Андрей Воронин - Из любви к искусству
– Что, невкусно? – с подковыркой спросил старик, опять заставив Дорогина усомниться в том, что они приехали по адресу. Анна Сергеевна была похожа на супругу эксперта по ювелирному делу, но самого Даниила Андреевича можно было скорее принять за отставного прапорщика спецназа, чем за реставратора на пенсии.
– Вкусно, – утирая слезы, призналась Варвара. – Но крепко.
Дорогин, который с любопытством наблюдал за Варварой, перевел взгляд на старика и увидел прямо у своего носа наполненную до краев рюмку. Он хотел было отказаться, сославшись на необходимость вести машину, но потом решил рискнуть: старик ему нравился, и обижать его не хотелось.
– С удовольствием, – сказал он, – но только одну. Я за рулем.
– Правильный подход, – пророкотал Яхонтов, наливая себе. – Ну, со свиданьицем.
Сергей выпил, и у него перехватило дыхание. Это действительно было вкусно, но по крепости настойку Даниила Андреевича можно было сравнить с динамитом. Зловредный старикан наблюдал за ним с хитрым прищуром, поэтому Сергей, не дрогнув ни единым мускулом лица, потянулся за пирогом и отхватил от него огромный кусок, поначалу даже не почувствовав вкуса. Он посмотрел на Варвару. Белкина уже перестала кашлять. Она сидела в свободной расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла, и жевала пирог с капустой, заедая яблоком. При этом на ее губах играла блаженная улыбка, при виде которой Дорогин сразу вспомнил старую поговорку, гласившую, что неосторожный опохмел приводит к длительному запою.
Яхонтов выпил, крякнул и со стуком опустил рюмку на стол.
– Ну, – сказал он, вставая, – будем считать, что боевое крещение вы приняли. Теперь можно и поговорить.
– Обязательно, – согласилась Варвара, без спросу налила себе жидкого динамита и медленно, смакуя каждую каплю, выпила рюмку до дна.
Тяжело ступая, Яхонтов ушел в дом и через минуту вернулся, неся в руках потертую картонную папку.
– Мне сообщили, что вы интересуетесь басмановским чайником, – сказал он, развязывая замусоленные тесемки. – Честно говоря, я сначала засомневался. Не делал Фаберже посуды! Тем более чайник… А потом припомнил, что будто бы слышал или читал о чем-то похожем, только никак не мог вспомнить, что именно читал и где. Пришлось поднять свой архив. И представьте себе, был такой чайник! И теперь понятно, почему его ни в одном каталоге нет. Кроме каталога коллекции Басманова, разумеется. С чайником этим получилась прелюбопытнейшая история…
– Извиняюсь, – сказала Варвара и вынула из сумочки диктофон. – Вы не возражаете, если я запишу ваш рассказ?
Движения у нее были неуверенными, глаза подозрительно блестели, а голос сделался тягучим, как патока. Она чуть не уронила диктофон и не сразу разобралась в кнопках. Яхонтов заговорщицки подмигнул Дорогину и отставил графин на край стола, подальше от Варвары.
– Не возражаю, – сказал он. – Пленка-то в нем есть?
– Должна быть, – ответила Варвара. – А вообще-то, черт ее знает…
Дорогин вздохнул, отобрал у нее диктофон, проверил кассету и положил включенную машинку на стол перед Даниилом Андреевичем.
Старик открыл папку, бережно полистал пожелтевшие страницы и вынул лист плотной бумаги с наклеенной на него картонкой. При ближайшем рассмотрении картонка оказалась старинной, основательно потертой и пожелтевшей фотографией, на которой была изображена какая-то металлическая посуда – судя по всему, чайный сервиз на двенадцать персон. Посреди композиции возвышался затейливый самовар, увенчанный пузатым заварочным чайником, который сверкал, как маленькое солнце.
– Вот это и есть басмановский чайник, – сказал Даниил Андреевич, постукивая по фотографии желтым квадратным ногтем. – Изготовлен на фабрике Фаберже в тысяча девятьсот одиннадцатом году по заказу императрицы Александры Федоровны.
– Погодите, – сказал Дорогин, поскольку Варвара, судя по всему, пребывала в легкой прострации. – Ведь речь идет о чайнике, а тут целый сервиз!
– Где сервиз? – осведомилась Варвара, делая попытку встать и, перегнувшись через стол, заглянуть в папку.
– Сиди! – хором сказали Яхонтов и Муму, и Варвара опустилась опять в кресло, обиженно надув губы.
– То-то и оно что сервиз, – согласился Яхонтов, бережно убирая фотографию в папку. – Тут вот какое дело… Это действительно был сервиз. Фаберже, как известно, числился официальным поставщиком драгоценных безделушек для императорской семьи. Само собой, пользуясь положением, драл он за свои изделия по семь шкур, и императрица, земля ей пухом, обычно старалась как-нибудь потихоньку обойти этого рвача и приобрести украшения на стороне, у того же Никитина, к примеру.
