Александр Чернобук - Капкан для Скифа
Я не ошибся. Он вошел в комнату, включил свет, затравленно посмотрел на меня и положил на стол деньги:
— Я думаю… я прошу… ко мне с вашей стороны претензий… вы зна…
— Можешь не переживать, — я оборвал его на полуслове, пересчитал деньги и положил их в нагрудный карман джинсовой куртки, — больше мы вас беспокоить не будем.
— Спасибо. Спасибо вам большое, — он тряс мою руку своими двумя. На глазах у него выступили слезы. — Я никогда не встречал такой порядочности и честности. Спасибо.
Я по-отечески похлопал его по плечу и покинул квартиру…
***
С тех пор прошло много лет. Я бросил технический ВУЗ, не доучившись совсем немного. Понял всю несуразность этого образования. Не пригодится в жизни, стопудово. Какой из меня, гуманитария, инженер? Поступил в университет на исторический факультет. Это было мое — копаться в перипетиях веков и тысячелетий мне нравилось. Отслужил положенные два года в армии. Поездил по свету. И вот уже несколько лет как осел в областном центре при своей любимой кафедре в университете. На сегодняшний день я уже довольно хорошо ориентируюсь в реалиях этого мира. Имею твердую жизненную позицию. Решаю определенные вопросы. Например, как сегодня — насильников нельзя прощать, они должны быть наказаны. И это дело мое…
— Скифу привет! Ты о чем задумался? Надеюсь, о деле? — рядом на табурет шлепнулся Костя, задорно ударил ладонью по стойке: — Пива, Толян!
— И мне, — буркнул я, не разделяя его веселья. — Не могу смотреть, как человек травится в одиночку. Салют, Купер, — пожал протянутую руку.
Костик был моим другом детства и, за исключением небольших периодов времени (например, два года службы в армии) мы шли по жизни вместе. В детстве он бредил произведениями Фенимора Купера, бегал с луком, метал ножи и доставал всех историями из жизни индейцев. Оттуда и прозвище — Купер. Он таки домучил институт, в котором мы вместе строчили шпоры и бомбы. Теперь у него где-то на полке пылился диплом инженера. Впрочем, Костю это совсем не испортило. Его и еще нескольких проверенных ребят я перетащил в этот город, как только создал небольшой плацдарм. До сегодняшнего дня никто из них об этом не пожалел. Я тоже.
— Ты как? За кастрацию? — сделав изрядный глоток, продолжал балагурить Костя. — Или будем требовать вышака за изнасилование?
— У кого? В международной ассоциации сексуальных реформ? — вяло пошутил я.
— Да уж, у них допросишься. Не, ну какие поганцы! А? Вокруг столько блядей недорогих, — Купер опять хлопнул рукой по стойке, на этот раз с досадой. Толян вопросительно посмотрел в нашу сторону. Чтобы жест не пропал даром, я поднял два пальца и показал на пиво. Бармен кивнул.
— Заказчик хочет чего-нибудь экстраординарного, — произнес Костя спокойным голосом, подавив в себе раздражение. — Есть мысли?
— Мысли? Сколько угодно. Этого добра не меряно.
— Например?
— Как насчет Распутина?
— Леха-придурок? Который мотал за растление малолеток? На кой нам этот педрила?
— Да нет. Экстрасенс Серега с Садовой. Пусть он им энурез с манией преследования заделает. Он может.
— Не сомневаюсь. Только нам после этого придется находить утешение в пошлой поговорке: «Бедность не порок».
— ???
— Ты разве не помнишь, сколько он слупил с нас в последний раз? — Костик вопросительно посмотрел на меня, потом хлопнул себя ладонью по лбу. — Тебя ж тогда в городе не было. Точно. Это мы с Хмырем-младшим одного козла-барыгу с авторынка разводили. Зажрался, сучок, решили наказать. Так Серега Распутин внушил ему продать «бэшку-пятерку», почти с нуля, по цене покоцанного «запарика».
— И что?
— Ну, нам с Хмырем на кабак осталось, — он рассмеялся, — так что экономической целесообразности при работе с Распутиным не наблюдается.
— Прям уж только на кабак? — усомнился я.
— Ну, не на один…
— И не только…
— Жека, — обиженно протянул Купер, — ты же знаешь…
— Да, безусловно, твое пуританство мне хорошо известно. Особенно когда меня нет рядом, а тем более — в городе. Ладно. Проехали. Идею с Распутиным отметаем. Пойдем по закону талиона.
— Это по которому наказание должно быть равносильным преступлению? — Костя прищурил глаз, вспоминая, — «…а если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, ушиб за ушиб». Ветхий Завет, в общем. Так?
— Примерно.
