Юрий Рогоза - Америкен бой
Пока гости рассаживались, и Ник, радуясь своему положению настоящего хозяина настоящего дома, спрашивал, кому что налить, Деб «суетилась по хозяйству». То есть выкладывала в пять тарелок пять закусок из пяти приобретенных в супермаркете пакетов. Таким образом, стол оказался облагорожен несколькими банками пива, вазочкой со льдом, огромной бутылкой «Смирновской», которую, впрочем, почти не тронули, сыром, ветчинкой, орешками, салатом и маслинами.
Шика со «Смирновской» не получилось. Калягин пить отказался наотрез, за ним, скрепя сердце помотал головой и оператор. Ник к тому времени уже плеснул в два стакана и почти с мольбой взглянул на техника. Тот посомневался мгновение, но потом решил не обижать парня и, рискнув выговором, кивнул. А чтобы больше об этом не думать, тут же чокнулся с Ником да и махнул свои сто грамм залпом, закусив маслинкой. Ник последовал его примеру. Но не оттого, что так привык. Так он как раз отвык и предпочитал пить по-американски, лишь пригубливая свою порцию. Просто не хотелось, чтобы все подумали, что он корчит из себя американца. Хлопнул, в закуске тоже отдал предпочтение маслинкам и слегка «потеплел».
Отпустило напряжение от съемки, Деб уютно сидела рядом, разговор, плавно перетекая с английского на русский, плелся своим чередом. Ник протянул к секретеру руку и достал тоненький альбом для фотографий:
— Это наш общий, — сказал он. — Видите, как мало еще…
И протянул его гостям:
— Вот это я, когда в Америку прилетел.
На фотографии был запечатлен изможденный подросток, больше похожий на индийца, с темной кожей и звериным взглядом исподлобья. Корреспондент недоверчиво посмотрел на Ника: здоровый, веселый, обаятельный — он не был даже отдаленно похож на свою фотографию.
— Мне самому иногда кажется, что это ошибка и сфотографировали кого-то другого, — чуть смущенно улыбнулся Ник. — Я-то самого себя таким не помню — там зеркал не было. Иногда смотрю и жалею себя. Странноватый парнишка, правда?
— Узнать трудно, — сдержанно согласился корреспондент, а подвыпивший техник, решивший, что раз все равно нагоняя не миновать, то можно принять и еще, поглядел на фото, на Ника, и сказал:
— А давайте в сюжет доснимем? Это ж контраст какой!
Но его предложение поддержки не встретило.
Повисла неловкая пауза. Босс Калягин отстраненно думал о том, что эта далекая и неафишируемая война в диком Афганистане
как-то слабо перекликается с его солнечными репортажами из столицы США, и поднимать все это нет никакого смысла. Ну, предположим, война. Мало ли их? Все время кто-то кого-то мутузит. И с точки зрения профессионала— не киллера, а репортера, — все одинаково виноваты, и пользы от анализа нет никакой.
Он задумчиво перелистывал альбом. Больше таких страшных фотографий не было. Ник везде улыбался. Вот мелькнула первая фотография с Деб: групповой снимок на фоне баскетбольной площадки. Потом они фигурировали уже парой. Вплоть до предпоследней фотографии — свадебной. Последней в альбоме была фотография, на которой Ник показывал группе одетых в спортивную форму мужчин какое-то сложное движение. Судя по общему абрису позы, это было занятие по каратэ.
— Вы спортом занимаетесь? — спросил корреспондент, кивая на снимок.
— Это моя работа, — просто пояснил Ник. — Я тренер в спортзале «Саут Атлетик».
— Учите американцев боевым искусствам?
— Не только. Я инструктор, — Ник улыбнулся. — Знаете, весь этот набор: стрельба, селф-дефенс, выживание, прыжки с парашютом, борьба, конечно, тоже. Надеюсь, ни одному моему ученику ни один из привитых мной навыков не пригодится. Но они будут продолжать ходить ко мне — в конце концов все вот это, — Ник кивнул на фотографию, — единственное, что я умею делать профессионально.
— Да, Америка очень благополучная страна. Но я тоже замечал, что американцы с большой охотой тратят деньги именно на то, что им совсем не нужно.
— Ну, так тоже нельзя сказать, — мягко возразил Ник. — Никому не повредят ни крепкие мускулы, ни хорошее здоровье.
— Значит, армия все-таки хоть что-то вам дала? — только уже задав вопрос, оператор понял, что не стоило встревать в разговор, да еще с такой бестактностью.
Ник, впрочем, ничего не ответил, только чуть пожал плечами: не соглашаясь, ни отказываясь. Паузу прервал все тот же техник.
