Александр Бушков - Пиранья. Озорные призраки
– А владельцы? – ухмыльнулся Мазур. – Если бы я был здешним хозяином, мне такие забавы ужасно не понравились бы...
– Вот то-то. Очень уж хорошие денежки. Взвыл купец Бабкин, жалко ему, видите ли, шубы... Короче говоря, владельцы оказались ребятами не промах. Заранее прознали о готовящейся заварушке и приняли меры. Скинулись на приличную сумму, улетели на соседний остров и обсудили там все, со знающими людьми посоветовались... Дальше растолковывать?
– Не надо, – сказал Мазур. – Не первый год замужем. Переворот? Или просто какой-нибудь маргинальный шизофреник с пистолетом.
– Переворот, – сказал Лаврик. – Шизофреник с пушкой – это, в общем, полумера. Половинчатое решение проблемы. У президента единомышленники есть, верные люди. Тут уж гораздо надежнее как раз переворот завернуть по всем правилам...
– Логично.
– Еще бы. Тебе дальше растолковывать, или еще раз проявишь смекалку?
Мазур думал совсем недолго. Тяжко вздохнул:
– Ну, поскольку вряд ли нампереворот делать, чует мое сердце, задача совершенно противоположная маячит...
– Светлая у тебя голова, – растроганно сказал Лаврик. – Ну да, снова в десяточку. Переворот мы будем предотвращать. Задача поставлена четкая и, как водится, не терпящая ни обсуждений, ни проигрыша. Там, – он показал пальцем куда-то в лазурное небо без единого облачка, – на самом высоком уровне решено: поскольку президент Аристид безусловно является прогрессивным элементом, хотя и абсолютно не подкованным касаемо самого передового в мире учения, следует дать незамедлительный отпор проискам капитала и мирового империализма.
– Та-а-к... – сказал Мазур. – Интересное уточнение. Кто тут припутан – ЦРУ? Или нечто аналогичное?
– Да нет, – сказал Лаврик. – Насчет мирового империализма – это я для красного словца. Необходимая фигура речи. Коли уж на одной стороне – прогрессивный президент и национализация имущества пузатых буржуев, на другой, дело ясное, обязан находиться мировой империализм...
– А конкретно?
– Конкретно... Ты знаешь, интересная конкретика. Наши буржуи – люди не бедные. И, как уже прозвучало, подошли к делу серьезно. В общем, они наняли Майкла Шора. Того самого Бешеного Майка, Мистера Смерча...
В первую минуту Мазур ощутил, надо честно признаться, нечто вроде откровенно детского восхищения. Как мальчишка, которому дали пощелкать настоящим пистолетом...
Бешеный Майк – это фигура. Это фирма. Это легенда...
Мазур еще в пионерском галстуке расхаживал, когда Майкл Шор устраивал свои первые перевороты: из плюхнувшегося на полосу частного самолетика бросаются, рассыпаясь веером, не теряя ни секунды, хваткие парни, назубок знающие свой маневр – и вот уже аэропорт взят... с моря, молотя скупыми пулеметными очередями, летят надувные лодки с подвесными моторами – и охрана президентского дворца смята в минуту... две дюжины верзил в лихо заломленных беретах, словно из воздуха возникнув, вмиг меняют в далекой островной стране и премьер-министра, и правительство, и все прочее...
Разумеется, в большихстранах Бешеный Майк никогда не светился – знал свой потолок и выше головы никогда не прыгал. Но в маленьких, экзотических, вроде этой, провернул столько переворотов, что пальцы утомишься загибать. И, что характерно, ни разу не проигрывал. Что он задумывал, того и добивался с завидным постоянством, и дело тут не в везении, а в сугубом профессионализме.
– Так, – сказал Мазур. – А они, точно, не дураки... Слушай, он же ни разу не проигрывал за четверть века!
Лаврик прищурился:
– А когда-нибудь он играл против нас?
– Ни разу.
– Вот то-то. А у тебя, между прочим, глаза разгорелись. Неплохое дельце, а? Надрать задницу Бешеному Майку...
– Да уж, да уж... – сказал Мазур с мечтательной яростью. – Это было бы совсем неплохо, да что там – мечта профессионала, откровенно говоря... – он спохватился. – Послушай, а почему моя группа до сих пор...
– Потому что не будет группы, – сказал Лаврик, глядя в сторону. – Мы с тобой и есть группа.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Там, – он повторил давешний жест, уставив палец в лазурный небосклон, – считают, что двое орлов вроде нас с тобой всецело оправдают доверие. В конце-то концов, означенный Майкл Шор – не более чем международный авантюрист, ландскнехт, кондотьер, солдат удачи... Шаромыжник, в общем.
– Ага, – сказал Мазур. – Отсюда следует, что мы с тобой этого любителя в два счета поборем?
– Ну, предположим, он и в самом деле любитель, а? – сказал Лаврик со своей неподражаемой улыбочкой. – Чистой воды любитель, сколько бы президентов ни скинул. Даже если время от времени и сотрудничал с какой-нибудь конторой, он все же, по сути вещей, любитель. А мы с тобой, два таких обаятельных, – профессионалы на службе не самого хилого государства. Сечешь нюанс? Чего приуныл?
