Сергей Зверев - Военный переворот
— Какие странные люди, Борис, — мотнул головой водитель в сторону разгромленного магазина. — Неужели непонятно, что есть моменты, когда надо спасать не свое барахло, а жизнь? И дураку понятно, чем такие вещи заканчиваются. Тоже мне, герой!
— Посмотрел бы я на тебя, если бы громили твою лавку, — лениво отозвался Борис. — Легко рассуждать со стороны. Был бы ты владельцем такого магазинчика, то полез бы с вилами на них.
— И быть разрезанным на куски этим сбродом? Нет уж, увольте. Лавки нужно открывать где угодно, только не в этой стране, — хмыкнул водитель. — Особенно сейчас. Честный бизнес — это хорошее дело в Европе, в Штатах, где по-другому просто нельзя. А здесь, где закон умещается в руке с пистолетом, надо действовать по-другому.
— Скажи мне, Никита, цена на «Брент» уже подскочила? — обратился он к водителю, слегка наклонившись вперед.
— Еще нет, — ответил тот, на мгновение вполоборота повернув голову к собеседнику. — А что?
— А то, что покупай акции «Шеврона» и «Стандарт ойл», — уверенно сказал пассажир, и, выдержав короткую паузу, добавил: — Завтра подскочит, уж будь уверен. Это я тебе обещаю.
— Сорвем, значит, куш? — Никита ухмыльнулся, взглянув в зеркало на собеседника.
— Вот именно, — отвернулся Борис, покосившись в окно, за которым кипели жаркие африканские страсти.
Похоже было, что едущих в машине ожидают серьезные проблемы. Толпа, заполнившая дорогу, двинулась к автомобилю.
Посмотрев на приближающихся погромщиков, мужчина на заднем сиденье все так же спокойно добавил:
— Повстанцы уже получили оружие.
— Ясно, — кашлянул белобрысый, замедляя ход джипа.
Борис не спеша достал из нагрудного кармана дорогой рубашки платок и вытер мокрую от пота шею.
— Знал бы ты, чем они нам заплатили…
На этом разговор оборвался. В следующую минуту джип обступила толпа. Вид у нее был самый решительный. Водитель потянулся за автоматом, который всегда лежал рядом, на переднем сиденье. Джип, как крейсер, медленно входил в толпу африканцев, разделяя по обе стороны черную массу людей. Обступив бронированную машину, повстанцы раскачивали ее на ходу, пытаясь перевернуть. Несколько ударов цепью по стеклам не принесли желаемого результата — машина была надежно бронирована. Кто-то из бандитов уже поднес к машине канистру с горючим и, открыв ее, намеревался плеснуть легковоспламеняющейся жидкостью на джип со стороны водителя. Накачанный блондин качнул автоматом.
— Не надо, Никита, — хладнокровно сказал Борис. — Останови машину.
Джип затормозил. Его пассажир, кряхтя, открыл дверцу и вышел к толпе. В руках он держал кейс телефона спутниковой связи. На его лице не отражалось ни страха, ни волнения — только холодная и высокомерная уверенность. Толпа, не понимая, что происходит, все же расступилась, поддавшись невозмутимому виду «странного белого». Набрав комбинацию цифр, белый проговорил в трубку несколько слов и протянул ее главарю. Тот стоял рядом в ожидании. Взяв трубку телефона и глядя по сторонам, африканец поднял руку.
— Молчать! — прохрипел он, требуя тишины.
Толпа притихла. Он слушал, держа трубку. Перемены, произошедшие с «руководителем народных масс», впечатляли. Прошло несколько секунд, и у него отвисла челюсть, а на черном, как рубероид, лбу крупными каплями выступил пот. Он попытался ответить, но только что-то невразумительное сорвалось с его толстых выпяченных губ. Стоявшие рядом разгоряченные любители погромов и реквизиций замерли, пристально глядя на него.
— Слушаю вас, — наконец-то дрожащим голосом выговорил главарь. — Да, я слышу вас хорошо.
Постепенно в его голосе исчезла хрипота, и он восстановил свой четкий командный голос. Только на этот раз он звучал, как голос подчиненного.
— Да, господин Онигминде, — вытянувшись в стойку, продолжал чеканить громила-предводитель, так, как будто перед ним была абсолютная величина. Ну, скажем, министр обороны для рядового — «духа».
Толпа постепенно начала понимать, что этот белый связался с самим лидером повстанцев. Крики временно смолкли, оружие опустилось. Все внимательно ждали, глядя на своего начальника.
— Отвечаешь своей головой за этих белых, понял? Сейчас же извиниться, отпустить и вообще — если хоть один волос упадет с их головы… — услышал он в трубке приказной тон грозного Джулиуса Онигминде.
