Сергей Зверев - Повестка зовет на подвиг
Что называется, накаркал – длинная автоматная очередь прервала монотонное однообразие долгой поездки. К первому стрелку с небольшим опозданием присоединились другие. Посыпались осколки стекол. Но индеец как водитель оказался на высоте. Он резко вывернул руль в сторону, и джип, визжа тормозами, встал поперек дороги, едва не перевернувшись. Машину развернуло фарами в сторону плюющихся огнем зарослей, и на какое-то время «Ниссан» скрылся в туче пыли. Этих мгновений хватило, чтобы советник и Мендоса распахнули двери и вывалились из машины. Не зря, выходит, всю дорогу держали оружие наготове. Мендоса успел заметить, что индеец тоже выскочил из джипа и метнулся к обочине. Оказавшись в кювете, Хорхе и Мигель тут же принялись отползать в сторону, поскольку в баке машины было слишком много бензина, чтобы использовать ее в качестве прикрытия. Тем более что джунгли по ту сторону дороги снова начали метать свинцовый бисер. Причем Мендосе вскоре показалось, что пули свистят как-то уж очень высоко над головой. Невидимые нападавшие почему-то не смогли сразу погасить слепившие их фары, хотя усердно поливали длинными очередями заросли позади джипа. Из-за этого в кювет густо сыпались срезанные пулями листья и ветки. Хорхе даже заподозрил, что их собираются взять живыми, но тут наконец вражеский пулеметчик поймал в прицел мощные галогенные лампы. Да только перестарался – фары, конечно, погасли, зато несколько крупнокалиберных пуль нашли бензобак. И тот взорвался. В опасной близости от голов бывших пассажиров прошелестели раскаленные обломки. В долю секунды джип превратился в мощный факел, ярко осветивший окрестности.
Густеющие сумерки уравняли шансы сторон. Огрызаясь короткими очередями, капитан и советник пытались не дать невидимым стрелкам подобраться поближе. Вдруг Хорхе, повинуясь неясному предчувствию, перевернулся на спину и разрядил оставшиеся полмагазина в заросли позади себя. Только его пули легли заметно ниже, чем летевшие из-за дороги. Сдавленный вскрик и хруст веток, ломаемых падающим телом (или телами) дали ему понять, что он не ошибся. Мендоса не сомневался, что это не индеец – зачем ему лезть в обход через кусты, если он мог просто проползти к ним по кювету? Тем более что за горящим джипом короткими экономными очередями все еще бил его «АКМ». Переворачиваясь обратно на живот, Мендоса прокричал русскому: «Они пытались зайти нам в тыл! Не забывай смотреть по сторонам!» Но тот вытащил из вещмешка рацию и, надевая наушники, жестами просигналил капитану: «Прикрой меня». Хорхе кивнул, сменил магазин и откатился в сторону, забыв об индейце и прихватив с собой «узи», доставшийся ему как трофей в одной из предыдущих спецопераций. Чтобы отвлечь внимание настырных чужаков на себя, он, не целясь, выпустил из него несколько очередей в их сторону. Мендоса нисколько не сомневался, что ни в кого не попал. По большому счету, израильская игрушка была прекрасным оружием для ближнего боя при свете дня, но в сумерках пламя, вылетающее из ствола при выстреле, послужило другой цели. Нужно было дать Мигелю хоть пару минут, отведя огонь нападавших в сторону. Контрас, или кто там был в джунглях, «пошли навстречу» Мендосе. Он едва успел сменить «узи» обратно на «калашников» и переместиться еще на несколько метров, когда сразу несколько стрелков сосредоточили свой огонь на том месте, где он только что лежал. Хорхе не остался в долгу, чертыхаясь и сожалея, что нельзя было прихватить с собой «шилку» из тех, что охраняют аэропорт в Манагуа, – русская зенитная самоходка своими четырьмя стволами, по восемьсот выстрелов в минуту каждый, просто выкосила бы изрядный кусок сельвы вместе с назойливыми стрелками.
