Пол Кристофер - Меч тамплиеров
— Мне он всегда говорил о голодающих детях Африки, — обреченно ответила девушка и начала есть, старательно избегая черного и белого кружков.
Официантка вновь появилась рядом с ними и поставила на стол блюдо с толстыми ломтями хлеба и куском масла.
— Интересно, какая статистика сердечно-сосудистых заболеваний в Ирландии? — задумчиво протянула Пэгги и взяла кусочек хлеба, чтобы вымакать растекшийся желток.
Холлидей не ответил, поглощая пищу и одновременно пытаясь осмыслить события прошедшего дня. Он вспоминал старого профессора, разбросавшего мертвые руки перед камином, человека с русским автоматом и лающие выстрелы маузера.
Прошло уже двадцать четыре часа. Наверняка кто-то заглянул к Кэрр-Харрису. Почтальон, молочник или просто сосед. Поднимется паника, сообщат в полицию. Вернее, уже сообщили, учитывая законопослушность англичан. Они оставили такой след, что камушки, разбросанные мальчиком с пальчик, по сравнению с ним — детский лепет. В доме два трупа, а на стоянке — автомобиль, арендованный ими в Леоминстере. Тут уж и слепой должен ухватиться за ниточку, не говоря уже об английской полиции. Конечно, бежать с места преступления было глупо, и их поведение обязательно вызовет у стражей порядка нездоровые подозрения, но остаться и давать показания означало бы неоправданную потерю времени. Бюрократическая машина ужасно неповоротлива, и, прежде чем криминалисты сделали бы хоть какие-то выводы о причинах убийства Кэрр-Харриса, могли бы пройти недели, а то и месяцы.
— Ситуация выходит из-под контроля, — пробормотал рейнджер себе под нос.
— Завтрак? — удивилась Пэгги.
— Нет. Наши поиски. Путь меча, которым, возможно, владел, а может быть, и не владел Гитлер, сопровождается длинной вереницей людских смертей. И мы, кажется, пробудили древнюю историю к жизни.
Журналистка отложила вилку и посмотрела сквозь прозрачные занавески на улицу. Двухэтажный желтый автобус с ревом проехал мимо, весь увешанный пестрыми рекламными плакатами. На открытом втором этаже толпились туристы, одинаково и ярко одетые. Однодневный тур по Дублину.
— Думаю, отступать уже поздно, — произнесла она после долгого молчания. — Вы же вчера сами сказали: парни, убившие Кэрр-Харриса, по всей видимости, следили за нами. Они знали, на что шли. — Она вздохнула. — Скорее всего, люди, начавшие убивать ради какой-то цели, не повернут назад просто так, раскаявшись. Они доведут дело до конца и получат искомое. Даже если мы спрыгнем с парашютом посреди прерии и попытаемся спрятаться у индейцев, нас разыщут. Мы просто обязаны продолжать поиски и во что бы то ни стало опередить их.
— Все это становится слишком опасным. Я не могу рисковать вашей жизнью.
— Кажется, я услышала что-то, отдаленно напоминающее дискриминацию по половому признаку, Док? Мой могучий кузен пытается заботиться обо мне?
— Очень может быть… Мне очень не хотелось бы оказаться в ситуации, подобной вчерашней. А уж если придется, то… — Он замолчал, не договорив.
— Без женщины в довесок? — попробовала угадать Пэгги.
— Я этого не говорил.
— Но вы это подумали. Так ведь? Соглашайтесь! — усмехнулась она.
— Да никогда! — Холлидей возвратил улыбку.
— Поверьте мне, Док, люди, которые стреляли в нас вчера, делали это не из-за того, что они женофобы. Они без зазрения совести убьют любого, кто стоит у них на пути.
— А кто это «они»? Какие-то неонацисты? Я думал, эта зараза осталась только у отдельных кучек скинхедов, которые сходят с ума по-своему.
— Идеи нацизма не умирали никогда, — ответила Пэгги, вновь берясь за вилку и накалывая сосиску. — Они только меняют имена. — Так и не донеся еду до рта, она снова отложила вилку. — Нас окружает огромное количество неонацистских организаций. Британская националистическая партия и ее вооруженное подразделение «Комбат-18». Националистическая партия Канады, движение за возврат арийской нации домой. Франция, Италия, Бельгия, Испания. И даже Германия…
— А русские? — Холлидей вспомнил автомат «бизон».
— В начале девяностых у них возникла организация «Память». Тогда же наблюдалась вспышка активности российских неонацистов в Израиле, — подумав, ответила Пэгги. — Сейчас в России действует национал-социалистическая партия — ответвление «Памяти». Недавно они выкладывали в Интернете видеоказни в каком-то лесу…
— Вы серьезно?
