Сергей Зверев - В волчьей шкуре
– У меня сложилось впечатление, что Усман хотел меня убрать.
– Он несколько раз пытался это сделать, при переходе отряда из Панджшера в Пагман. Один раз в винограднике, когда Файзулла помогал Уссе установить мины. Мы там остановились на ночлег. Так вот, Усман под ноги ему швырнул «лимонку». Но она не взорвалась.
– Как так?
– А я для чего там был?
– Понятно. А второй раз?
– Гадюку ему сунул в рюкзак. Но он кем-то был открыт, и змея выползла из нее, а кто-то рюкзак заново закрыл. Так что Файзулла остался жив.
– А он знал, чья это работа?
– Я был его тенью, и он знал это, – Фарид приподнял руку, требуя от Федора замолчать. И потом, глянув на него, показал, что пора уходить.
Следующий разговор состоялся у них несколько позже, при смене людей на наблюдательных постах.
– Так вот. Наш караван придет сегодня и остановится у кишлака Газа. Там его встретят люди Саадр ад-Дина и под охраной доведут до кишлака Самочак, это юго-западнее от нас. Отсюда приблизительно восемь-десять километров. Наша задача – встретить их и забрать груз. То есть у нас есть два-три дня?
– В смысле? – не понял Файзулла вопроса Фарида.
– Если сейчас нам удастся провести ту операцию, о которой мы с тобой говорили вчера, то эти саадровцы подумают, что на них напали моджахеды Торака.
– Нелегкая задачка, – вздохнул Файзулла. – А саадровцы знают, что мы находимся здесь?
– Они думают, вернее, знают, где находимся мы. Горы имеют не только уши, но и глаза. Они догадываются, кто мы, как и о том, что у нас здесь какая-то специальная задача. Файзулла их спас один раз, ударом сзади по царандоевцам, напавшим на группу его моджахедов. Он присылал «спасибо» Файзулле.
– Как это понять?
– Отару овец.
– Погоди-ка, это не ту, когда, ну это, был убит Усман?
– Догадливый, – улыбнулся Фарид. – Мы его не отблагодарили за это, и пастухи не вернулись. И скорее всего, кто-то из душманов его отряда скрытно сопровождал эту отару.
– Во-от как?
– Вот так-то, Файзулла. Напал на эту отару Торак. Он с Саадр-ад-Дином что-то не поделил. Еще с прошлого года у них идет маленькая война.
– Интересно, Фарид, получается, – сплюнул в сторону Файзулла. – Хозяин один, а сталкивает их между собой.
– Я думаю, и нас тоже потихонечку бросит в эту мясорубку. Разве кому-то после пролития крови хочется оставлять после себя след, а?
– Я не понял.
– А потому, что у тебя еще мозги советские. Ты начитался много книг о мальчишах-кибальчишах, о наших исторических героях – Невском, Петре Первом, о военных – Маресьеве…
– Да, да, – почему-то перебил увлеченный рассказом Фарида Федор.
– Вот, поэтому и думаешь только о хороших людях, об их честности. А войной, дорогой мой, управляют не они, а змеи и крысы в человеческом обличье. И я не уверен, что мы здесь одни, перед кем они поставят ту задачу, из-за которой нас создавали. И потом, чтобы смыть всю грязь, которой и они смогут запачкаться, нас столкнут между собой и потом на наших костях посадят сад. Только, – Фарид поднял руку, – не из фруктовых деревьев, а из сорняка.
Федор вытер рукавом пот со лба.
– Да, Восток – дело тонкое.
– Вернее, политика, – попытался поправить Фарида Федор.
– Правильно, и при этом недокармливают своих отпрысков, – продолжил свои рассуждения Фарид. – Люди Торака все чаще подбираются к горному шоссе Пагман – Кабул и останавливают рейсовые автобусы. Безоружных обыскивают, отбирают деньги и документы. Тех, кто хорошо одет, берут в заложники и вымогают у родни пленников денежный выкуп. А тех, кто по документам является членом Народно-демократической партии и Союза революционной молодежи, убивают сразу. Без разговоров! И знаешь как? – Фарид заглянул в глаза Файзуллы и продолжил: – вспарывают животы и запихивают туда отрубленные головы. Таким образом Торак собственноручно казнил двадцать шесть афганцев. За три месяца его банда захватила двенадцать автобусов. На прошлой неделе они чуть не попались кабульским милиционерам, но их защитил в этот момент какой-то отряд из снайперов. Поэтому я думаю, что мы здесь не одни.
– Следующее, – постучав кулаком по своему колену, Фарид потребовал особого внимания от Файзуллы, – в то же время и воины Саадр ад-Дина не всегда лучше выглядят, чем тораковцы. В тот день, когда мы с тобой работали в Дех-Сабзе, они пришли в кишлак Калахаким и навели «порядки», убив двух студенток Кабульского университета только потому, что девушки ходили без паранджи. А потом в мечети и муллу забили прикладами своих винтовок.
