KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Боевик » Петр Катериничев - Иллюзия отражения

Петр Катериничев - Иллюзия отражения

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Петр Катериничев, "Иллюзия отражения" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Очень действенная методика решения проблемы.

– Не ерничайте, адмирал. Вы же поняли уровень угрозы.

– Да. Чадо любого из высокопоставленных людей после приема препарата становится как бы миной замедленного действия. Под угрозой уничтожения ребенка – покончил с собой, кого это взволнует, кроме близких, – отцов можно принудить к принятию тех или иных решений.

– Это не просто – отцы... Это – Большие Родители. И в политике, и в бизнесе. Элита.

– Я понимаю. Не исключено, что проводилось или проводится и кодирование на суицид – под воздействием препарата или под его прикрытием.

– Ничего не исключено.

– Известно что-то конкретное?

– Нет. Я же сказал: Саратона – неприкосновенная территория.

– Но кого-то это не испугало.

– В некоторых людях совсем нет уважения.

– Почему бы Большим Папам просто не забрать чад оттуда?

– Во-первых, где гарантия, что эта зараза не распространилась уже на Итон, Оксфорд, Кембридж, Сорбонну? Ну а во-вторых... Во-вторых, Самых Больших пока не информировали. Объяснить, почему?

– Нет. Никто не может дать гарантии, что их дети у ж е не подверглись воздействию «чако». А противоядие, как я понимаю, неизвестно.

– Именно. Так что задача ясна: найти группу, вычислить интересы, найти противоядие наркотику.

– Если оно есть.

– И еще. Нужно постараться... очень-очень постараться, чтобы тайной препарата раньше нас не завладели наши «вероятные друзья».

– Полагаю, в Штатах кто-то проходит сейчас подобный инструктаж.

– И в Штатах, и в Китае, и в Германии, и в Турции, и в Израиле, и бог знает где еще. Слишком велик соблазн и... подозрительность. Когда-то это именовали бдительностью.

– Дружественных разведок не бывает.

– Притом ни одна из сторон не будет действовать в Саратоне открыто. Как и информировать своих политиков о происходящем до окончания «тихой охоты». – Ведерин помолчал, добавил с кривой ухмылкой: – Государи не жалуют гонцов, приносящих дурные вести. – Он покрутил в руках дорогую перьевую ручку, вздохнул. – Надеюсь, адмирал, вам понятен уровень сложности и, если угодно, ответственности.

– Так точно.

– Вот и хорошо. Никто из людей, введенных в операцию, не будет знать ее конечных целей. Наши разработчики подготовили хороший план. Сейчас вы с ним ознакомитесь.

– Роль Дронова?

– Вы же уже догадались, адмирал.

– Возможно.

– Мы спровоцируем ситуацию, в которой... Ну да лучше все-таки прочтите.

Хозяин кабинета пододвинул адмиралу папку. Тот раскрыл. По мере ознакомления с документами лицо его становилось все мрачнее. Закончил, поднял взгляд на Ведерина.

– Вам что-то неясно, адмирал Вересов?

– Напротив. Мне ясно все.

– Вот и славно. Ситуация такова, что... Вы же знаете, есть такое понятие: «допустимые потери». А войны без убитых не бывает. Таков мир.

Глава 1

Саратона, Атлантика

Так уж случается в жизни, что все мы снова и снова, как в ранней юности, оказываемся в начале пути. У подножия. И заснеженная вершина Килиманджаро все так же сияет недостижимым покоем, и то, что ты был на этой вершине или рядом, совсем рядом, теперь вспоминается сном, видением, миражом...

И нужно все начинать сызнова. И даже прошлое твое кажется мнимым, несущественным, и даже когда ты возвращаешься в знакомые, но давно оставленные тобою места, то так и не можешь поверить, что все, что происходило здесь когда-то, было для тебя единственным, неповторимым, важным. Было когда-то твоею жизнью. И тогда понимаешь, что со временем и сам ты изменился уже настолько, что не можешь вернуться к себе – прежнему... Хотя... В глубине души ты так и остался прежним: веселым и застенчивым мальчуганом, принимающим эту жизнь на веру – так, как только ее и надо принимать.

И лишь затаенная горечь в глубине сердца напоминает о том, что за спиною – череда потерь, предательств, разочарований... И ты запрокидываешь голову и смотришь на звезды. И понимаешь, что и это пройдет.

Я включил мотор, и катер, взметнув бурун, ходко пошел к берегу. Время к полуночи. Время любви, неги, ночных увеселений, расчетливых беспутств, безотчетных признаний...

На мостках ждал Фред Вернер. Его дежурство – от полуночи до шести утра.

– Дрон, ты как соленой воды наглотался.

– Да?

– Снулый какой-то. Унылый.

– Бывает.

– Или – старый стал.

– Уже нет. Человек стареет, когда ему исполняется тридцать. А потом – только взрослеет.

– Разве?

