Джек Хиггинс - Судная ночь на Синосе
Но в еще большее удивление меня привела девушка, которая, положив руки на бедра, стояла на корме и в упор разглядывала меня. На ней было бикини черного цвета, едва скрывавшее то, что положено скрывать. На ее плечи спадали прямые длинные волосы. Светлые и блестящие, в лучах яркого солнца они казались почти белыми.
Ее можно было бы принять за модель, только что сошедшую с обложки самого респектабельного журнала мод летнего сезона, если бы не лицо, в котором было что-то особенное. Спокойный, пронизывающий насквозь взгляд серых глаз, высокие скулы, большой рот, в углах которого, казалось, навечно застыла легкая усмешка. Я бы даже сказал, врожденное презрение ко всему. Чувство, присущее подлинной аристократке.
Я почему-то ей кивнул.
– Вы все-таки решились? – спросила она.
Ее отточенное произношение, свойственное представителям высшего общества, пробудило во мне ирландца. Намеренно усилив свой ирландский акцент, я ответил:
– А почему бы и нет? Слава Богу, отличный для кончины день, как говаривала моя старая бабушка.
Мой ответ достиг цели. Она теперь поняла, из какого теста я замешен. На этот раз ее губы вздрогнули от смеха. Я натянул маску, сделал шаг к борту, остановился, чтобы отрегулировать подачу кислорода из баллона, и шагнул прямо в воду рядом с якорной цепью, которая при погружении и подъеме служила мне ориентиром.
Однако я допустил ошибку. Я слишком устал для такой тяжелой работы и испытывал ощущение, будто вода просачивается сквозь мою кожу. Но это еще не все. На глубине пятидесяти футов я вошел в нейтральную зону. Видимость была хорошей, но краски поблекли, так как верхние слои воды, фильтруя дневной свет, поглощали из его спектра красные и оранжевые цвета.
Неожиданно передо мной в зеленой дымке, подобно раскрывшемуся цветку, появился парашют. Зацепившись за него, я запутался в его куполе, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы освободиться. Меня вновь обуял животный страх. Тот же страх, который я испытал в прошлом году в тот жуткий час, когда, погрязнув в черном иле, я беспомощно лежал на дне моря у побережья Александрии в ожидании смерти. Просочившаяся в шлем ледяная вода уже была на уровне моих щек.
Освободившись от объятий парашюта, с кинжалом в руке я двинулся в направлении пилота. Проскользнув между стропами парашюта, отнесенного морским течением в сторону, я посмотрел на летчика. Его широко раскрытые глаза застыли в изумлении, а вытянутая вперед рука как бы взывала о помощи. На цепочке, обвивающей его шею, висела миниатюрная золотая Звезда Давида.
Бедный парень был такой юный. Я не мог его оставить в этой холодной пучине. То ли от увиденного, то ли от чертовской усталости, страх внезапно прошел.
Около минуты потребовалось, чтобы освободить пилота от ремней, удерживавших его в катапультирующем сиденье. Рука пилота скользнула по моей шее. Обхватив его поудобнее за талию, я начал подниматься наверх.
Боже, как это было медленно. Казалось, я уже ничего не соображал, будто какая-то стальная спираль, которой не было конца, опутывала мое тело. Всплыв на поверхность, к своему удивлению, я обнаружил, что нахожусь ближе к новоявленной моторке, чем к «Ласковой Джейн».
Едва успев заметить девушку, смотрящую на меня, я снова ушел под воду, упустив при этом пилота. Вынырнув в очередной раз, я увидел позади себя в воде ее спутника, державшего в своих руках тело погибшего пилота. Неудивительно, что я поплыл именно в сторону моторки, на которой находилась девушка, готовая прийти мне на помощь. Она крепко схватила мою руку, полная решимости скорее оказаться вместе со мной в воде, чем отпустить ее.
– Спокойно, дружище, – успокоила она. – Вы в безопасности.
Свободной рукой она перекинула через борт лестницу, и я, собрав последние силы, забрался в лодку. Мужчина тем временем тащил за собой по воде тело пилота в сторону «Ласковой Джейн».
Стягивая с лица маску, я почувствовал прикосновение рук незнакомки, которая пыталась отстегнуть висевший за моей спиной акваланг. Меня слегка тошнило. От чрезмерно яркого солнца рябило в глазах. Аромат ее духов был таким сильным, что казалось, пропитывал ноздри, сверлил мозг. Это было похоже на какой-то странный, очень приятный сон.
– Какими духами вы пользуетесь? – выпалил я.
Девушка усмехнулась и сняла с меня акваланг.
– "Интимаси", – ответила она.
– Перед ними невозможно устоять, – сказал я и открыл глаза.
