Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов
В поисках подобных артефактов «Аненербе» предпринимало экспедиции на Памир и Тибет. В пиренейских горах Аквитании и севере Италии эсэсовцы долго пытались найти в ледяных пещерах чудесную чашу Грааля. Из нее на тайной вечере пил Иисус и причащал апостолов. Туда же собрали Его кровь, когда Он был на кресте. Волшебный сосуд, способный одарить владельца вечной молодостью и неземной абсолютной мудростью, отыскать не удалось.
Гауптштурмфюрер Вольфганг фон Кирхгофен из Отдела Древней и Ранней истории Главного Управления Расы и Колонизации имел степень доктора археологии. Отправные документы на него были выписаны начальником Отдела, главой «Наследия» Вольфрамом Зиверсом. Согласно им, поисковая партия из пяти сотрудников «Аненербе» должна была произвести раскопки могильника курганного типа на левом берегу реки Мсты. И тут начиналось самое интересное. По свидетельству документов, в погребальной камере вместе с трупоположением витязя дружины князя Юрия Лугвеньевича были захоронены Доспехи Чистоты, завезенные на Русь в ХШ веке из Норвегии неизвестным знатным варягом.
Вообще-то «Норвегия» была моей вольной трактовкой. В эриковской транскрипции и, следовательно, в оригинале стояло слово «Thule». Так назывался остров в Северном море, открытый греческим географом Пифеем около 300 года до нашей эры. Указанная в античных летописях суша появлялась через 6 дней плавания к северу от Британии. По моим прикидкам, там помещались западные острова Норвегии. Идеологи нацизма, многие из которых состояли в «Обществе Туле», считали, что с этой земли берет свое начало нордическая раса, высшая, избранная для установления мирового господства.
Созданное Рудольфом фон Зеботтендорфом в 1916 году по образцу масонских лож мистическое Общество собрало под свои знамена немало будущих руководителей гитлеровской Германии, таких как Дитрих Эккарт, Рудольф Гесс и Альфред Розенберг. Гитлер также не избежал его влияния, хотя и не состоял в Обществе. Совместно с Фридрихом Кроном, экспертом по геральдике «Туле», он создал партийный флаг, который в окончательном виде (черная свастика в белом кругу на красном фоне) появился публично 20 мая 1920 года на митинге НСДАП в Старнберге.
Помимо свастики и концепции германского расового превосходства из «Общества Туле» были заимствованы сложные тщательно разработанные ритуалы для ирминистских обрядов СС.
Нетрудно представить, сколько велико было для Гитлера и его фюрера значение реликвии, созданной на прародине древних германцев, изготовленной руками редчайших мастеров, применявших давно утраченное знание великого, граничащего с магией искусства.
Дешифруя бисерные закорючки Эрика, я невольно проникался уважением к людям, скрупулезно восстановившим историю «der Altnordischpanzer» – Древнесеверных лат, как ещё именовались в документах Доспехи. В «Аненербе» работали исключительно компетентные профессионалы. За исчерпывающими формулировками военной документации угадывалась целая сеть взаимно уточняемых перекрестных ссылок. По собственному опыту я знал, чего они стоят: тонны дотошно проштудированной архивной бумаги. Такой труд по плечу лишь искушенным в своем деле энтузиастам, и я им аплодировал. Их выводы впечатляли. Неудивительно, что Гитлер оказался зачарован характеристиками Доспехов.
Согласно легенде, обладающий ими лидер сохраняет чистоту своей расы, побеждая в борьбе с племенами, несущими «скверну». Разумеется, новгородский князь был далек от арийского идеала. Представитель восточных славян, он был «der Untermensch» – человек второго сорта, стоящий на низшей после истинного индогерманца ступени. Голос крови не подсказывал князю ценность доставшегося ему амулета непобедимости. Поэтому он закопал доспехи в кургане. Воистину, только на Руси могли добровольно расстаться с вещью, сравнимой только со священными реликвиями европейских королей! Утрата Доспехов привела к угнетению русских звероподобными азиатами, которое довершили еврейские большевики.
Строитель Тысячелетнего Рейха с обретением Altnordischpanzer безусловно смог бы осуществить свое знаменитое заявление, сделанное на Нюрнбергском партийном съезде в сентябре 1934 года, что в ближайшую тысячу лет новых революций в Германии не будет. Обстоятельства помешали ему воплотить сей великий замысел и кто знает, какую роль в этом сыграл русский авианалёт, навсегда разлучивший ученого капитана СС с его служебным портфелем.
Когда я наконец оторвался от бумаг, осевшая на донышке гуща подсохла и местами растрескалась. «Время спать, а мы не жрали». В животе уже посасывало от голода, а уехавшая навестить родителей Маринка все не возвращалась. Придется ужин готовить самому. Я хоть и люблю кухарничать, но от семейной жизни успел разлениться.