– Приходят новые молодые. Им нравится другая музыка, они носят другие шмотки, у них другие кумиры по мелочам и другие идеалы по существу. В тридцать это еще раздражает.

– Потом нет?

– Нет. Тридцатилетними стали другие. Теперь – их черед раздражаться. А к нам приходит покой. Мы-то знаем, что все так и будет.

– «И нет ничего нового под солнцем...»

– Как и под луной.

– Под луной прохладнее. День был жаркий. В вечерний заплыв пойдешь?

– Сегодня нет. Устал.

– И правильно. Бетти приготовила великолепных рапанов в белом вине. И вообще – ребята хорошо сидят. Жаль было уходить.

– Работа.

– Скорее это пенсия. С легким трудовым подъемом.

– Мне нравится. Много солнышка.

– Иногда слишком.

– Солнца никогда не слишком.

– Это ты не бывал в Намибе, Дрон.

– Намиб?

– Пустыня в Юго-Западной Африке.

– А-а-а.

– Бывал?

– Нет.

– Там все – слишком. Днем – слишком много солнца. Ночью – слишком много инея.

– Что нибелунгам – иней? Божья роса.

– Когда как. – За разговором Фред долил полный бак, вздохнул. – Не люблю дежурить ночью.

– Что так?

– Мыслей много.

– Про жизнь? Или?..

– И про жизнь тоже.

– Брось. Мы – живы.

– То-то и оно.

– В нас нет зависти.

– Не лукавь, Дрон. Есть.

– Чему завидовать?

– Юности.

– Эта новая юность – чужая. Я в ней ничего не понимаю, Фред.

– Может, ты и прав. Мы-то уже знаем, что жизнь сложится совсем не так... Мечтаешь быть воздушным шаром, и подняться на недостижимые высоты, в стратосферу, к звездам, и свершить не просто невозможное – немыслимое... А потом становится ясно: ты всего-то цветной шарик. На чужом празднике.

– Быть украшением не так плохо.

– Ты прав. Мишенью – хуже.

– Так кто из нас сегодня смурной, Фред?

– Ты, Дрон. А вообще... Все мы маемся. Жизнь скучна, когда из нее исключена высшая ставка. И – выбор.

– Между нею и смертью?

– Именно.

– Соскучился по намибийской пустыне?

– Может быть. Хочется чего-то... Не знаю.

– Риска?

– Покоя.

– Тебе здесь беспокойно?

– Сегодня – да. А риск... Его ищут любители. Профессионалов он сам находит.

– Спокойного дежурства, Фред.

– Лучше бы наоборот.

Фред зачерпнул горсть воды, она прошла сквозь пальцы и снова соединилась с морем.

– Вот и вся наша жизнь. Какая бы она ни была. А потому... Смотреть на такие звезды и знать, что они будут сиять всегда, мне порой просто невмоготу.

Глава 2

Тоска наступает тогда, когда человеку не хватает в жизни чего-то важного. Существенного. Того, без чего ему не живется. У одного это – слава и почет, у другого – карьерная тусовка, у третьего – деньги. А на самом деле... Людям не живется без жизни. И что тому виною – усталое воображение, повседневная рутина или что-то еще... Так уж выходит, что у большинства людей жизнь складывается из ожидания. И надежды на то, что станет лучше.

Ну а еще – в России мало солнышка. Совсем мало. А если оно и случается, люди по привычке греются водкой. Что еще делать, когда солнышка мало, а кругом только ночь?.. «Темная ночь, только пули свистят по степи...»

Наверное, я затосковал. Смешно. Над головой – яркие звезды Саратоны, морская вода тепла и ласкова, берег не просто освещен – чист, наряден, блестящ... Саратона – пристанище уверенной праздности и спокойной, привычной респектабельности. А вот поди ж ты... «Степь да степь кругом, путь далек лежит...» Наверное, сердце всегда будет стремиться в зиму, в которой когда-то замерзало. Или зима – это вовсе не время года, а состояние? Как и то странное, мучительное ожидание, полное печали о несбывшемся и тоски о непережитом, что бывает после темной, затяжной осени, сразу перед снегом?

Перед снегом в душе – как в степи,
Полусонной, продрогшей, ночной,
Перед снегом грущу о любви,
И о том, что не сбылось со мной,

И о том, что сбылось, но прошло,
Словно надпись «люблю» на снегу,
И о том, как чужое тепло
Сердце льдом обмело, как в пургу,

И о том, как краснел до ушей
И не смел прикоснуться к руке,
И о том, как нарвал камышей
На сиреневой смутной реке...

Все пройдет, отлетит, говорят,
Ночь застелит туманами встреч,
Но о том, как прекрасен закат,
Буду помнить, и – буду беречь

Тот наивный и любящий взгляд,
Что связал нас – полжизни назад [1].

Человек счастлив тогда, когда его ждут. Когда без него одного – безлюден весь этот большой мир с морозами, пустынями, степными ветрами, звездами, океанами... Когда ему есть куда возвращаться.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*