Александр Бушков - Пиранья. Флибустьерские волны
Мазур так и стоял у планшира, бездумно глядя в море. Слева показались какие-то морские птицы, опять-таки неизвестные ему по именам, но уж безусловно не чайки и не альбатросы. От безнадежности – и из присущего морякам суеверия – он охотно взялся бы погадать по их полету, будет ли удача, но представления не имел, как именно это делали древние эллины.
Рядом объявился Мозговитый, постоял немного молча, не поворачиваясь к Мазуру, глядя в том же направлении. Потом произнес обычным своим сварливым тоном, удивительным образом вмещавшим всю вселенскую скорбь:
– Вообще-то у нас хватило бы времени, чтобы отработать еще один квадрат.
– Боюсь, что нет, – с величайшим терпением сказал Мазур. – Не успели бы. У меня ясный и недвусмысленный приказ: не задерживаться в этих местах, возле того островка, в темное время. Там шныряют контрабандисты, а с ними сталкиваться не стоит.
– Контрабандисты? – покривил губы Мозговитый. – Полагаете?
– Я ничегошеньки не полагаю, – тем же ровным тоном сказал Мазур. – Я всего-навсего скрупулезно следую полученным инструкциям. Охотно верю, что вы привыкли к другому стилю общения, к дискуссиям, обсуждениям и спорам, но у военных, уж не взыщите, все обстоит совершенно иначе. Я делаю то, что мне приказывают. И ни за что не сделаю того, что мне приказано не делать.
– Понятно, – протянул Мозговитый, удивительным образом ухитрившись вложить в эту нехитрую реплику массу оттенков, все, как один, неприятные для Мазура.
Однако больше ничего не сказал, и на том спасибо – стоял, опершись на планшир, уныло глядя в море и временами печально вздыхая, словно тень отца Гамлета. Явно демонстративно, в адрес Мазура. Как будто Мазур украдкой работал на ЦРУ и делал все, чтобы сорвать поиски.
С этим типом, приданным, засекреченным инженером из какого-то засекреченного института, у Мазура не заладилось с самого начала. И дело тут было отнюдь не в том, что Мозговитый, как его про себя окрестил Мазур, был штатским, а остальные истоптали дюжину пар сапог и истрепали дюжину пар погон. Дело в самом Мозговитом. Он оказался не только невероятно занудным, но и чертовски правильным. Изволите ли знать, он, не будучи ни военным, ни разведчиком, тем не менее совершенно точно знал, как следует себя вести советским спецназовцам, выполняющим вдали от Родины серьезное задание. И, с его точки зрения, Мазур вел себя совершенно неправильно – о чем Мозговитый пару раз с кислой миной заявлял вслух, а чаще всего демонстрировал молча неприкрытое удивление. Особого вреда от этого не было, но настроение портило регулярно, как Мазуру, так и остальным.
Что поделать, они молчатерпели. За годы службы приходилось сталкиваться со сподвижничками и похуже, навязанными свыше. Хорошо еще, что этот насквозь правильный субъект не стремился пока что устраивать политинформации и партийные собрания и не порывался до сих пор написать от имени всей группы письмо с одобрением исторического антиалкогольного указа...
Покосившись вбок, на молчавшего Мозговитого, – было в его безукоризненном профиле нечто древнеримско-фанатичное – Мазур сказал без выражения:
– Кто его знает, быть может, мы работали бы ревностнее, знай точно, что именно ищем...
– Я же вам объяснял. Объект блюдцеобразной формы с выступающими частями, больше всего напоминающими овальные баллоны, несколькими винтами и линзами.
– А конкретнее?
– В данный момент это все, что вам следует знать, – сказал Мозговитый без тени превосходства, с тем же занудством. – Думаю, вы и по такому описанию сможете отличить наш объект от старой железной рухляди... Или я неправ?
– Вы совершенно правы, – сказал Мазур, охваченный несбыточными мечтаниями: как славно было бы влепить молодчику в ухо...
И тут же подумал, что сейчас он, вполне может оказаться, был все же несправедлив к собеседнику. Не исключено, что Мозговитый просто-напросто прошел не менее суровый инструктаж, нежели Мазур. Не исключено, ему категорически запрещено делиться какими бы то ни было подробностями. Так частенько бывает: каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнению вышестоящих, положено, и точка. А это несколько меняет дело. Но все же не делает Мозговитого более приятным спутником, его характер – это нечто врожденное, а никак не следствие секретных инструктажей...
«А, плевать, – подумал Мазур. —Когда-нибудь и эта экспедиция кончится, как другие до нее. Мне с ним не детей крестить».
И все же он не удержался от мастерского удара, нанесенного профессиональной сноровкой. Спокойным, ровным голосом, не поворачиваясь к собеседнику, произнес:
– Вообще-то, если подумать как следует, это все ваша недоработочка, дорогой товарищ инженер.