Тем временем советнику повезло – он «дозвонился» до советской базы в Диарамбе. Услышав, что помощь будет, советник отбросил наушники, подхватил автомат и присоединился к никарагуанцу. Постоянно перемещаясь из стороны в сторону, они короткими очередями били по огонькам вражеских выстрелов. Их самих пока еще ни разу не зацепило. Возможно, противник стремился взять их живыми и поэтому поначалу ограничивался тем, что пытался просто прижать их к земле. Зато перед двумя друзьями такой задачи не стояло и они старались бить на поражение. Вовсе не планируя брать пленных. В больших количествах. Время от времени в грохоте стрельбы прорезывался чей-то истошный вопль, красноречиво свидетельствующий о том, что еще один противник выбыл из игры. По крайней мере, временно. Ага, а вон там, похоже, пулеметчик. Зря ты, амиго, ленишься позицию менять, зло подумал Мигель, нажимая на спуск. Две короткие очереди ушли в сумерки «на огонек». Похоже, как минимум одна из пуль нашла цель – из зарослей донесся сдавленный вскрик, и пулемет затих. Вскоре паузы в перестрелке начали становиться все более отчетливыми. Судя по всему, противников действительно стало меньше. Или они начали экономить патроны, все еще надеясь взять обороняющихся измором. Однако больше никто не пытался пересечь дорогу, чтобы зайти русскому и Мендосе в тыл. Стрельба все же продолжалась. Кстати, не случилось ли чего с водителем, что-то его автомата давно не слышно, отметил Мигель. Вдруг Хорхе сдавленно вскрикнул и скатился на дно кювета, зажимая левый рукав выше локтя. Сквозь пальцы сочилась кровь. Мигель повернулся к нему, но тот лишь зло отмахнулся: «Не отвлекайся!» Русский кивнул и, поймав в прицел точку чуть пониже очередной серии вспышек в сумрачных зарослях, привычно нажал на спуск…
Через несколько бесконечных минут он вставил в автомат последний магазин и его палец замер на спусковом крючке. Советник вдруг осознал, что по нему тоже больше не стреляют. Он прислушался и понял почему. Со стороны Манагуа все отчетливее слышался тяжелый гул моторов.
Вскоре передний БТР подошедшей колонны, устрашающе вращая башенкой с крупнокалиберным пулеметом, остановился перед дымящимся остовом джипа, из подъехавших следом грузовиков начали выпрыгивать смуглые солдаты с «калашами», и советник понял, что можно расслабиться. Уже как в тумане, он обнимался со знакомым офицером, помогал затаскивать раненого Хорхе в санитарный автобус, что-то кому-то объяснял…
* * *
Во всех рапортах и отчетах засада приписывалась контрас. Хотя нападавших никто не видел – даже Мендоса и его русский напарник. Кто это был на самом деле, так и осталось неизвестным. Бой закончился в сумерках, и в придорожные джунгли по горячим следам никто соваться не рискнул. Только бронетранспортеры дали для острастки несколько очередей из башенных пулеметов по зарослям, из которых велся огонь по «Ниссану». Однако им никто не ответил. Скорее всего, уцелевшие участники засады трезво оценили свои силы и либо просто затаились, либо сделали ноги, едва заслышав приближение колонны. Индеец, который в начале заварухи оказался по другую сторону подбитого джипа, куда-то пропал – может, просто скрылся, а может, его увели с собой нападавшие. Во всяком случае, в кювете остался его «АКМ» в пятнах крови, пустые магазины и куча стреляных гильз – похоже, он израсходовал все патроны, что у него были. На месте вражеских позиций высланная назавтра из столицы опергруппа не нашла ничего, кроме россыпей автоматных гильз и следов крови. Хотя и Мендоса, и русский надеялись, что хотя бы нескольких нападавших они успокоили насовсем. Или те забрали даже трупы, благо времени у них было достаточно? Но зачем, неужели кого-то можно было опознать? Но это были еще не все странности. Через несколько дней Хорхе по своим каналам получил сообщение, что дом с башней, который он недавно посетил, тоже подвергся нападению. Кто его совершил – контрас, гринго или правительственные войска, присланные из Тегусигальпы, или кто-то еще – было не ясно. Из охраны никто не уцелел. Все люди были убиты. Нападавшие что-то искали – информатор из местной полиции сообщил, что на некоторых трупах были следы пыток. Значит, охранников, которые пережили штурм, допрашивали, прежде чем добить. Но Мендоса был уверен, что допрос ничего не дал нападавшим. Ведь никто из охранявших дом не помогал прятать ящик. Они его даже не видели. Правда, видел пропавший индеец. Более того, он знал, откуда ящик взялся. Но даже он не знал, что в нем и где именно он спрятан. А спустя еще две недели от того же информатора пришло сообщение, что в сельве недалеко от границы, на гондурасской стороне, местные крестьяне нашли обезглавленный труп, – судя по одежде и документам, индейца. Выходило, что с «места происшествия» он все-таки ушел не сам. Мендоса решил, что, несомненно, «подлые контрас» пытали индейца и, ничего не добившись от неграмотного глухонемого, отрубили ему голову мачете.
Однако эта информация не достигла глаз и ушей его начальства. Своему русскому другу он тоже ничего не сказал. Тем более что вскоре Хорхе Мендосу перевели в министерство обороны, а «Мигеля», гвардии капитана ВДВ Михаила Туманова, успевшего получить благодарность лично от президента Даниэля Ортеги, отозвали в Москву. Прощаясь в аэропорту Манагуа, Мендоса и Туманов были убеждены, что дороги их расходятся и они никогда больше не увидятся.
