Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна
С тех пор как умерла моя мать, я решила, что хочу все знать о космических кораблях, и посвящала этой теме все свое свободное время с одиннадцати лет. В двенадцать у меня уже был учебный план Тропезского училища; собственно, этой длительной подготовкой и объясняются мои успехи в учебе, ну и, наверное, еще тем, что я аристократ-синто, а значит, на две головы выше тех же тропезцев, и это не спесь, это данность. Каждые два месяца я виделась с братом. Помимо того, что приятно повидаться с родным человеком, встречи носили и практический характер — я отдавала инфокрис с материалом об обучении и взамен получала чистый. Когда я узнала, сколько стоит обучение, меня зло взяло, и я решила — а почему нет… Дело в том, что мы, синто, часто носим особое украшение на шее, а в официальных случаях или за пределами планеты — всегда. Мы называем его «душа», а иностранцы — ошейник. Это широкая плотная лента, на которую надевается камень в оправе, по виду оправы и камня можно судить о положении рода; это своеобразная метка, чтобы все знали, как к тебе относиться. Так вот, за прозрачным камнем — микрокамера, в оправе — инфонакопитель. Система настолько стара и несовершенна, что не ловится никакими датчиками, она просто не фонит ни в одном излучении. Минус в том, что съемки хватает лишь на несколько часов, а потом инфонакопитель надо очищать. Я приловчилась делать это каждый день и с помощью адаптера сбрасывать на кристалл, а кристалл обменивать у брата. Ронан же передавал информацию в род Синоби. Перед отъездом я договорилась с дедушкой Синоби, который, кстати, помог мне с учебным планом, что буду передавать ему все, что смогу. Его особенно интересовали конструкции кораблей и сами полеты. Цену не назначали, я оставила это на его усмотрение, все равно род Синоби намного сильнее Викен, и оказать им услугу — честь. Но дедушка был щедр, и наш семейный счет пополнился на сумму, равную половине платы за обучение.
Кристаллами мы, как правило, обменивались при приветственном объятии и после мирно болтали. Но сегодня болтовня не клеилась, братец был серьезнее обычного и не спешил говорить о главном. Мы уже поели, нам подали травяной настой, и я не выдержала:
— Ронан, кончай тянуть кота за хвост!
Он усмехнулся, потому что анахронизмов и пословиц я нахваталась от него, он вообще знал и любил историю, в том числе историю Расселения, и особенно историю дополетной эры. Меня же весь этот ворох фактов не интересовал нисколько, зачем знать частности, если знаешь законы. Нет, конечно же, историю Синто и Расселения я знала, но история Земли Изначальной или освоения других планет — увольте.
— Отец и я, соответственно, переселяемся на Дезерт. Отец в качестве посла, я — советника по экономике. Это решение Совета, — выдал информацию брат и замолчал, давая мне время ее обдумать.
А думать было о чем. Отец наш — дипломат, причем дипломат серый, специалист по всякого рода проблемам. Он Первый в роду, это значит, что его отец был ученым средней руки, аристократом третьего ранга, а мать из семьи коммерсантов. Союз их вышел удачным, дав им сына с аналитическим умом ученого и деловой хваткой коммерсанта, не боящегося рисковать. По словам отца, он всегда хотел быть дипломатом и с детства готовился к этому пути, родители наскребли на его обучение и с трудом, задействовав все связи, отдали его к Шосану, послу Синто в Европейском союзе и члену Совета Семей. Через два года Шосан вернул плату за обучение, так делается, если ученик стал незаменим для учителя или превзошел его. Еще через три года наш отец сменил фамилию — Совет выдал патент на род Викен, аристократа второго ранга. Еще пять лет отец постепенно завоевывал себе репутацию человека, который развяжет любой узел, а не развяжет, так незаметно разрежет. А потом было какое-то очень серьезное задание, и в помощь ему дали не кого-нибудь, а вторую из рода Синоби. И почему-то моя мама Лин-Ара Синоби-Шур решила, что Исент Викен достоин быть