Впрочем, в холостяцкой стряпне есть свои прелести – никто не мешает. Я поджарил картошку с сосисками, выложил курящуюся аппетитным паром пищу на большую тарелку. Достал из холодильника упругий зеленый лимон, разрезал его пополам и полил картофель острым кислым соком. Взял вилку и жадно принялся поглощать еду, пока не остыла. Восхитительно. Божественно! Картошка хороша горячей и я уложился в тот период, когда она уже не обжигала небо, но еще не успела стать невкусной. А много ли надо одинокому ученому?
Долго наслаждаться уединением не получилось. Заклацкал в замке ключ. Маринка соизволила появиться. Я спешно проглотил остатки ужина и вышел ее встретить.
– Привет, – сказал я, помогая жене снять мокрый плащ, – там что, дождь идет?
– Небольшой, – Маринка чмокнула меня в щеку. – Здравствуй, милый, знаешь, как я по тебе соскучилась!
– Как съездила? – по возможности нейтральным тоном поинтересовался я. Маринка подлизывалась неспроста. Это настораживало.
– Хорошо, – радостно ответила жена, что-то затевая.
– Как поживают родители? – вежливо осведомился я, прикидывая, что у супруги на уме.
– Прекрасно, – оставив обтекать у двери грязные сапоги, Маринка скользнула в тапочки. – Много говорили о тебе. Ну, пошли на кухню, я пирожных купила, чай будем пить.
– Пообщались, значит, – пробормотал я.
О чем они могли говорить? Нелюбимые тесть с тещей были обо мне плохого мнения. Раньше, во всяком случае. Что и послужило причиной давнего нашего с Маринкой развода.
– Приглашали тебя в гости, – выдала наконец Марина. – Ну, зайдем хотя бы пообедать, а, милый?
– Вообще-то я сыт, – весьма двусмысленно намекнул я, указывая на пустую тарелку.
С маринкиными родителями мы ненавидели друг друга тихой ненавистью. Они считали меня «жуликом и тунеядцем», в чем однажды сумели убедить свою дочь, я же отвечал вполне естественной неприязнью. Так меня и игнорировали, даже когда мы с Маринкой снова расписались. Однако, после того, как я ухитрился поправить финансовое положение, родичи стали меня привечать, вызывая злорадство жалкими потугами к примирению. Сегодня был один из таких случаев, когда я торжествовал. Обычно я отказывался…
– Ну пожалуйста, – взмолилась Маринка и мне сделалось ее жаль.
– Даже не знаю, – по привычке стал отнекиваться я, но, поймав маринкин взгляд, понял, что придется отойти от этой пагубной практики. Сегодня был день принятия лестных предложений.
* * *– Здорово, – сказал Слава, переступая порог.
– Ой, Славик, – растерялась Марина. – Здравствуй, Ксюша… А мы в гости сейчас идем.
– Вот именно, в гости и сейчас, – поддержал я, рассеивая последние сомнения.
– Привет, – Ксения ехидно улыбалась, засунув руки в карманы новенькой кожаной куртки. Слава любил побаловать супружницу шмотками.
– Мы жратвы, того, купили, – оповестил друган, – в машине лежит.
– Вот и хорошо, – я повернулся к Маринке. – Собирайся, дорогая, а то папа с мамой наверное заждались.
Марина все поняла и помрачнела.
А что мне еще оставалось? Идти на обед к родственничкам без группы поддержки – верный способ быть съеденным, вот я и прихватил с собой тяжелую артиллерию, чтобы не спасовать ненароком. Вот зубки-то они обломают, хе-хе!
– Чего так лыбишься? – спросил корефан.
– Как? – опомнившись, я с усилием разгладил мышцы лица.
– Хищно, – исчерпывающе определила Ксения, пока Слава подбирал соответствующее словцо.
– Пойду приоденусь, – поспешно сказал я, увиливая от ответа, и двинулся вслед за Маринкой.
– Мы ждем в машине, – известил Слава.
Хорошо иметь друзей, готовых придти на помощь в самых деликатных ситуациях.
Вскоре я с тайным злорадством наблюдал за реакцией тестя и тещи. Сначала было недоумение: приняли Славу за меня и прикидывали, как же сильно я возмужал. Потом сообразили, что это не прежний хахаль и посчитали за нового маринкиного ухажера, а тут уже заходила Ксения, путая все расчеты. И последним затерся я, уверенным хозяйским жестом пропустив вперед гостей.
Столько народу Анатолий Георгиевич с Валерией Львовной вряд ли ждали. Максимум, к чему они готовились – это Раздолбай Иванович в качестве дежурного блюда, которого можно будет приправить язвительными шпильками на десерт. Теща страсть как обожала колкости. А тут растерялась. Как же – сразу такое количество незнакомых лиц!