Качество было не хуже, а обходилось это гораздо дешевле – иногда раз в пятнадцать, в двадцать… Но это когда она покупала для себя. А в торжественных случаях, когда нужно было сделать кому-то ценный подарок от лица российской короны, приходилось обращаться к Фаберже и раскошеливаться – положение, как известно, обязывало. И вот в одиннадцатом году Александра Федоровна заказывает Фаберже этот самый сервиз в подарок королю Монте-Негро. Звали короля, кажется, Негошем, но в нашей истории он никакой роли не играет…
– М-монте-Негро? – вскинула отяжелевшую голову Варвара. – Это в Бразилии?
– Это на Балканах, – терпеливо пояснил Дорогая, в то время как Яхонтов с веселым удивлением разглядывал расклеившуюся журналистку. – «Монте» – горы. «Негро» – это, по-моему, и без перевода понятно. Черногория.
– Ах да, – шумно обрадовалась Варвара. – Я просто забыла.
Дорогин сунул ей в руку пирог с мясом и повернулся к Яхонтову.
– Извините, – сказал он. – Она вчера была на банкете по случаю возвращения на родину этого самого чайника и немного перебрала шампанского.
– Эх, семь-восемь! – сокрушенно воскликнул Яхонтов. – Кто же знал, что в ней шипучка эта бродит! А я, старый дурак, спирту ей…
– Ничего, – сказал Муму, – она крепкая, оклемается.
Яхонтов оценивающе оглядел Варвару с ног до головы и снова с заметным удовольствием вернулся к ногам.
– Да, – одобрительно сказал он, – крепкая. И вообще… Эх, годков бы двадцать долой, я бы ей показал!
– Ишь чего захотели, – жуя пирог, невнятно проговорила Варвара.
– Годков бы двадцать… И вообще, не забывайте, что разговор записывается. Только пленку зря переводите, а она денег стоит…
– И то правда, – сказал старик, с видимым облегчением оставляя скользкую тему. – Так вот, этот самый черногорский король Негош был большим другом России и императорской семьи, так что подарок ему решили сделать поистине царский: настоящий чайный сервиз из чистого золота, с черногорскими гербами…
– Стоп, – снова вмешалась в разговор Белкина. –С гербами? Тогда это не то. На басмановском чайнике царский герб, я сама видела. Российский, а никакой не черногорский. Кстати, а какой герб у Черногории?
– Двуглавый орел, – сказал Дорогин.
– Ну да?! Врешь ведь, Дорогин.
– Не врет, – сказал Яхонтов. – Так оно и есть. Отличия, конечно, имеются, но в целом… В общем, чтобы заметить разницу, надо приглядеться и вдобавок иметь оба герба перед глазами.
– Па-ардон, – сказала Варвара. – Я, кажется, сегодня слегка.., гм.., невпопад.
– Да уж, – сказал Дорогин.
– Ничего, – успокоил присутствующих Яхонтов. – Так даже веселее. Давненько я красивых девок не спаивал. Так вот, Фаберже получил заказ. Непривычно, конечно, но деньги-то немалые! Да и с императрицей не больно-то поспоришь. Сегодня ты официальный поставщик двора, а завтра пойдешь своими брошками на ярмарке торговать… В общем, сделал он сервиз и представил на высочайшее рассмотрение. И что-то такое у них там вышло, что-то не срослось… Короче говоря, сервиз не одобрили и подарили Негошу что-то другое. А сервиз как-то незаметно пропал. В ту пору из дворца многое вот так пропадало: было и сплыло, и спросить не с кого, потому что здоровье наследника важнее…
– Распутин? – быстро спросил Сергей.
– Поговаривали, что он, но разве теперь узнаешь? За руку его не схватили, так что этот вопрос пока остается открытым. Да так, видно, открытым и останется. Вот, собственно, и все. Да, и еще одно. Басманов, конечно, чайничек свой купил не случайно. Ну сами подумайте: эмигрант, без году неделя в Стамбуле, ни денег, ни жилья, ни перспектив, ни здоровья… И вдруг – на тебе! – покупает чайник. Не кусок хлеба, а медный заварочный чайник. Не из-за герба же он его купил! Тем более что Басманов-то как раз знал, чем черногорский герб отличается от российского. Значит, приходилось ему слышать о сервизе, а может быть, и видеть. Может быть, Басмановы его у Гришки и купили, кто знает? У старого графа знаменитая коллекция была, многие завидовали. Так или иначе, а чайник он опознал сразу и безошибочно. Не удалось его провести старому Шульцу…
– Шульцу?
