Рамиль Ямалеев - Свет истины
Разноцветные глаза впились в парня. Колян хотел отвести взгляд, но вдруг с ужасом почувствовал, что не может этого сделать. Он попытался было пошевелить рукой — бесполезно. Тело застыло, превратилось в статую, и казалось, не было на свете такой силы, что могла в этот момент сдвинуть Коляна с места.
— Запомни! — медленно и внушительно заговорил мужчина. — Ты — никто. Ты должен был быть трупом ещё десять минут назад. Я тебя спас. Изменил твою судьбу. Спас твою копеечную жизнь. Если бы не я, то лежал бы ты сейчас там на дороге, и твои мозги клевали бы вороны… Понял? Повтори!
— Понял.
— И запомни хорошенько, что ты червь. Повтори!
— Я червь, — послушно повторил, с трудом шевеля помертвевшими губами, Колян.
Он не хотел ничего говорить, но властный голос усатого и его немигающий взгляд страшных глаз парализовал волю парня настолько, что Колян не мог сопротивляться. Его воля вообще не принадлежала ему. Он был не он. Он вообще никем не был. Червь.
Удостоверившись, что парень загипнотизирован, усатый усмехнулся с довольным видом. И вдруг неожиданно ударил ребром ладони по сонной артерии Коляна. Тот дёрнулся, взглянул недоуменно и мягко повалился на бок. Мужчина бережно перехватил его тело, уложил на сиденье. Прикрыв парня курткой, он обернулся и посмотрел по сторонам. На дороге никого не было. «Почти сто процентов, что никто не видел», — подумал усатый.
Он выжал сцепление, надавил на газ, и легковушка послушно тронулась с места…
3Застонав, Колян пришёл в себя. С трудом разлепил глаза. Хотел провести рукой по голове, которая раскалывалась так, словно он перебрал дрянного самогона, но вдруг с удивлением обнаружил, что накрепко прикручен медной проволокой к столбу в каком-то полуразвалившемся сарае. Кругом валялся садовый инвентарь, обрывки верёвок, доски, кирпичи. На стене развешаны ржавые косы и серпы… Снаружи послышались чьи-то уверенные шаги.
— Дашь ему вот это! — сказал густой голос. — Только обязательно в вену вгони, не промахнись, как в тот раз.
«Разноглазый!» — вспомнил Колян.
— А может, шлёпнуть его? Чего с придурком возиться… — Цыц! Здесь я решаю. Или ты забыл, кому служишь? Смотри, я живо тебе напомню… — Ну что ты, Влас! Это у меня просто вырвалось.
— Будешь много болтать, я тебе язык-то укорочу. И не отворачивайся, не отворачивайся. Смотри в глаза! Я кому сказал — в глаза… Вот так! — послышалась глухая возня. — И запомни, лишний человек нам никогда не помешает… — Я понял! Сейчас же все сделаю… заскрипели несмазанные петли, неровная полоска света легла на земляной пол. В сарай вошёл высокий, наголо стриженный человек. Он нервно оглянулся через плечо, поёжился, как от холода. У него в руках был шприц. Стриженный молча подошёл к парню. Колян вдруг поразился тому, какие странные глаза были у стриженного. Они словно смотрели внутрь, в самого себя… — Мужик! — испуганно произнёс Колян. — Ты это чего?… договорить он не успел — стриженный всадил ему иглу. Парень дёрнулся и почувствовал, как медленно теряет сознание.
4В большом зале сидели на корточках люди, их было много, и они странным образом походили друг на друга. Здесь были только мужчины. Они сидели, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, как кобра перед прыжком. Их глаза были закрыты, губы шептали непонятные слова… Мужчины были по пояс голые, крепкие, мускулистые и загорелые. Судя по всему, многие из них — бывшие военные, это было видно по их выправке… Лишь Колян отличался от остальных. И не только тем, что его тело украшали многочисленные татуировки. Худой, весь какой-то угловатый, с фигурой подростка, он явно дисгармонировал на фоне других. Словно гадкий утёнок среди лебедей.
Пламя сотен свечей металось в полумраке. Звуки странной мантры то нарастали, то стихали. Мужчины напоминали роботов. Сидевший перед ними отец Влас, тот самый человек, который подобрал на дороге Коляна, был одет в яркий, расшитый причудливым орнаментом фиолетовый халат. Он перебирал гигантские чётки и задавал общий ритм:
— ДО-ДЕ-ДА-ДУМ!
Молящиеся вторили ему:
— ДАА-ДУУУМ… — ОЛА-ДА-ДУМ!
— ДАА-ДУУУМ… и так до бесконечности.
Как зомби, Колян повторял непонятные ему звуки. Что они означали, он не знал, да и не хотел знать в этот момент. Сейчас им владела лишь одна мысль, которую внушил ему странный спаситель: он, Колян, червь, он никто, он пыль под ногами Учителя. И его основная задача — беспрекословно повиноваться… А в подвале тем временем грозно нарастало:
— ДО-ДЕ-ДА-ДУМ!…
Глава 2
Странная смерть
В тот день Леве Кучерову было хорошо по трём причинам.
