Виктор Доценко - Месть Бешеного
Долго ждать результата Савелию не пришлось: не успел он вернуться домой, расположиться на диване и закрыть глаза, как раздался звонок в дверь. Савелий открыл дверь и увидел майора, с которым расстался с час назад.
— Валентин? Что-то случилось? — удивленно спросил он.
— Случилось! — Майор тяжело вздохнул, опустился на диван, вытащил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и протянул Савелию. — К сожалению, ты оказался прав. Это так серьезно, что я решил сам приехать, и показать тебе запись. — Он вытащил из другого кармана сверток.
Савелий развернул лист: там была распечатка телефонного разговора.
— Леша, привет! Надеюсь, узнал? — Как можно не узнать твой незабываемый голос. Привет! Какая нужда заставила тебя позвонить? Мне казалось, что ты не очень-то жалуешь мою персону.
— Напрасно, дорогой, ты так думаешь. Я к тебе отношусь с большим уважением! А звоню потому, что услышал кое-что…
— Ты о сегодняшнем задержании? Откуда узнал?
— Птичка на хвосте принесла! — Может, она принесла и имя того, кто на меня стукнул?
— Какой-то доброжелатель!.. Вижу, пронесло?
— Ага, пронесло! Совсем обнаглели, суки! Пять штук зеленых сорвали! Цены растут, как в магазинах!
— Пять штук? Выходит, ты не совсем чист был?
— Делов-то… Пара стволов, да сто грамм коки…
— Во-первых, не «пара стволов», как ты говоришь, а несколько больше, как и наркоты, не так ли? Считай, что дешево отделался. В следующий раз умнее будешь. Меня интересует другое: кто стукнул?
— Меня это самого интересует. Но я до него доберусь. Гадом буду, доберусь! И наделаю из его шкуры ремней!
— А я помогу! Как Лолита поживает? — Все нормально! С трудом удержал ее: хотела перебить этих ментов.
— Да, Лолита — девка бедовая: ей палец в рот не клади, вмиг оттяпает! — Это точно! Если что узнаешь, звякни. — А как же! Ты тоже… — Не сомневайся. Будь! — Обязательно буду…»
Говорков поднял глаза от распечатки. — Что будем делать? — спросил майор. — Спасибо, майор, дальше я сам! — В голосе Савелия слышалась явная угроза.
— К Богомолову пойдешь? — сказал Валентин, то ли спрашивая, то ли констатируя.
— Прослушать эту запись на моем «Шарпе» можно? — спросил вдруг Савелий.
— Без проблем! Я ж специально перенес на бытовую, а ту уничтожил… — Майор виновато поморщился. — Сам понимаешь…
— И правильно сделал… — Савелий крепко пожал ему руку. — Спасибо тебе, Валентин! — Чем могу… Пока!
Как только Савелий закрыл дверь, тут же вставил кассету в магнитофон. С первых же слов он узнал голос Леши-Шкафа, но и второй голос ему показался знакомым.
Дослушав до конца запись, Савелий с трудом удержался, чтобы не хрястнуть по аппаратуре. Господи! Как же жить дальше? До чего докатилась страна, если те, кто поставлен на страже закона, сами его преступают? Кому можно верить? Казалось, чего уж больше: взяли с поличным, с оружием, с наркотиками? А они и часа не посидели под арестом! Савелий готов был взвыть от бессилия. С такими мыслями он и заявился к Богомолову. Пришел без звонка. Помощник генерала Михаил Никифорович даже вопроса не успел задать, как Савелий уже открывал дверь в кабинет.
К счастью, тот был один и что-то писал. Услышат стук двери, он недовольно поднял глаза, но, увидев злое лицо Савелия, сразу догадался, что его опасения подтвердились.
— Товарищ генерал… — с надрывом начал Савелий, но тот его осторожно прервал: — Здравствуй, Савелий! Садись. — Здравствуйте! — буркнул Савелий, посмотрел в глаза Богомолову, потом тяжело опустился в кресло.
— Я все знаю, — опередил его Богомолов. — Капитан? — процедил Савелий. — Он что, представлялся тебе? — нахмурился Константин Иванович.
— Да нет, как-то видел его здесь в коридоре… мельком, — признался Савелий.
— Теперь понятно, почему ты его так быстро засветил, — улыбнулся Богомолов. — Но о твоих действиях не он мне рассказал: я звонил сам…
— Богомолов встал, подошел к Савелию и сел напротив него в кресло. — Выходит, что они их даже не арестовали, если в журнале нет записи?
— В том-то все и дело, что арестовали! — взорвался Савелий. — Мы ж там были и видели, как их забрали. Суки!
— Кажется, ты знаешь больше, чем я и капитан, не так ли?
