Михаил Климман - Разрешение на жизнь
– Важно только, у кого сей инструмент окажется, – сказал Андрей и вложил Лене в ладонь большой палец правой руки.
Но продолжать эту тему она не стала, палец выкрутила довольно больно и попросила сказать только, что он конкретно собирается делать.
– У меня на самом деле несколько путей, – воодушевился Андрей, – я все набросал на компьютере. Смотри: можно выяснить у Гришкиного мента все про покушение на Настю. Да она и сама, Альберто звонил, пришла в себя, говорит пока мало и почти ничего не помнит, но есть шанс, – он сказал: «Она хочет вспомнила», – что расскажет что-нибудь интересное. Дальше у того же Брайловского можно постараться выяснить все о его заказчике.
– Так ты же с ним знаком, – прервала его Лена.
– Я?
– Да, на открытие Гришка притащился с ним, – волосы жены, когда она поворачивала голову, щекотали Дорину подбородок и шею, – сказал, что тот напросился, и я видела потом, как ты с ним разговаривал. Прямо перед тем, как у меня схватки начались.
– Длинный, седой с неприятным лицом?
– Угу…
– Понял, – задумчиво протянул Дорин. – Уже интересно. Надо записать.
– Что тебе интересно?
– Почему он напросился на открытие салона. Это может быть важно, но пока в сторону. Смотри дальше: Найт, который явно имеет непосредственное отношение ко всей этой истории, пришел на презентацию с Гуру. Вот тебе еще одна ниточка. И наконец, твоя брошка.
– А при чем тут моя брошка? Ты уже второй раз ее поминаешь.
Андрей довольно много успел рассказать жене за эти неполные сутки ее пребывания дома. По телефону они болтали о всяких пустяках или о конкретных проблемах Лениного салона, где пока хозяйничал Валера. Договоренность была примерно такая – продавай все, что продается, если принесут какой-нибудь товар, отправляй к Брайловскому. С Гришки было взято честное пионерское, что он на предметы, присланные Валерой, будет числить Андреевскую в доле.
– Не знаю, – честно сказал Дорин, – знаю только, что Найт на твоей бабочке глаза остановил и потом, умирая, дважды ее помянул. Не просто так все это…
– А где она?
– Кто?
– Брошка. Я что-то ее не видела.
– Наверное, там, где у тебя все украшения, – в шкатулке.
В голосе жены чувствовалось беспокойство, но Андрей не стал обращать на это внимания.
– Я вчера укладывала туда браслет, он так и пролежал на тумбочке две недели с самой презентации…
– И правильно я тебе тогда отсоветовал его надевать, – прервал жену Андрей, – совсем он не шел к тому платью.
– Правильно, конечно, – Лена кивнула, – только неправильно, что он провалялся две недели где попало.
– Не где попало, а на тумбочке перед зеркалом, – обиделся Дорин, – я, между прочим, его специально не убирал, посмотрю на него – и кажется, что ты просто на минуту куда-то вышла.
– Ну ладно, – Лена недоверчиво покосилась на мужа, – не в этом суть, суть в том, что брошки там не было.
– Давай вспомним, – спокойно сказал Андрей, – как все было. На открытии салона ты была в черном платье с белой отделкой и бабочка была у тебя на груди. Туфли, тонкий декоративный ремешок и сумка были красными, ты еще шутила, что брошь сочетает все три твои цвета на сегодняшний вечер. Ты в сумочке искала?
Андреевская зачарованно смотрела на него. На ее памяти ни один из ее мужчин, ни мужья подруг, ни даже отец, которого она считала образцом отношения к женщине, никогда не мог вспомнить через две недели, во что была одета спутница. В лучшем случае цвет и общий облик: «Ты была в темных брюках и что-то светлое сверху…»
– Эй, ты чего? – Дорин пощекотал жену за ухом, как котенка. – В сумочке, я спрашиваю, смотрела?
– Там не может быть, – отозвалась наконец Лена, – потому что ты ее увез ночью, а платье у меня оставалось в палате и брошка была пристегнута.
– Да, точно, платье я забрал наутро, когда привез тебе халат и тапочки, – Дорин почесал нос, – и я его так и повесил в шкаф. Значит, она до сих пор пристегнута к платью и мирно дожидается хозяйку. Сходить принести?
– Потом, я сама, – она взглянула на Андрея, – пойдем лучше в кабинет, ты мне покажешь, что там написал.
– Тебе интересно? – почему-то робко спросил он.
– Конечно, – она поднялась с постели, накинула халат, – ты прямо как мальчишка, ей-богу.
Дорин вскочил с постели, халат надевать не стал, ночи уже были довольно теплыми:
– Почему как мальчишка? Драться и обзываться не договаривались.