— Мысль, конечно, хорошая. Просто прекрасная — сотворить из этих мудаков мудачек. Причем публично, с широкой оглаской, — Купер сделал неопределенный жест руками, — но как же быть с исполнителем? Кто возбудится на этих придурков? У меня и близко на примете таких нет.
— У меня тоже, — я хмыкнул: «Бог миловал от таких знакомых», а вслух добавил: — Пока отставим, в связи со сложностью исполнения.
— Давай по классике, — оживился Костик, — у Марио Пьюзо в «Крестном отце» очень хорошие рекомендации. Берем Борю Геракла, вылавливаем их вечером и отправляем в реанимацию… или дальше. Дешево и действенно.
— Дальше, конечно, нет, а вот реанимацию они заслужили. В самый раз то, что надо. И сложностей нет никаких. Нюанс в просьбе терпилы, — я щелкнул пальцами, — этот деляга что-нибудь не такое тривиально-банальное хочет. Надо изобрести эдакое жестоко-сентиментально-романтическое.
— Ха! Давай отрежем что-нибудь? На медальон, амулет или просто на память нашему влюбленному финансовому гению. Ухо, например.
— Как Ван Гог? Имитируем глубокое раскаяние с самопожертвованием?
— Куска уха будет маловато.
— Тогда член.
— Лобзиком.
— Тупым.
— Проще Клавку нанять. Она им члены пооткусывает с яйцами заодно. Кстати, и возьмет недорого.
— Уж больно символично получится. Может, их колесовать?
— Растворить в кислоте?
— По испанскому сапожку — каждому?
— По два. И не только на ноги.
— Лучше по персональной дыбе.
— На кол посадить.
— Залить в горло растопленный свинец.
— Почему в горло?
— Так принято.
— Зато не так интересно. Ребята заслуживают большего.
— В землю живьем закопать, а сверху памятник в форме… Ну ладно, все… — осадил себя я.
— Что «все»? — не понял Костя.
— Все — это значит все. Подурачились, и хватит. — Честно говоря, переходить к рутине не хотелось абсолютно, но, увы, от прозы жизни никуда не уйдешь. — Давай к делу. Данные собрал?
Костя с деланно тяжким вздохом отхлебнул пива, открыл барсетку, неторопливым движением полистал записную книжку, нашел нужную страничку и без всякого энтузиазма начал:
— Насильников двое. Первый: Парфенов Иван Сергеевич. Двадцать три года. Невысокого роста. Худощавый. По паспорту русский. Вот фотография.
Я посмотрел: вытянутое, бледное лицо. Кучерявые волосы. Черные. Нос дерзкий, не нос, а клюв. Я не удержался от комментария:
— Да-да, помнится, славный большевик Моисей Гольдштейн почему-то называл себя Володарским. До самого конца, пока не влепил ему боевик-эсер Сергеев пулю прямо в сердце. Этот Ванечка, по задумке родителей — Нюма Срулевич, не иначе. Хотя, если по паспорту русский, значит, русский. Такие документы у нас в стране не врут. Серьезная бумага. Извини. Продолжай.
— Так вот. Живет с родителями. Квартира в центре. Краснофлотская, двадцать четыре, квартира шестнадцать. Четырехкомнатная. Третий этаж. Дом девятиэтажный. Машина «бэшка-трешка» — не фонтан. Лет девяти. Рядом на стоянке ставит. Заканчивает пятый курс юрфака. Будет б-а-а-альшой начальник.
— Почему так решил?
— Полковника Каца В. П., — Купер хитро усмехнулся, — из областного УВД уже называет папой. А до свадьбы с его дочерью, — он зачем-то взглянул на циферблат часов, поднял глаза к потолку, высчитывая что-то в уме, — осталось всего семнадцать дней.
— Вот это да! А ты все печки-лавочки. С главного надо было начинать. Мы ему такую ментовскую карьеру заделаем… ты, кстати, в курсе, что после революции почти все органы НКВД, за редким исключением, были укомплектованы евреями? И этот туда же…
Костя помотал головой:
— Кстати, эта новость сегодня для меня не единственная. Ты, Скиф, оказывается антисемит?!
— Нет, Купер, я убежденный антинасильник. С национальным вопросом это никак не пересекается. Мы этому поганцу такой гембель забацаем… А ты молодец, оперативно и емко, — я начал загибать пальцы, перечисляя, — ЖЭК, участковый, школа, ВУЗ, дворовые приятели…
— Еще старушки-соседки по подъезду, паспортный стол, знакомые по пивбару «Креветка», их местный блатной Чита…
— Хватит, хватит. Я все понял. За исключением мэра города и начальника УВД области задействовал всех, и каждый помог в силу своей природной сообразительности и должностных возможностей. Здесь все понятно, давай по второму.