– Ну и законы здесь.
– Законы. Только не понимаю, за что они убили муллу и старейшину. Они же против себя население настраивают, – в голосе Фарида начала появляться нервозность.
– Наверное, потому, что они разрешили девчонкам забыть об Аллахе.
– Ладно, – махнул рукой Фарид. – Нам нужно работать. Так вот, у нас всего лишь пять дней, и если не столкнем этих главарей лбами, то, сам понимаешь, они устроят охоту на нас. Это раз. Второе, нужно начинать работать на свой имидж.
* * *Айван сидел в теньке, у пещеры, и листал какую-то брошюрку. Увидев Файзуллу, приближавшегося к нему, улыбнулся и протянул книжицу:
– Вспомни, – пронзительно и свысока посмотрев на него, ушел внутрь пещеры.
«Уроки партизанской войны», – прочитал про себя Файзулла. Книжка была тонкой, серого цвета, большую часть обложки занимало нарисованное карандашом лицо строгого моджахеда. А внизу широким рубленым шрифтом напечатан заголовок «Уроки партизанской войны» и ниже эти же слова на каком-то из афганских языков. На кого эта книжица рассчитана, понятно. На русских. Видно, и они проходят «стажировку» в пакистанском или иранском лагере. – Хм, – усмехнулся Файзулла, вспомнив, что он и есть тот русский. – Погоди-ка, а при чем тут Айван?»
Файзулла присел на то место, на котором только что сидел наемник, и раскрыл брошюру.
Шрифт текста несколько отличался от их дивизионной газеты «Гвардейская доблесть». Он был чуть больше, и каждая буква не имела закругленной формы, а была ровной. Между строками тоже было больше места, что давало возможность с легкостью читать текст. Вот какое оно, пособие.
На следующей страничке под оглавлением «Памятка партизану» сообщалось:
«Моджахед, ты борешься за свободу своего народа. Моджахед, ты борешься за свободу своей веры…»
Перевернув еще одну страничку, выхватил глазами несколько строчек в середине листка:
«Партизанская война – это война без правил, война отдельных групп, стремительных действий;
– в партизанской войне необходимо в кратчайшие сроки проводить крупные операции;
– в ходе партизанских действий ответственность за принятие решения лежит персонально на каждом…»
«Умная подсказка, – согласился с автором Файзулла. – И что дальше?»
«– При составлении своих планов партизаны должны следить за тем, чтобы не нарушались законы Корана;
– во имя великой цели освобождения своего невинного и угнетенного народа партизаны должны проводить свои акции против неверных везде, начиная с самого малого и кончая поджогами домов и государственных учреждений, складов, мостов, организацией террористических актов против представителей органов власти;
– партизан должен помнить, что основной заповедью является: убить противника и не дать убить себя; для этого надо хорошо владеть своим оружием, маскироваться, правильно выбирать позиции, рыть окопы, передвигаться на поле боя».
«Прав был Фарид, психологическая подготовка борьбы мятежников построена на серьезной идеологической основе. Афганских людей учат не только убивать, но и вбивают им в голову, что необходимо убивать. В апреле, когда мы вошли в Панджшер, Ахмад Шах нас уже ждал и превратил поле боя в минные поля, оставив против нас всего лишь кучку людей. А они хорошо знали свое дело, пару раз пальнув по колонне или группе советских солдат, прятались, оставляя нас наедине со скрытыми минами. Кстати, это хорошая идея. Знать бы только, где их тропы».
Файзулла встал, но не пошел в пещеру, а, прикрыв глаза, подставил лицо солнечным лучам и чего-то ждал. Что-то подсказывало ему: в любую секунду что-то обязательно произойдет. Что?
Запах жареного мяса приятно щекотал ноздри. Сглотнув слюну, крикнул:
– Айван, а где Фархад Азиз?
– Прячется от тебя, – услышал он голос Айвана.
На крючке
– Бисмилляяхир-рахмаанир-рахииим… – нараспев произносил Фарид.
Слушая его тонкий голос, Файзулла делал вид, что он тоже молится, слово в слово повторяя одними губами его слова.
– Къуль хува Аллааху Ахад…
Утренний намаз больше никто из их отряда не совершал. А вот Файзулла был обязан это делать, так как моджахед, приведший его в отряд, сказал при всех, чтобы он не забывал Аллаха.
Понял ли его слова кто-то из наемников, трудно сказать. Фарид знал, что европейского типа лицо еще не говорит о том, что этот человек христианин или католик, или вообще безбожник. Так же, если человек не хочет показать, что он владеет тем же фарси или пушту, то этого и не узнаешь, даже если будешь хорошим психологом.