– Да боже упаси, – сказал Мазур. – Ничего подобного.
Он и в самом деле не пал духом – интересно, с чего бы? Он просто-напросто в секунду переместился в какое-то другое измерение, как случалось сто раз допрежь. Окружающее было отныне не декорациями, а рабочим местом, цель обозначилась ясная и конкретная, а на эмоции права не было, как и на собственное мнение...
– У тебя есть какие-нибудь лирические отступления, пока мы не начали рисовать партию? – деловым тоном осведомился Лавр.
– Пожалуй, – сказал Мазур. – А не проще ли было бы стукнуть на него местным? Коли уж наши знают о задумке, то и подробности наверняка известны, достаточно, чтобы...
– Местным? – переспросил Лаврик все с той же улыбочкой.
– Прошу пардону, – сказал Мазур, прилежно перебрав в уме местные реалии. – Погорячился, ерунду спорол-с... Даже если предупрежденные местные всю свою армию на улицы выведут, дело хотя и сорвется, но со злости Майк ихнее бравое воинство, пожалуй что, ополовинит...
– Вот именно. А кому нужна такая мясорубка? Президент, не забывай, прогрессивный, а следовательно, и перспективный в плане возможного будущего сотрудничества. Начнет с национализации, а там, смотришь, и на что-нибудь большее сподвигнется. Не годится, чтобы у него армию отполовинивали и столицу жгли. Еще мысли по поводу?
– Ну, не знаю, – сказал Мазур. – Англичанам можно было бы стукнуть через третьих лиц, дело знакомое. Держава здешняя как-никак – член Британского Содружества. Пусть сами порядок и наводят.
– Отпадает, – сказал Лаврик. – Те, кого Аристид нацелился раскулачить, – как раз британские подданные. Люди солидные, этими постоялыми дворами их хозяйство отнюдь не исчерпывается. А поэтому, сам понимаешь, нужно действовать с оглядочкой. Вдруг они как раз и нажали какие-то пружинки в Лондоне, и кто-то им помогает, как джентльмен джентльменам... Бывали прецеденты. Сам Майк пару раз в похожих ситуациях как раз и оказывался замешан. Знакомая цепочка: частники – государство – кто-то вроде Майка...
– Да знаю я, – сказал Мазур. – Нам этого Майка и ему подобных отдельным семинаром читали... да и тебе, наверняка, тоже. Ну ладно. Легко догадаться, что мы вовсе не должны будем с Майковой бандой перестреливаться в открытую. Иначе не послали бы только двоих... а впрочем, в любом случае речь шла бы не об открытой акции?
– Ну конечно, – сказал Лаврик. – К чему такие пошлости? Пальба в открытую... Государство какое-то. Гораздо выгоднее задумку эту потихонечку провалить, и лучше всего на последней стадии. Примерно так, как это было с операцией «Акула». В последний момент, когда ничего уже нельзя изменить, переиграть и поправить...
– Согласен.
– Предварительные соображения есть по действиям противника?
– Ну разумеется, – сказал Мазур. – Обычная полиция – эти фазаны в белом на перекрестках и те, что следят за покоем туристов – ему не противники вообще. Их потолок – пьянчужки и карманники. Национальная гвардия... Обычно в казарме на боевом дежурстве торчит только четверть. Двадцать пять – тридцать гавриков. Да и боевым дежурством я это называю только из вежливости. За все четыре года независимости не случалось ничего серьезного, а это расхолаживает. Они там, надо полагать, сутки напролет в карты режутся и журналы с голыми бабами листают до дыр... Разведка... Ну, это уже по твоей части.
– Разведка тут, как ни странно, имеется, – сказал Лаврик. – Человек аж двадцать. И работает она по трем-четырем таким же крохотулькам-соседям, главным образом контрабандистов ловит и мелких поставщиков порошочка. В расчет не берем. Супротив Майка они что плотник супротив столяра...
– Что у нас еще? – вслух подумал Мазур. – Охрана президентского дворца чисто символическая – пара придурков в камзолах восемнадцатого века у входа и парочка полицейских внутри...
– Примерно так.
– Что у нас в итоге? – медленно произнес Мазур. – В итоге у нас получается, что серьезному дяде вроде бешеного Майка свергнуть здешнего президента даже проще, чем официантку изнасиловать – официантка, по крайней мере, будет всерьез царапаться и кусаться... Итак, насколько я знаю Майка заочно... Насколько я знаю Майка, у него будет человек тридцать... а то и двадцать. Его обычный стиль. Один раз только у него набралось аж сорок два, но это было в Сен-Мароне, а там у премьера все же имелось не менее роты настоящей, французами вышколенной десантуры... Ну да. Человек двадцать для здешнего президента за глаза хватит. Экономически выгодно, к тому же, если так можно выразиться: он же не на государство работает и не на идею, ему деньги зарабатывать надо. Меньше людей – больше денег...