— Слушаюсь, господин Онигминде, — вытирая пот со лба, отрапортовал африканец. — Все будет в точности выполнено, не извольте сомневаться. Я все контролирую. Сделаем в лучшем виде.
Вернув трубку телефона Сытину, он произнес:
— Виноват, приносим свои извинения. Чем я и мои люди могут быть вам полезными?
Сытин, кивнув головой, указал рукой на дорогу и, приоткрыв дверь джипа, с полным спокойствием сел в салон. Повстанцы стали расходиться в стороны, освобождая дорогу перед бронированной машиной. На лицах многих читалось сожаление, что такая добыча уплывает из рук, но кто же мог взять на себя смелость ослушаться приказа Джулиуса Онигминде? Таких дураков нет.
Главарь забежал перед броневиком и, размахивая руками, прокричал своим подчиненным:
— Это — хорошие белые! — убеждал он и, продолжая семенить впереди, контролировал ситуацию, не без оснований боясь за свою голову.
Джип катил дальше по изуродованной улице, среди обломков витрин, мусора и другого хлама, оставленного горячими повстанцами. Водитель положил автомат на сиденье. Борис, который, как будто ничего и не произошло, продолжил разговор.
— Послушай, Никита. Я продал Онигминде пять тысяч «АК-47», плюс — минометы, «ПТУРСы», боеприпасы. — Сытин снова вытер шею платком. — Они уже почти все получили. В аэропорту садится мой транспортный «борт» с последней партией автоматов. Если они захватят и удержат аэропорт — получат все сполна. Оплата — двумя траншами: первый я тебе сегодня покажу, а о втором узнаешь чуть позже…
Глава 3
Мутный от дыма и пыли, оранжево-красный диск солнца опускался за догорающие крыши домов. От развалин зданий, от деревьев незаметно ползли тени, все больше поглощая во тьму изуродованные улицы.
Этот денек для жителей Лагоса выдался очень жарким. Во многих местах города, там, где правительственные войска и полицейские не могли контролировать ситуацию, до сих пор раздавались взрывы и выстрелы. Напуганные горожане перебежками добирались до своих убежищ. Но прятаться дома тоже было небезопасно. Многим жителям, решившим отсидеться в своих квартирах, спастись не удалось — они сгорели заживо. Дома попадали под обстрелы базук.
Горожане, рано утром отправляясь за пределы города, где хорошо развито садоводство, еще не знали, что вечером их ожидал сюрприз. Особенно тех, кто жил на улицах, где прошлись погромщики. Возвратившись к концу дня домой, они долго стояли на обломках, еще недавно бывших их домами. Под ногами хрустели остатки стен и крыш. Несчастные, причитая, ползали в руинах, надеясь найти хоть что-то уцелевшее. На улицах, среди огня и дыма, пострадавшие бродили словно зомби. Рядом с развалинами были слышны молитвы мужчин и женщин, плач детей, душераздирающие вопли и крики. Люди хватались руками за головы, рвали на себе волосы и рыдали возле мертвых тел родных и близких. Так заканчивался для жителей города этот кошмарный день.
Темнело, однако наступающий сумрак не нес успокоения. Под музыку, включенную на полную катушку, вооруженные молодчики развлекались. Полная свобода действий, которой они обладали, вдохновляла на безнаказанные действия. Подростки, заливая в глотку спиртное и принимая всякую дурь, раскатывали в грузовиках по улицам. Они славно поработали, теперь можно было и отдохнуть. Продолжая получать удовольствие, юнцы выплясывали на трупах и поджигали все, что еще не сгорело. Нуждавшихся в помощи, истекающих кровью горожан молодчики привязывали одним концом веревки за руки, другим к грузовику и разъезжали, хохоча над бегущим позади. Они швыряли в него пустые бутылки из-под пива, то снижая, то прибавляя скорость, пока несчастный не падал замертво. Приезжие из других городов и стран уже давно устремились в международный аэропорт, чтобы первым же рейсом покинуть этот беспокойный город. Но у повстанцев и здесь были свои планы. Аэропорт контролировался мятежниками. Ни один самолет взлететь уже не мог. Желающих бежать из города встретила хорошо вооруженная толпа, и мало кто из бедняг остался в живых.
Тем, кому впервые «посчастливилось» побывать в международном аэропорту Лагоса, вполне могло показаться, что они попали в какой-то заброшенный огромный сарай. И действительно, вид у этого сооружения был малопривлекательным. В центре этого, с позволения сказать, «шедевра архитектуры» возвышалась застекленная башня, с которой тускло светил прожектор, скупо освещая взлетную полосу. В башне находилась КДС — контрольно-диспетчерская служба. Весь вид и состояние сооружений вызывали жалость.