Она вся светилась в лучах яркого солнца. Ее светлые золотистые волосы были похожи на облако, полыхающее белым пламенем, а от взгляда ее удивительных серых глаз все внутри у меня перевернулось.
– Интересно, как выглядят ваши волосы, разметавшиеся по подушке? – спросил я.
– Ирландец, – произнесла она и склонилась надо мной. – Можно легко догадаться. Как вас зовут?
– Сэвидж. Джек Сэвидж.
– Отлично, Джек Сэвидж. А теперь доставим вас к себе.
Она завела мотор, грамотно сделала разворот, сбросила обороты и подогнала моторку поближе к «Ласковой Джейн». Гладиатор вылез из воды и присоединился к девушке. С его мускулистого тела, которое составило бы честь любому борцу тяжелого веса, струями стекала вода.
Он протянул руку:
– Алеко. Димитри Алеко. Вы храбрый человек, мистер Сэвидж. В одиночку даже один раз спуститься довольно рискованно, а вы дважды... Таких я уважаю.
Да, он точно так и сказал. Я передал акваланг Моргану.
– Я ваш должник. Вас обоих. Сегодня вечером, если вы не против, жду вас в баре «Саундерс».
– Договорились, дружище.
Он, вероятно, грек, подумал я, но говорит как настоящий американец. Я перелез через перила на «Ласковую Джейн» и, повернувшись назад, увидел, как они на большой скорости удаляются. Девушка даже не помахала на прощание рукой. Не обращая на меня никакого внимания, она сидела на корме и пыталась зажечь сигарету.
– Ты болван, Джек, полный болван. – Голос Моргана был вялым и сердитым. – Я же говорил тебе не спускаться.
Я пропустил его замечание мимо ушей.
– Алеко – это что, пароходная компания? – спросил я Хакима.
– И не только. Его фирма недавно вложила десять миллионов долларов в строительство нефтеперерабатывающего комплекса в Александрии. Он хороший друг Египта. Сегодня утром приплыл с Крита на своей яхте «Жар-птица», как я понял, в кратковременный отпуск.
– А девушка?
– Сестра жены, леди Сара Гамильтон. Его жена погибла в прошлом году в автомобильной катастрофе в Антибе. Она англичанка, – добавил он, хотя в этом и не было особой необходимости.
– Распутница, – сказал майор Ибрагим дрожащим голосом. – Бесстыдная шлюха, демонстрирующая мужчинам свой товар.
– Так она и на вас произвела впечатление? – спросил я.
В первый момент мне показалось, что он был готов врезать мне кулаком, что было бы крайне нежелательно, так как в ответ я бы наверняка размозжил ему челюсть, а это вышло бы мне боком. Не знаю почему, но его пыл поостыл. Очевидно, решил рассчитаться со мной позже. Во всяком случае, майор развернулся и шагнул через перила на свой катер.
– Извините, – тихо произнес Хаким. – Но мой вам совет, будьте с ним поосторожнее. В его руках большая власть.
Я пожал плечами и взглянул на пилота. Двое матросов укладывали его на носилки.
– Совсем молодой парень.
– Его тело предадут земле со всеми военными почестями и с соблюдением религиозных обрядов, мистер Сэвидж, – сказал Хаким, как бы в ответ на не заданный мною вопрос. – Мы не варвары.
Мы пожали друг другу руки, и он с легкой улыбкой на губах последовал вслед за носилками на борт военного катера. Взревел мотор – и катер на большой скорости отчалил от нашего борта. Морган подал мне полотенце и снова вытащил ту же бутылку ирландского виски.
Я сделал глоток.
– Не нравится мне это, Джек, – произнес Морган.
– Что тебе не нравится?
– Да этот Ибрагим и то, как он расспрашивал о Гийоне. Он опасен.
– Не надо так сильно из-за этого беспокоиться, – сказал я и протянул ему бутылку. – На глотни еще и давай обратно в гавань.
Если бы я прислушался к словам Моргана и сделал бы из этого хоть какие-нибудь выводы, все могло бы пойти по-другому, но мысли мои были далеко. Я всецело был под впечатлением от встречи с девушкой.
Я все еще остро ощущал запах ее духов, явственно слышал ее голос и отчетливо видел перед собой ее глаза цвета утреннего тумана моей родной Ирландии.
Глава 2
Самая красивая
Только египтяне с их удивительным смешанным чувством любви и ненависти по отношению к англичанам, особенно после Суэца, могли позволить себе, чтобы такой отель, как «Саундерс», мог простоять так долго.
Само его существование уже являлось анахронизмом. Отель был как бы осколком великой эпохи викторианства и никак не хотел меняться под натиском прогресса. Кондиционеров в нем не было. В каждой комнате под потолком монотонно вращался немыслимый вентилятор, который утихал только тогда, когда бывали перебои с электричеством, что происходило довольно часто.
