Ярослав Дробязко - Читер
Клуб представлял собой одноэтажное здание, правда, сам он находился в подвале этого здания. Сверху было только его крыльцо из нескольких ступенек площадки перед большой железной дверью, над которой горела вывеска „Леденец“. За дверью было помещение с кассой, постом для охраны и лестницей вниз.
Несколько сотрудников в гражданском, из ранее подъехавшего джипа, ловили выбегающих из клуба людей. „Стоять — ОБЛОМ! Стоять — милиция! Куда! Все назад в клуб! Лови их! Лови! Вон еще один побежал! Лови его!“ — кричали они. Несколько ОБЛОМ'овцев устремились в темноту за убегающими людьми.
„Вперед! Вперед! Блокируем их!“ — заорал Спарки, стремясь ко входу в заведение.
Подоспевшие сотрудники, вломились в клуб. На первого вошедшего милиционера в маске набросилась ярко накрашенная девушка в синей куртке и джинсах, пытаясь проскочить через него.
— Пусти-и-и! Пусти! Он бьет всех без разбора! Выпустите меня! — громко кричала она взахлеб.
Но тот прервал попытку девахи, пнув ее прикладом в грудь. Девушка, хрипя, отлетела в сторону, упав на парня, который также рвался вон из клуба.
— Что, наркоманка, галюны отлавливаешь? А ну стоять всем! — рявкнул правоохранитель.
— Суки, куда ломитесь! Всем стоять — это ОБЛОМ! — заорал другой правоохранитель, хватая за шиворот парня, и разворачивая его к стене.
— Нет, пустите! — кричал он в ответ.
Милиционер, прижав того к стене, навалился на его спину сверху локтем и, давя весом, ладонью, что было сил начал шлепать по его телу, проводя обыск. От каждого хлопка парня подкашивало ниже к полу. Другие оперативники стали, заграждать лестничный проход, не давая выйти остальным клабберам. Началась жуткая суматоха.
Максим сидел в джипе ЭОМ 3 на кресле рядом с водителем. На нем был серый костюм. А за рулем был его сотрудник в форме — старший лейтенант Николай Судаков. У обоих были очень обеспокоенные лица. Они вслушивались в переговоры оперативников, доносящиеся из рации, встроенной в панель приборов автомобиля. У Максима кончилось терпение, и он схватил микрофон рации:
— Что у вас там происходит?
Сквозь шипение послышалось.
— У нас тут проблема. Какой-то псих в клубе устроил драку. Мы сейчас пробираемся в середину. Здесь все наружу рвутся! Будут, какие либо приказы по этому…. Черт, да отойди ты!
Максим на какой-то миг задумался, нервно водя глазами, словно искал где-то ответ, а потом уверенно сказал:
— Из клуба никого не выпускать. Придурка нейтрализовать немедленно. Приказ ясен?
— Ясен. Но, послушайте… тут Ксения Ксенонова со своей охраной. Они очень настаивают на том, что бы их сейчас же выпустили.
— Твою налево, только ее нам не хватало, — милиционер нервно потер правой рукой подбородок и той же рукой шлепнул по колену, — Ладно. Выпустите Ксенонову с охраной и все. Принимайтесь за работу.
Максим положил рацию и достал мобильный телефон. Он быстро набрал номер и сказал, ответившему абоненту:
— Маслан, через пять минут у черного входа…. Будет мой человек. Все давай.
Он отключил телефон и повернулся к водителю.
— Все, Колька, — твой черед.
— А если спросит — почему не оба сразу? — спросил Судаков у своего шефа.
Максим взял с заднего сиденья большой чемодан (там остался еще один такой же) и обратился к подчиненному:
— Скажешь, что для страховки.
— Ладно.
Николай, захватив ценный груз, открыл дверь и вышел. В этот момент с дверей клуба сквозь заслон ОБЛОМовцев и многочисленные крики вслед вышла, буквально, блестящая девушка. Ее пышные золотистые локоны скатывались каскадом на сверкающую множеством черепицеобразных лоскутов блузку. А черные обтягивающие штаны вместе с высоким каблуком на лакированных туфлях придавали ей какого-то породистого вида. Это была дочь конкурента Обвального — Ксения Ксенонова.
За ней следом вышли, озираясь по сторонам, два здоровых телохранителя в строгих костюмах.
— Мужланы чертовы! Вам бы так ваши сраные концерты херачили! Ненавижу вас!!! — громко кричала Ксения всем встречным ОБЛОМовцам, размахивая руками и направляясь с охраной к уже подъехавшему за ней авто.
Полковник Песчаников сопроводил крикливую барышню злобным взглядом и пробубнил себе под нос:
— Подожди-подожди: Валерий Петрович прейдет к власти, а там ты у нас и по клубам и по ресторанам и по отделениям полетаешь. Истеричка хренова — тьфу!