ее полноправным мужем, о чем и заявила после успешного выполнения поставленной задачи. Синоби не обрадовались мезальянсу, но вторая в роду есть вторая, в вопросах личной жизни ей никто не указ. Перед свадьбой, в тридцать один год, отец получил первый ранг который, кстати, был ему обещан за успех в том деле. Так вот, отца посылают на Дезерт, и если с историей у меня неважно, то спецификации планет я знаю отлично. Дезерт — весьма негостеприимная планета пустынного типа, с сутками примерно вдвое длиннее стандартных земных, с большими перепадами дневных и ночных температур и низким содержанием кислорода в воздухе. То есть на нее завозится все — еда, вода, кислород. И вдобавок ко всему этому, неизученная аномалия — от мужчин, проживших более двух стандартных лет на этой планете, рождаются только мальчики. Вывод — жить если и можно, то плохо и недолго. Но местные нашли выход — государство-казарма, планета, товар которой — солдаты. Женщины попадают туда по контракту, условием которого является рождение здоровых детей; горе той, которая не способна выполнить это, ее ждет доля рабочего скота или смерть, планета так бедна, что не может позволить себе дармоедов. Женщин мало, и они живут изолированными группами; рождающиеся мальчики воспитываются в интернатах и получают военные профессии. Солдаты с Дезерта имеют хорошую репутацию, они не сдаются и не перепродаются, ибо понимают, что если потеряют лицо, то не будет сытой старости для них самих, не будет новых контрактов, и пацаны в учебках будут обречены на голодную смерть. Жутковатый и жутко практичный мирок, который цепляется за свою независимость и не вступает ни в какие союзы и содружества. И в котором появились интересы Синто, настолько серьезные, что туда отправляют отца. Или же это ссылка?.. Я дала понять брату, что готова слушать дальше.
— И когда ты окончишь училище, то будешь военным советником на Дезерте…
Удивление, брезгливость и облегчение, все эти чувства я позволила брату читать на своем лице. Он улыбнулся.
— Да это не ссылка, это задание, но задание неприятное…
— Планета пида… — брезгливо вырвалось у меня. — Ничего не имею против чистого гомосексуализма, но в сочетании с презрением к женщинам — это просто мерзко. Тебе придется отбиваться от недвусмысленных предложений, а что делать мне, а?
Братец удивленно поднял бровь.
— Ты синто. МЫ синто.
— Ты думаешь, тамошний боевой скот хоть что-то в этом смыслит?
— Ну, во-первых, если не смыслят — разъясним…
— Всем? Каждому встречному и поперечному?
— Не поднимай панику. У тебя устаревшие взгляды. Уже пять лет, как сменилась власть на планете, и политика в отношении женщин меняется. Им теперь читают курс о том, что женщина-иностранка — тоже человек и может быть даже военным, — улыбнулся братец.
— Ах, какой либерализм, какой прогресс! А те, кто воспитывался при старой власти и этот курс не слушал?
— Они, как правило, служили в иностранных армиях, которые практически все имеют смешанный состав, и набили себе шишек…
Продолжать спор дальше значило бы капризничать, но надо оставить последнее слово за собой.
— Угу, только готова спорить на пятикаратный бриллиант, что мне придется покалечить минимум двух придурков, чтобы остальные поняли, как ко мне надо относиться, а может быть, и больше…
— Спорить не буду, — опять с улыбкой отозвался братец, — тем более что и мне наверняка придется сделать нечто подобное…
— Отец хоть даст мне отдохнуть перед этим… заданием? Хоть две недели?
— Я его попрошу; думаю, он не будет против. — Ронан обрадовался, что я восприняла все довольно легко, и готов был помочь. Нежность к нему согрела мою улыбку.
— Увы, мне пора, — с грустью сказал братец. — Держись, недолго осталось.
— Да что держаться, ты же знаешь: полеты мне в радость.
— Я в смысле — никого из местных не прибей.
Шутник у меня братец.
Поцеловав меня на прощание в уголок рта, Ронан ушел кошачьей походкой, уведя за собой взгляды посетителей. Я осталась сидеть, мысли о прошлом вдруг вынырнули непрошеными гостями.