– Знаешь, за что я тебя люблю, Дорин? За то, что ты – сумасшедший. Есть такая порода людей, которые не могут смириться с тем, что жизнь не подчиняется правилам. «Почему-то сегодня дождь, а отец обещал, что пойдем на речку. Это – неправильно…» «Я ее люблю, а она меня нет. Это – нечестно…» «Ты победил, а приз достался другому. Это – несправедливо…»
Они вышли в коридор, Андрей успел заметить, как приоткрылась дверь в детскую, оттуда выглянула испуганная физиономия Веры Васильевны, но, поняв, что супруги не ссорятся, тут же исчезла обратно.
– Все мы через это проходим, – продолжала Лена, – и все смиряемся. А какой-то небольшой процент не может с такой ситуацией согласиться. Из таких и получаются самовлюбленные негодяи, герои и сумасшедшие.
– Понятно, – сказал Дорин, включая компьютер, – дальше методом вычитания. До негодяя я не дорос, героем не являюсь, значит, сумасшедший. Правильно?
Лена дала ему крепкий щелбан и уселась у монитора:
– Показывай, как тут и что.
Она, наверное, целую минуту смотрела на доринское сочинение, потом сказала:
– Брошку надо найти, обязательно.
– Почему?
– Потому что она – ключ к этому делу. Видишь, ты сам записал, только впопыхах не заметил: брошь в виде бабочки и последние слова Найта: «Шахматы, бабочка, ферзь…» – Лена повернулась к Дорину: – Таких совпадений не бывает. Ты ее где купил?
– В ювелирном магазине, ну, в котором современными поделками торгуют. Она в окне на витрине лежала, я увидел – красивая…
– Вот с этого магазина и начинай, мой совет.
– Значит, ты меня благословляешь?
– Знаешь, – задумчиво произнеслаа Лена, – мне врачи сказали в роддоме, что первые два месяца, если ребенок не крикливый и если не мальчик, то с ним более-менее легко – детеныш только ест и спит.
– А при чем тут пол? – не понял Дорин.
– Оказывается, маленькие дети часто кричат от газов в животе, и это особенно часто бывает у мальчиков. Не знаю почему, не спрашивай, врачи так сказали. – Она опять повернулась от Андрея к компьютеру, но одновременно взяла его руку и положила себе на грудь. – Вот что я тебе скажу, легонант. Два месяца – конечно, хорошо, но только я в это не очень верю. Будем считать, месяц и из него две недели уже прошли. Так что вот тебе еще две недели, играй в свою войну, а я буду считать, что ты в командировке, а потом, даже если не успеешь, сниму тебя с пробега…
Она защелкала клавишами, и на странице под доринской писаниной появилась надпись прописными буквами и без знаков препинания, потому что она не знала, где на клавиатуре верхний регистр и эти самые знаки. Надпись гласила – «согласовано срок исполнения 11 апреля андреевская».
ГЛАВА 5
30 марта, четверг
Но выпустили врачи Андрея из дома только через день, в четверг. Пешком просили ходить поменьше, ногу беречь, вернувшись домой, сразу ложиться и по возможности полежать в течение дня. Правда, не объяснили, где можно это сделать в городе, и Дорин, поскольку не мог выполнить предписание полностью, делал это частично – укладывал ногу на сиденье. Он не очень любил ездить сзади, но пришлось смириться, особенно если учесть, что один день он уже потерял.
Ну не совсем потерял, конечно. За вчерашний день он успел отзвонить Брайловскому, который сообщил, что, в отличие от некоторых, он свои обещания помнит и выполняет, уже давно с Петром Семеновичем встречался, все вопросы ему задал и все ответы, а некоторые из них весьма интересные получил.
На вопрос, почему же он раньше все Дорину не рассказал, Гришка вполне разумно ответил, что бегать за кем бы то ни было с запрошенной информацией не привык и раз люди не спрашивают, так он и не отвечает. Он предложил прислать данные, полученные из ментовской по факсу, и страшно удивился, услышав, что лучше отправить «на мыло». Андрей попросил Брайловского узнать также все, что можно, о гражданине Найте, оказавшемся господином Александром Иваном Лужиным, и продиктовал ему свой адрес в Сети.
Таким образом Андрей сам себя загнал в угол. Гришка отправил ему, как и просили, информацию на компьютер, а Дорин, сколько ни пытался, войти в сеть сам так и не смог. Позвонил сыну, но тот был занят, договорились на вечер, но и вечером у Васьки не получилось. Позвонить Брайловскому и попросить, чтобы он переслал теперь все на факс, Андрей в себе силы так и не нашел, потому что слишком хорошо представлял, как Гришка даст волю своему остроумию. А самое обидное – поделом. И так Лена над ним всласть потешалась.