Во-первых, удалось благополучно ускользнуть от «сумчатых» — он так называл жену и тёщу, которые подрабатывали «челноками», перепродавая шоколад с фабрики по оптовым рынкам. Женщины покупали коробки прямо со склада за наличку, перекладывали его в свои сумки, дав взятку, легко проходили проходную. Пока мамаша стерегла сумки, дочь как более молодая и привлекательная, ловила машину… Сам Кучеров такой бизнес презирал. «Вот ещё! — гордо заявлял он. — Чтобы старый, матёрый, подстреляный „духами“ прапорщик спекулянта из себя изображал?!
Да не бывать этому никогда!» Женщины помалкивали. Вначале, ещё в первые дни, когда Кучеров только переехал к жене, тёща попробовала попрекнуть его куском хлеба, бывший прапорщик тут же поставил её на место: выдал нашего русского трехэтажного, да ещё кулак под нос сунул. А кулачок-то у Кучерова о-го-го какой! Размером с пивную кружку, не меньше! Тёща, естественно, гордо заткнулась. Победа осталась за прапорщиком, и теперь он мог вести себя как ему заблагорассудится.
Во-вторых, с утра сосед похмелил Кучерова мензуркой спирта. Сосед работал шофёром на «скорой помощи» и дружил почти со всеми врачами, безотказно подвозя их после дежурства домой. За это врачи щедро делились спиртом. Кучеров это знал и когда, выйдя из подъезда, увидел знакомую машину с красным крестом, как бы невзначай завернул к ней. Ещё издали вежливо поприветствовал шофёра:
— Здорово, Ильич!
— Ты, что ли, Лева? Ну здоров, коли не шутишь.
— Какие с утра могут быть шутки… — Ха! Ещё какие… Сам ведь знаешь, у нас народ насчёт хохмы всегда на первом месте стоял, — начал словоохотливый шофёр. — Вот мы, например, только что жмура из петли вытащили. Здоровенный такой, килограммов на сто двадцать.
Хотел, дурак, жену попугать за то, что она, как ему показалось, изменяет.
Поставил табурет под люстрой, привязал бельевую верёвку, затянул «бабочку» под горлом — словом, все чин-чинарем. Жена, мол, войдёт, испугается… Кучеров поморщился. Все в соседе было хорошо, кроме одного — любил Ильич потрепаться, хлебом его не корми. А если заводился, то это надолго: часами мог рассказывать свои байки.
— Ильич! — сумел вклиниться в его неторопливую речь Кучеров. — Извини, брат, спешу… — И ступай себе, — обиделся сосед.
— Погоди! Чего ты сразу в обидку кинулся? Ей-богу, как маленький… Я бы с тобой покалякал — слов нет. Но надо бежать! — Для убедительности Кучеров провёл ладонью по горлу. — Скажи, брат, честно — не похмелишь? А то клапана горят… — И он повторил свой жест.
— Вот вы всегда так, — проворчал сосед. — Как выслушать человека, так спешу, мол, некогда… А если пятьдесят грамм спирта, то давай, Ильич, вынь да положь!
Лева Кучеров развёл руками и виновато улыбнулся. Махнув на него рукой, сосед достал откуда-то из-под сиденья бутылку и на глаз накапал в мензурку граммов тридцать медицинского. Кучеров резко выдохнул и выпил. Спирт обжёг небо, а через пару мгновений неожиданно стало теплее и как-то уютнее… Ну а третья причина хорошего настроения была и вовсе простой — оставив в покое щедрого Ильича, Кучеров вышел на Каменноостровский, и вдруг ветер бросил к его ногам скомканную бумажку. Что-то знакомое почудилось бывшему прапорщику.
Предчувствуя удачу, он поднял бумажку и развернул её. Так и есть! Целых пятьдесят рублей послал бог.
Кучеров опасливо огляделся — может, пошутил кто?
Да нет, не похоже. Самый настоящий полтинник у него в руках, и никаких шутников поблизости не видно. Что же, неплохой, выходит, денёк намечается, подумал он. От «сумчатых» сбежал — раз! Похмелился — два! А вот теперь ещё этот божий подарочек. Теперь можно с чистой совестью оторваться.
Неожиданно Кучеров всерьёз задумался. Ведь проблема-то непростая: как истратить полтинник, чтобы потом не было мучительно больно. Несколько минут напряжённой умственной работы не принесли ощутимого результата. Пить или не пить — вопрос не стоял. Конечно, пить! Но вот что, как и, главное, с кем… Тогда он решил поступить более мудро — взять бутылку «Балтики-9», обкашлять этот вопрос, не слишком торопясь, а там, глядишь, какая-нибудь умная мысль голову и посетит.
Бывший прапорщик заспешил к коммерческому ларьку, не ведая, что именно в этот самый момент на Каменноостровский проспект с включённой мигалкой выехала казённая «Волга»…