– То есть?
Самым ангельским тоном Мазур продолжал:
– Если бы вы там у себя получше работали, сами бы, первые придумали в точности такую штуковину. И не пришлось бы мне пупок надрывать, чтобы ее утащить из-под носа у америкосов...
Он замолчал и с невинным видом уставился в море, краешком глаза следя за реакцией собеседника. Ухмыльнулся про себя, отметив именно ту реакцию, какой ожидал: Мозговитый прямо-таки взвился, словно ему всадили шило пониже спины, форменным образом зафыркал, как рассерженный кот:
– Что бы вы понимали в технике!
– Да боже упаси! – тоном простачка сказал Мазур. – Я ж и не говорю, будто что-то понимаю в конструкторских делах, куда уж мне, сиволапому... Просто думаю вслух. Нет, серьезно, если бы ваше КБ эту хреновину первым смастрячило, нам бы сейчас не пришлось, я так полагаю, глубины прочесывать...
Он добился своего, моментально избавившись от докучливого собеседника – тот, все еще кипя от злости, что твой распаявшийся самовар, демонстративно перешел к другому борту, сунул в рот сигарету и принялся яростно чиркать спичками, сломав парочку.
Увы, увы, все именно так и обстояло. Никто, разумеется, не делился с Мазуром засекреченными подробностями из жизни засекреченных КБ, но человек неглупый и сам быстренько разберется, в чем тут загвоздка. В самом деле, будь у нас самих такой вот подводный аппарат, не пришлось бы посылать на другую сторону земного шара группу замаскированных спецназовцев и охотиться за американской новинкой, которую янки ухитрились потерять на ходовых испытаниях где-то в этих местах...
Наедине с самим собой можно признаться, что это все же унизительно для престижа великой державы, на которую с надеждой взирает все прогрессивное человечество – втихомолку воровать то, что первыми придумали другие. Но Мазур был не из тех, кто обсуждает приказы, да с ним никто и не советовался бы: все решалось, ясное дело, в тех кабинетах, куда Мазуру в жизни не попасть, там никого не интересует мнение не то что капитанов третьего ранга, но и многозвездных адмиралов...
А в общем, его неприкрытое хамство принесло должные плоды: завсе время обратного пути Мозговитый так с ним больше и не заговорил, старательно демонстрируя всем видом, что общаться не намерен. Оказалось, Мазур рассчитал все правильно: они вернулись примерно за полчаса до заката. Крошка Паша уже привычно вел суденышко к их законному месту на пирсе, арендованному по всем правилам и оплаченному на две недели вперед. Пирс, сколоченный из внушительных бревен и крытый дюймовыми досками, был построен еще до Второй мировой, но сработали его на совесть, и до дряхлости было еще далеко. «Ла Тортуга» нацелилась пристать среди таких же, как она, незатейливых трудяг – суденышки ловцов креветок и жемчуга, кораблики, катавшие по морю непритязательных туристов с тощим кошельком... Хватало и таких, что принадлежали насквозь непонятным личностям, неизвестно чем промышлявшим – то ли ночными набегами на черепашьи заповедники, то ли и вовсе контрабандой. Как бы там ни было, лишние вопросы здесь задавать было категорически не принято – что и самого Мазура вполне устраивало.
Одним словом, этот район порта и города, хоть и не относился к откровенным трущобам, вполне заслуживал названия пролетарского – если бы местные жители знали столь специфические словечки...
Жизнь богатая, престижная, парадная кипела парой-тройкой километров западнее – там был центр, там приставали роскошные круизные лайнеры и садились самолеты, там сгрудились самые дорогие отели и роскошные магазины, там простирались великолепные пляжи и раскатывали сверкающие лимузины. Мазур ни разу не был в той части города, о чем нисколечко не сожалел – его ремесло как раз и требовало забраться куда-нибудь под неприметный камешек, что твой крабик. Где людно и роскошно, там и контрразведка главным образом работает. Здешние спецслужбы были довольно дохленькими, но вовсе не их следовало опасаться. Не так уж давно этот островок был британской колонией, а теперь являл собою совершенно независимое государство, полноправного члена британского содружества – и всем понимающим людям известно, что британцы, даже уйдя откуда-то официально, никогда не уходят совсем. Да и Штаты никогда не обходили эти места вниманием – и можно еще вспомнить, что совсем неподалеку отсюда французы до сих пор держат парочку островов, а южнее обустроились голландцы, да и дюжина южноамериканских стран, с их вовсе не кукольными разведками, тоже в игре, не говоря уж о старушке Европе. Столпотворение нешуточное, пусть и совершенно незаметное ленивому взору праздного путешественника. Поди угадай, кому ты можешь попасть на глаза – а ведь есть еще бандиты, контрабандисты и прочий криминалитет, и если кто-то из таких вздумает тебя обидеть, в полицию не побежишь...