Милиционер в черной маске наконец-то вышел из толпы. Он тут же взвел автомат. За ним протиснулись еще трое. Перед ними был игровой зал, засланный темно-красным ковровым покрытием. На столе лежали шары и кии незаконченной партии. По полу по направлению к выходу на правом боку полз коротко постриженный мужчина. Его лицо было перекошено от боли, и он тянул левую ногу. Из зала донесся душераздирающий крик, на фоне затухающей музыки.
— Быстрее, вперед! — скомандовал, первый протиснувшийся правоохранитель и снял автомат с предохранителя.
Оперативники вбежали в зал. Первым, что они увидели, был кричащий мужчина в черном костюме, стоящий за спинкой дивана. Его кто-то схватил сзади рукой в кольцо вокруг шеи. Из груди у того торчало окровавленное лезвие, которое в тот же миг стало исчезать назад в тело. Рука вокруг шеи, вопящего охранника, шмыгнула назад и спряталась за спиной. Секюрити, скрещивая дрожащие руки, стал медленно падать, пока с глухим стуком не столкнулся с полом.
ОБЛОМовец, по кличке Спарки, уставился вперед. На расстоянии с пол десятка метров за диваном на него смотрел сквозь затемненные очки диковинно экипированный парень. Его взгляд, казалось, недвижимо застыл на нем и его товарищах. В правой руке неизвестного сверкало окровавленное лезвие. По его телу бегали блики подсветки танцпола.
Спарки хотел навести на него автомат с устной угрозой, но вместо этого оружие еле стало двигаться по желаемой траектории. Стоны израненных тихарей и охранников, лежащих на полу стали похожими на какую-то неразборчивую кашу, а слова, выплескиваемые его ртом, превратились в затянутую фонограмму:
— Слы-ши-шь, му-ди-ла, бро-сь ор-у-жие и вы-х-оди с по-дня-ты-ми ру-ка-ми!
Спарки видел, как в руке у неизвестного вдвое уменьшился нож; как он спрятал его себе в обувь; как достает из кобуры на жилетке массивный пистолет. И все это происходило, пока он выговаривал угрозу и взводил ствол.
Вдруг громко заиграл тяжелый рок с испанскими мотивами. Все вновь ускорилось, словно сорвалось с цепи. Павел взвел пистолет на ближайшего ОБЛОМовца и выстрелил. Тот, как-то глупо пискнув и резко задернув голову назад, стремительно стал падать на спину, машинально нажав на спусковой курок автомата, направленного вниз. Одна пуля из его короткой очереди попала другому бойцу его подразделения в правую ногу. Тот взвыл от боли и подкосился на месте, падая на пол. Двое других оперативников мигом начали стрелять по Паше в ответ, но весь огневой удар принял на себя диван и стены клуба, так как Павел нырнул за укрытие. Из решетимой мебели стал выпирать разодранный параллон.
— Это за маму! — раздалось сквозь музыку.
Стрельба продолжалась. Прилегши за диваном, Павел ждал, пока поутихнет огонь. Спинка дивана не выдерживала, и пули пробивали ее насквозь, неся за собой обрывки внутренностей мебели, которая сыпалась Читеру на спину и голову. Зато в корпусе было что-то крепкое, что их задерживало.
— Спарки? Спарки, как ты? — спросил, прекратив стрелять и тяжело дыша, один из милиционеров, раненного в ногу коллегу.
— Твою ма-а-ать! Херово! — прокричал тот, пытаясь приподняться.
— Войток! Войток! Войток! — проорал, ранее беспокоившийся о Спарки.
Войток не отвечал. Заботливый ОБЛОМовец, глядя на лежащего животом к верху сотрудника, с подрагивающими пальцами и окровавленной дыркой на маске в месте лба над тускнеющими голубыми глазами, разъяренно взвел Калашников на Пашино укрытие. Он, отдышавшись, заорал:
— Елисеев, прикрывай! Отходим! В укрытие!
Правоохранитель с фамилией Елисеев стал стрелять одиночными по дивану. В это время другой уцелевший оперативник потащил за плечи раненого в ногу Спарки к арке в игровой зал.
Павел резко выглянул с боку дивана и сделал один за другим три выстрела в прикрывающего Елисеева. Две пули, рассыпая искры, попали в бронежилет, что заставило милиционера покоситься назад и согнуться. Третья угодила ему куда-то в лицо. Елисеева опрокинуло назад. Он грохнулся на пол, машинально стреляя в потолок, с которого тот час же посыпались обломки.
Заботливый ОБЛОМовец почти дотащил Спарки до стены, которая должна была стать надежным укрытием, как сквозь выстрелы услышал: „Это за папу!“ Он обернулся, схватившись за автомат, перекинутый на ремне через спину. ОБЛОМовец увидал вспышку выстрела перед силуэтом неизвестного. Потом его голову резко дернуло влево….