— Куда уж серьезнее! — Журналистка пожала плечами. — Они выпускают газету под названием «Правое сопротивление». Это игра слов. По-русски «правое» означает «правильное». И тираж немалый. Около ста тысяч. И еще одну под названием «Штурмовики».
— А они достаточно сильны и организованны, чтобы приехать в Великобританию и убить Кэрр-Харриса?
— Запросто. Наци в наши дни очень расчетливы и умны. У них, например, есть собственный сайт в Интернете. Называется «Кровь и честь». Электронные расчетные счета. Даже собственная версия Википедии. Призрак нацизма возвращается…
— Я вижу, вы очень хорошо знаете материал, — прищурился Холлидей.
— В прошлом году я подготовила серию статей на заказ для «Вэнити фэйр»…
— Ну, ладно. А что мы собираемся делать дальше?
— Думаю, нам следует купить какой-нибудь ирландский путеводитель и продумать каждый последующий шаг.
— Тщательно продумать, — добавил Холлидей.
— Очень тщательно, — согласилась Пэгги.
12
Шесть суток прошло со дня смерти Кэрр-Харриса и перестрелки в «L'ESPOIR».
Док Холлидей и Пэгги Блэксток стояли на палубе маленького автомобильного парома и всматривались в приближающийся германский берег. Здесь озеро называли Боденским, но на швейцарской стороне прижилось иное наименование — Констанцское.
До Фридрихсхафена оставалось не больше мили, но он не был виден за плотной стеной тумана, скрывшей горизонт и лишившей землю и озеро солнечного света. Каждые несколько секунд выла туманная сирена. Звук отражался от берега, возвращаясь искаженным, напоминая рев доисторических чудищ, поднявшихся из пучины для спаривания. Чернильно-черные воды древнего альпийского озера сомкнулись вокруг парома, не столько видимые, сколько угадываемые по приглушенному плеску волн.
— Зона сумерек… — невесело усмехнулась Пэгги.
Туман заглушал ее голос.
Неподалеку стояли другие пассажиры, но они казались тенями, призраками. Их голоса превратились в бессвязный ропот.
Пэгги и Холлидей долго ждали в Дублине: не появятся ли известия о смерти старого оксфордского профессора в загородном доме? Но газеты, радио и телевидение молчали, будто бы вообще ничего не случилось. Никакого шума, никаких поисков убийц или загадочных беглецов. Тишина. Напрасно они ждали появления суровых полицейских или хотя бы звонка из Скотленд-Ярда. Ничего…
Единственный вывод, который следовало из всего этого сделать: их неизвестные противники очень тщательно замели следы, чтобы оставить полицию с носом. Очевидно, ими двигала не только забота о собственной безопасности, но и горячее желание найти двух увертливых американцев раньше, чем это удастся слугам закона. Что ж, в конечном итоге этим они только выиграли немного времени, а дальше преступление все равно будет обнаружено.
Время, проведенное в Дублине, Пэгги и Холлидей не потратили впустую. Девушка закупала необходимые припасы в торговом центре отеля Святого Стефана, а Джон пропадал с утра до вечера в интернет-кафе на Графтон-стрит, небольшой пешеходной улочке, проходящей между их отелем и Тринити-колледжем на Нассау-стрит.
Кроме сообщений о смерти Кэрр-Харриса он искал любую информацию о трех людях, причастных к операции «Почтмейстер», проведенной в начале войны у берегов Западной Африки: Эдмунде Кизе, Гансе Рейнерте и итальянце Амадео Маури.
Очень быстро выстроилось несколько любопытных закономерностей. Все, кто упоминался в письме, найденном дядей Генри на захваченном океанском лайнере, так или иначе были связаны с археологией. И все они увлекались мистикой и оккультизмом. Киз и Рейнерт искали скандинавские корни немецкой расы и германской культуры. Амадео Маури изучал сущность древнеримской воинской организации. Во время войны Киз и Рейнерт стали чиновниками СС, а Маури занимал видную должность в фашистских черных бригадах. При этом итальянец приложил руки к открытию Института мистики фашизма в Милане, а оба немца состояли в «Аненербе» — организации «Наследие предков» или, если использовать полное название, «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», которое создал Герман Вирт по личному распоряжению Адольфа Гитлера.
Каждый из этих троих пережил войну и избежал судебных преследований. Киз, правда, вскоре исчез без шума и пыли. Зато Рейнерт посвятил послевоенную жизнь созданию Музея культуры каменного века, который проводил серьезные исследования, получил широкую известность и располагался как раз неподалеку от того места, куда они сейчас направлялись, на берегу Боденского озера. Но в конце концов и герр Рейнерт канул в небытие. Маури, несмотря на тщательные проверки, сумел сохранить научную репутацию и продолжал заниматься любимым делом — оставался директором археологических раскопок в Помпеях до самой смерти в тысяча девятьсот шестидесятом году.
