул с колен мелкие стеклянные плевочки, достал из куртки сигарету и прикурил от зажигалки.
— Да какой там Леша! Он, конечно, большой шутник, но не настолько же.
Какой резон ему нас мочить? Нет, тут ситуация куда сложнее. Ну-ка Данила, вспомни, когда мы тронулись от этого вертепа, вокруг кто был?
Данила нахмурился.
— В дверях стояла охрана отеля. Да вдалеке какие-то мужики сшивались.
Вроде как братва Красного.
— А с чего ты взял, что Красного? — спросил Филат, затягиваясь. — Самое занятное вот что. Ни Красный, ни его пацаны не знали, куда мы с утра рванем — я же тебе, Глеб, об этом только перед самым отъездом сказал. Но этот стрелок, который нас в подворотне поджидал, знал наш маршрут. Ты сам посуди, Глеб, когда мы с Васильевского ехали, хвоста не было? Не было. И впереди нас все было чисто. Выходит, снайпер подсел в ту подворотню заранее. То есть он заранее знал, что мы по набережным поедем к Большому Охтинскому мосту. А как он мог это узнать? Или он мастер игры в угадайку? То-то, — Филат вздохнул. — А поджидал он нас там потому, что точно знал наш маршрут. И узнал он об этом от нас!
— Как это? — не понял Глеб.
— Микрофон направленного действия. Берет звука на расстоянии до полукилометра, — пояснил Филат. Я с такими штучками имел дело в армии. Те мужики которых ты, Данила, принял за охрану Красного, на самом деле наш базар засекли своими слухачами. А потом дали снайперу команду, и он рванул сюда на своей тачке и засел в той самой подворотне.
— Ну и если это все так, кто же они такие? — недоуменно спросил Данила.
— Надо, Данилушка, искать вишневый «жигуль», который нас вчера по Невскому сопровождал. Тогда многое прояснится, — отрезал Филат. — Ладно, надо ехать. Время уходит. Снайперская винтовка, кстати, с лазерным прицелом — это не хухры-мухры. Чтобы из нее стрелять, нужна специальная подготовка. И стрелял в нас профессионал. Это ясно. И ясно, что пасут нас серьезные люди. И виды у них тоже очень серьезные.
— Командир, а ты не преувеличиваешь? — подал голос Данила. — Кому могло прийти в голову подслушивать нас около этого борделя?
— Я просто предположил, что против нас играют люди серьезные, а следовательно, и вести себя они должны соответствующе. Речь идет об очень крупных бабках. — Филат повернулся к шоферу — Надо найти автосервис, где нам могли бы заменить стекло без лишних вопросов…
— Такое же крепкое ставить? — спросил Глеб, на секунду задумавшись.
Филат хмыкнул:
— Если найдется попрочнее, я возражать не стану.
— Есть тут недалеко одна контора, но там берут большие бабки.
— Заплатишь сколько попросят. Ну, что стоишь? Поехали! Да смотри на дорогу, а то не ровен час опять какая-нибудь шавка под колеса полезет.
Через пятнадцать минут были на месте. На джип с выбитым стеклом никто не обращал внимания, даже когда они остановились на светофоре: вид расстрелянной иномарки был таким же привычным атрибутом города на Неве, как его многочисленные летние фонтаны. Только однажды два пацана ткнули пальцами в их сторону и тут же потеряли к джипу всякий интерес, заговорив о чем-то своем.
Глава 10
В особнячке на Якорной жил Селезень — давний приятель Филата. Он сошелся с ним на второй своей отсидке — в курганской пересылке, откуда их вместе отправили в лагерь недалеко от Перми. Судьба распорядилась так, что до этого они пробыли в спецотряде ВДВ почти два года, а потом жизнь развела их так же неожиданно, как и свела. Однако с тех пор они не теряли связи и частенько созванивались, а то и наезжали друг к другу с визитами.
Игорь Селезнев, или просто Селезень, в «парилку» угодил довольно рано, в неполные восемнадцать лет, — за грабеж. Подставил нож под горло пьяненькому мужику на улице и вместе с кошельком прихватил его портфель, в котором оказались какие-то официальные бумаги. Селезня сцапали уже через четыре часа: пьяный мужик был инспектором Минтяжмаша, а бумаги оказались финансовыми отчетами какого-то «почтового ящика». Селезня спас малолетний возраст — а не то греметь бы ему на полную катушку.
Игорь попал в «правильную» зону, однако на лидерство он никогда не претендовал и самое большее, чего добился в воровской карьере, так это стал отцом семьи. Правда, и семья была немалая, человек в тридцать. Но отцом он был справедливым: умел греть тех, кто томился в ШИЗО, способен был дать нужный совет молодняку, заступался за тех, кто ввязался в конфликт по недоразумению.
