Михаил Рогожин - Мой нежный убийца
Первым делом Лимон принялся делать Ольге искусственное дыхание. Она застонала и открыла глаза. В них не было ни радости, ни удивления.
Одно страдание.
— Вставай, княгиня. Здесь оставаться нельзя.
Не будем привлекать внимания.
Ольга попыталась встать. Ее зашатало, и тело содрогнулось от подступившей рвоты. Лимон стоял рядом и терпеливо ждал, когда она придет в себя.
Тем временем глыба снова заслонила собой вход.
Оставленный там автомат сделался недосягаемым.
* * *После случившегося в гостинице Инга бродила по дому, не находя себе места. Она с отвращением вспоминала о роли проститутки, убедительно ею сыгранной. Оказалось, ничего не стоит уверенную в себе, независимую молодую женщину превратить в воровку и еще вымогать у нее деньги. Разумеется, ни при какой другой ситуации она бы ни за что не согласилась на предложение Рудика, но даже вынужденная игра произвела на нее гнетущее впечатление. Находясь среди этих подонков, пожалела Ольгу, хотя та и не заслуживала жалости. Короткое требование Лимона, прозвучавшее по телефону, Инга выполнила неукоснительно, зная, что в подобных ситуациях ему лучше не мешать. Теперь оставалось лишь гадать о развитии событий.
Инга долго сдерживала желание разорвать новую колоду и разложить пасьянс. Боязнь снова не обнаружить среди карт даму пик угнетала ее. Она поднялась на ретере, долго всматривалась в звездное небо. Звезды неподвижно висели над ее головой и казались крупными мутными стекляшками.
Где-то на море собирался шторм. Ветерок еще обманчиво овевал теплым воздухом ее лицо, но издалека уже накатывался шум раскачивавшихся волн.
Инга, почувствовав себя одинокой среди готовящейся к урагану природы, впилась пальцами в круглые, обтянутые кожей перила. В эту минуту она как никогда ясно поняла, что для счастья необходимо быть вдвоем. Иначе чем оно отличается от несчастья? Но не успел ее взгляд затуманиться от набежавших слез, как звезды внезапно все вместе ярко вспыхнули и засверкали, словно омытые бриллианты.
Инга вздрогнула, восприняв всем телом послание верхних миров. Ей надлежало успокоиться, ибо тот, о ком она молила небеса, оказался вне опасности. Не чувствуя под собой ног, она бросилась по лестнице вниз и, оказавшись в ливинг-рум, без всякого трепета вскрыла новую колоду. Второй картой в раскладе обозначалась дама пик. Но кому она принадлежит? Этот вопрос волновал Ингу не менее, чем удачная карта Лимона. Рядом с ней не замедлила появиться бубновая дама. Значит, Лимону удалось найти княгиню! Но дальше пошла ложиться на стол сплошная чернота. И впервые возник серьезный враг, помышляющий о ссоре с Лимоном.
Значит, накликал на себя беду. Остальные карты ничего утешительного не раскрыли. Даже благородный червовый король, каким мог предстать Солон, был полон черными мыслями в отношении своего будущего союзника.
Инге стало страшно. Никто, кроме нее, Лимону руку помощи не протянет. Но и она бессильна, потому что из разложенного пасьянса снова пропала дама пик. Инга не стала нагибаться и искать ее под столом. Она, не глядя, смахнула карты в плетеную высокую корзинку для мусора и подошла к зеркалу.
Венецианское стекло, вывезенное графом Петром Бутурлиным из Италии и таившее в себе многие тайны мироздания, притягивало Ингу своей зеркальной глубиной не меньше, чем отражавшиеся в море звездные небеса.
Настала пора ее вопросов, и главным из них оказался один — коли Лимон и Ольга спаслись, значит, дама пик принадлежит кому-то из них. Вернее всего, княгине. Но каким образом к ней в руки могла попасть карта из пасьянса, подсказанного стариком Брюсом?
От этих размышлений Ингу отвлек Христофор.
Он, привычно восседая на зеркале рядом с мальчиком, играющим на дудочке, ни с того ни с сего издал душераздирающий крик и, подняв одну ногу с загнутыми когтями, принялся махать ею в воздухе.
Инга от неожиданности упала перед зеркалом на колени и, к ужасу, не увидела собственного отражения. Попугай издал повторный крик и, шумно хлопая подрезанными крыльями, спустился к Инге на плечо. Отвлеченная его поведением, Инга вторично взглянула в зеркало. Как ни в чем не бывало они отражались в нем оба.
В возбужденном мозгу гадательницы исчезновение дамы пик стремительно переплелось с отсутствием изображения в зеркале. Все каким-то странным образом складывалось одно к одному.
Водрузив Христофора в клетку, Инга бегом поднялась в спальню, переоделась в пурпурную плащаницу и, вернувшись к зеркалу, зажгла свечи. Потом опустилась перед ним на колени и, зажмурив глаза, с высоко поднятыми над головой руками долго произносила заклинания.