— Знаю! — вырвалось у Савелия. — Только обещайте, что не будете спрашивать откуда. — Хорошо, обещаю, — кивнул Богомолов. — У вас есть магнитофон? — Вон там, в шкафу… — Константин Иванович встал, вынул из книжного шкафа компактный «Сони» и протянул Савелию.
Тот молча вложил кассету и включил магнитофон. Богомолов слушал угрюмо и только изредка покачивал головой. Когда запись кончилась, он помолчал еще несколько минут, глядя в сторону. Савелий не выдержал первым:
— Что скажете, товарищ генерал? — В его голосе было столько сарказма, словно он в чемто обвинял и самого Богомолова.
— Что я могу сказать, чего ты и сам не знаешь? — устало проговорил Константин Иванович. — Или ты не знаешь, что эти люди, рискуя ежедневно и ежечасно своей головой, получают такую мизерную зарплату, что с трудом сводят концы с концами? Или ты не знаешь, что за прошлый год погибло около трехсот сотрудников милиции, а их семьям была выплачена разовая компенсация, которой вряд ли хватит на нормальные похороны? Вот и находятся те, которые пытаются заработать другим путем…
— В Афганистане мы тоже гибли и ничего не получали за это, кроме цинковых гробов, — тихо сказал Савелий.
— Там вы выполняли свой долг перед родиной.
— А они? Разве они не выполняют свой долг перед родиной? — нервно воскликнул Савелий.
— Там была война… — попытался возразить Богомолов, — понимая, что Савелий кругом прав.
— Там война, а здесь что? Сейчас у нас везде война! — Савелий рывком встал с кресла. — Война с голодом, инфляцией, с коррупцией, мафией? — С каждым новым доводом он все больше повышал голос. — Неужели нет предела человеческой подлости? Им, которым положено вести борьбу с преступниками, на блюдечке преподносят убийц, с поличным, как говорится, а они их отпускают. Это как, по-вашему, не нарушение долга перед родиной?
— Я их и не оправдываю. Ты меня превратно понял. Я просто пытаюсь понять их, объяснить их поступки…
— Объяснить? Что можно здесь объяснять, если эти подонки сейчас посмеиваются над законом, а завтра пойдут снова убивать, грабить, насиловать? Неужели вы, занимающий ответственный пост в такой мощной организации, не можете что-то сделать с этими мерзавцами, чтобы другим неповадно было?
— Эх, Савелий… — Генерал тяжело вздохнул, нисколько не обижаясь на горькие слова Савелия. — То, о чем мы сейчас говорим, не под силу одному человеку.
— Выходит, пусть грабят, насилуют, убивают, так что ли? А мы будем сидеть и ждать, когда придет некто умный и наведет в стране порядок? — Савелий почти кричал. Генералу было трудно говорить в такой ситуации. Он знал, что его собеседник только что потерял самого близкого человека.
— Ты прекрасно знаешь, что я и те, кто рядом со мной, делаем все, что можем. Но время «хирургов» прошло! — наконец произнес Богомолов.
— Вот-вот, а терапии пока не научились! — зло усмехнулся Савелий.
— Нет! Лично я так не могу. Завтра похороны, а убийцы Наташи до сих пор гуляют на свободе! — Савелий так разнервничался, что по его щекам вдруг потекли слезы. — Извините! — буркнул он и быстро пошел к выходу.
Богомолов хотел его окликнуть, но махнул рукой: чем он мог сейчас успокоить Савелия? Разве можно найти лекарство от душевной боли? А вот с этими подонками действительно нужно разобраться и как можно быстрее! Это же надо набраться такой наглости, что едва не в открытую отпустить преступников! Генерал потянулся к телефонной трубке… В тот же день трое сотрудников милиции были арестованы. Они все отрицали до тех пор, пока им не были предъявлены фотографии, сделанные «на всякий случай» капитаном Стороженко.
Сейчас, стоя над могилами, Богомолов чувствовал себя гораздо спокойнее, чем вчера перед Савелием. Он даже хотел сказать ему, что продажные сотрудники милиции арестованы, но потом решил, что эта информация вряд ли уместна в данный момент. А вот участие Савелия в задуманном деле может оказаться очень полезным… Однако не нужно торопиться, необходимо все тщательно обдумать.
Вокруг могил полукругом стояли «афганцы», возглавляемые Олегом Вишневецким. Они выделялись пятнистыми камуфляжами, на которых яркими пятнами сияли металлические бляхи — эмблемы службы безопасности «Герата». Ребят было много, их второй, внешний круг присматривал за порядком, незаметно успокаивая пьяных или пытавшихся хулиганить подростков.
Мать Наташи рыдала во весь голос и все время старалась прикоснуться к своим детям руками, губами, щекой. Какие-то женщины, то ли родственницы, то ли просто знакомые, тщетно пытались ее успокоить. Отец Наташи стоял рядом и молча смотрел на мертвое лицо дочери, потом переводил взгляд на сынишку, на мать, и его усталые глаза вновь наполнялись слезами.