— Давай выпьем, что ли. На посошок, Ник…
Ник отзывчиво наполнил посуду. Возможно даже чуть более торопливо, чем требовала вежливость. Где-то глубоко внутри его начали тяготить эти «свои» люди. Ну, говорят они на одном языке с ним, так что с того? От встречи с ними он ждал больше радости, какого-то понимания и сочувствия — не в смысле жалости, упаси Боже, просто какого-то человеческого участия, и даже не участия, просто приятного удивления — вот он, прошел — сквозь такую мясорубку, но вышел из нее обновленный, как сказочный персонаж. Сам он иногда своей собственной судьбе удивлялся, а другие — почти никогда. Ну, американцы вежливо кивали, улыбались своей стандартной улыбочкой, когда в самом начале он пытался что-то рассказать им, а в заключение несли какую-нибудь самодовольную чушь, типа того, что не каждому удается пережить подобное приключение. Ник думал, что это от сытости, от того, что они понять не могут — как это нет «пепси» без сахара? Что, и воды тоже нет? Ну, в такую жару наверное не следует брезговать пивом.
От встречи с бывшими соотечественниками он ждал понимания, но, глядя сейчас на них, втайне мечтал, чтобы они поскорее ушли. Для себя он решил, что это неправильные соотечественники: живут за границей, обуржуазились. Вот там, по ту сторону океана все будет по-другому.
— На посошок! — Ник поднял бокал.
— Присоединяемся, — вежливо за себя и за оператора сказал Калягин. — Счастливо, Ник.
— Да что все Ник, да Ник, — пожелал раскрепостить обстановку техник. — Давайте хоть в своем кругу человека по-русски звать. За тебя, Николай!
— А Ник, — мягко возразил хозяин, — это не от Коли. Меня там Владимиром звали, но очень давно. Ник — это от фамилии. В детдоме дали фамилию Никифоров, а уже в армии, как это бывает, по фамилии и кличку дали. И раньше иногда Ником звали, но в армии и потом — всегда. Я привык. Можно считать, что это мое настоящее имя.
— Знаете, — уже в дверях заметил корреспондент перед прощанием. — Должен вам сказать, Ник, что вы совершенно не похожи на эмигранта. Особенно на советского эмигранта.
— Наверное это потому, что у меня раньше никогда не было своего дома, — легко согласился Ник. — Вот этот первый.
И он снова начал улыбаться свободно и счастливо, видимо вспомнив о том, что дом у него есть, что наверху его ждет любимая жена, что все страшное в его сказке уже кончилось и он наконец-то просто живет по ту сторону надписи. «конец».
— Кажется, вы счастливы?
— Да. Я очень счастлив.
Ник говорил совершенно искренне и доверчиво улыбался, прощая уходящим гостям все невольные бестактности и натянутости за то, что — пусть и в самом финале, — но они задали ему единственный по-настоящему важный и правильный вопрос. Вопрос, на который ему очень хотелось ответить.
* * *
Каждый должен делать только то, что у него получается хорошо. И так, как ему с руки. Ник не собирался ни извещать Серегу о точном времени своего прилета, чтобы не создавать тому лишних хлопот, ни тем более тащить с собой что-либо более объемистое, нежели спортивная сумка. У него, собственно, другой сумки и не было, если не считать громадного армейского баула, которым его снабдили на одной из американских военных баз, где пришлось ему побывать, пока утрясался вопрос с натурализацией. Тогда он еще не познакомился с Деб.
Но все пошло совершенно не так, как он предполагал. Деб, считая это вполне естественным, даже не поставив его в известность, развила бурную деятельность, и вскоре вся ближайшая округа знала, что ее муж отправляется в катастрофически грязную и неблагополучную, судя по телевизионным репортажам, Россию.
И в дом стали поступать ящики и сумки с тем, что наивные американцы считали своим вкладом в гуманитарную помощь.
В первый момент Ник был поражен, наткнувшись на стопку незнакомых рубашек, которые Деб аккуратно паковала в пластиковый мешок.
— Что это?
— Это ты возьмешь с собой, — просто ответила жена, не прерывая своего занятия.
— Зачем? — все еще недооценивая серьезность происходящего, удивился Ник.
— Как это зачем? — в свою очередь искренно удивилась Деб. — В России сейчас тяжело, весь народ борется за демократические преобразования, но людям трудно. Наши соседи хотят помочь и передают некоторые вещи, чтобы ты раздал там нуждающимся. Что-то еще непонятно?
— Ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я тащил через океан вот это барахло? — Ник не сердился, напротив, его даже несколько развеселила такая мысль. — Куда я его там дену?