Но все оказалось тщетным. Зеркало не реагировало на ее призывы.
Инга открыла глаза, убедилась в нежелании потусторонних сил выходить на контакт с ней и в подавленном состоянии отползла к камину. Но только протянула руку за сигаретами, как кто-то за ее спиной противно, мерзко засмеялся. Инга обернулась и впилась взглядом в зеркало. В его глубине плавно парила и корчила презрительные рожи обожженная дама пик.
Инга едва не потеряла сознание. Она не верила своим глазам. Гадкая старуха завладела ее зеркалом! Разрушила пасьянсы! Увела Лимона! Не помня себя от злости, она вскочила и бросилась к вертящейся даме. Но та пошла, подмигнув, спряталась за спину возникшего из белесой мути Зазеркалья страшного субъекта. Он стоял в каком-то неестественно согнутом положении. Локтями упирался в голые, острые колени, торчащие из-под тонкого халата цвета индиго, отделанного по краям голубой шелковой лентой. Его бугристый череп со слипшимися короткими седыми волосами поражал глубоко посаженными глазами, впалыми щеками с багровыми пятнами и подрагивающей нижней челюстью.
Инга видела его впервые и ничего хорошего от встречи с ним не ждала. Он, в свою очередь, и не думал представляться, а лишь протянул руку и, с трудом подчиняя непослушные губы, прохрипел:
— Пусть отдаст перстень… Скажи ей, пусть отдаст перстень…
— Кому? — растерялась Инга.
— Скажи ей… — умолял незнакомец, — пусть отдаст перстень.., черный агат, запомни — черный агат!
— Кому же? — крикнула она снова.
— Ей.., она.., она.., ты знаешь, она.., скажи ей… я буду ждать перстень. Она.., ее зовут…
Он не сумел произнести имя, потому что дама пик, вывернувшись из-за его спины, залепила собой ему рот. Незнакомец не попытался ее сорвать и выбросить, а покорно замолчал, оставаясь стоять в странно согнутой позе. Через несколько секунд он качнулся и, не отрывая локтей от колен, полетел выпяченным задом в зеркальную глубину, из которой нежданно явился.
Инга устало опустилась в кресло. Ветер, предвещающий шторм, достиг ее виллы, мощным порывом влетел в раскрытые окна и одним махом потушил все свечи. Инга закурила. Она была внутренне не готова к новым поворотам судьбы. Когда в зимней Москве она задумала резко изменить свою жизнь, то была уверена, что и судьбы остальных людей изменятся по ее желанию. Ведь все мы часто совершаем подобную ошибку. Решаем начать новую жизнь, в то время как окружающие, не зная о нашем намерении, продолжают жить, как и давеча.
Потому-то Инга и растерялась. Вместо старого приятеля Брюса в зеркале обосновался какой-то монстр. Вместо преданного Лимона — несгоревшая дама пик с перекошенной рожей. Из всего задуманного она получила лишь дом с видом на море.
Но и тот еще нужно зарегистрировать на свое имя.
А депутат Арис Петридис не станет ей помогать, если Лимон откажется от сотрудничества.
Оказалось, что даже обладание тайнами черной и белой магии, умение предсказывать судьбы и влиять на них не спасали Ингу от случайных стечений обстоятельств. В той, в московской, жизни она царила над любыми проявлениями человеческой воли, потому что жизнь, подобно пасьянсу, была разложена мудрой рукой судьбы.
Но на берегу Эгейского моря царствовали другие пасьянсы другой жизни. Инга поняла, сколь много предстояло ей выстрадать и понять, прежде чем карты снова подчинятся движению ее руки.
Как ни странно, но осознание этого придало ей силы. Она прошлась мимо зеркала, придирчиво оглядела себя с головы до ног, сняла плащаницу, полюбовалась наготой своего тела и отправилась в спальню. Забравшись под невесомое белое, словно морская пена, одеяло, она услышала, как шторм налетел на побережье. Вверху загудело и затрещало.
Потом ей стало казаться, что кадки с пальмами и другими растениями, подобно шарам кегельбана, катаются по ретере, сталкиваясь и разлетаясь на куски. Но бесчинства природы вызвали у нее тихую улыбку. Инга не боялась слепой силы стихии. Она знала, что в подлунном мире нужно бояться только людей. Причем и тех, кого любишь, и тех — кого ненавидишь. Сейчас, под стенания шторма, она радовалась тому, что Лимон остался жив. А значит, для нее не потеряна еще возможность создать свой новый пасьянс и защитить того, кто дорог. Инга поняла и другое. Все силы нужно направить не на борьбу с Ольгой, а на любовь к Лимону. Дама пик только и ждет, чтобы Инга, обезумев от ревности и злости, принялась мстить. Но Инга не доставит ей такого удовольствия. Наверху прогрохотало с особой силой, и вслед за этим раздался телефонный звонок.
