Александр Мазин - Черный Стрелок
– Я могу получить тридцать тысяч фунтов в здешнем филиале Промэкбанка, – сказал он.
– Почему именно «Промэк»? – насторожился Бессонов.
– Мой лондонский с ним сотрудничает, – пояснил Алеша.
– А когда?
– Когда угодно.
– Тогда едем! – решительно заявил Бессонов.
– Погодите! – возразил Алексей. – Сначала мне надо переодеться.
– Зачем?
– Затем, что, если я явлюсь в таком виде, в банке могут усомниться, что я – тот, за кого себя выдаю. Мы же снимаем двадцать тысяч наличными.
– Перестань! Это тебе не Англия!
– Евгений! – строго произнес Алексей. – Это вопрос престижа. И безопасности.
– Черт с тобой!
Через двести метров от дома, где они сняли квартиру, располагался подходящий магазин. У его витрины сидел одноногий бомж с картонной коробкой для подаяний. Российский колорит. В Европе его, скорее всего, прогнал бы полицейский. Или хозяин магазина отстегнул немножко, чтобы бедолага переместился и портил вид соседнему шопу.
Бессонов остался ждать в машине. Через полчаса Алеша вышел из зеркальных дверей, бросил денежку в картонную коробку и подошел к «паджеро». Бессонов присвистнул.
– Во что это встало?
– Триста сорок фунтов. У вас все дешево. И кредитки принимают.
– Дешево? – удивился Бессонов. – Почти полштуки баксов! А я уж подумал, на тебя глядя, не приодеться ли самому?
– Вам пока не обязательно, – серьезно ответил Алеша. – Для телохранителя вы выглядите достаточно престижно.
Бессонов криво усмехнулся, похлопал его по плечу:
– Ты еще не видел, как я стреляю, – сказал он.
Охранник банка подозрительно взглянул на Бессонова, но когда тот отодвинулся, пропуская вперед Алешу, страж вкладов моментально перестал хмуриться.
– Вы – к нам? – почтительно осведомился он.
– Я – Шелехов, – с легким акцентом произнес Алеша. – Для меня приготовлен пропуск. Вот мой паспорт.
– Сорри, ван момент! – почему-то перейдя на кухонный английский, отозвался охранник.
Его коллега за бронированным стеклом уже протягивал разовый пропуск.
– Пожалуйста, направо.
Алеша направился в указанном направлении, где его уже встречал банковский менеджер. Бессонов неторопливо двинулся следом за юношей. Охранник сделал слабую попытку воспрепятствовать, но как-то так получилось, что его оттеснили в сторону. Он вопросительно посмотрел на менеджера – тот еле заметно качнул головой и тут же одарил Алешу металлокерамической улыбкой:
– Прошу, господин Шелехов!
Операция заняла чуть больше пяти минут. Тридцать тысяч фунтов в долларовом эквиваленте по текущему курсу были уложены в кейс, кейс вручен Бессонову, и союзники покинули финансовую цитадель.
– Сивый, – сказал Бессонов в телефон. – Деньги у нас. Где встречаемся?
– Подъезжайте к памятнику на Октябрьской площади. Через тридцать пять минут.
Джип медленно катился по Пролетарскому проспекту. По обе стороны уходили в небо голубые и желтые многоэтажки. При Совдепии в Ширгороде строили с размахом.
– Большой город, – сказал Алеша.
– Крупный, – согласился Бессонов. – Бывал здесь?
– Проездом из аэропорта.
– Центр во время войны совсем разрушили. А красивый был. Я, когда маленький был, помню, к нам в Курган выставку привозили: Ширгород сегодня и вчера. А там панорама старинная: город над рекой. Красотища!
– Евгений, вы собирались Ленечке позвонить, – напомнил Алеша.
– Да, верно, – Бессонов вздохнул. – Возьми телефон и набери номер, он вот здесь.
– Я помню.
Ленечку звонок застал в кафе, где командир тройки с аппетитом поглощал бараний шашлык.
– Ну, – сказал он. – Я в порту, что дальше?
– Монах с тобой?
– Почти. Пошел пиво отлить.
– Что он тебе сказал?
– Человек Сурьина нанял катер и отплыл в неизвестном направлении.
– Хорошо. Сидите и ждите, пока он не вернется. За Монахом следи, чтоб не нажрался.
– Когда человек Сурьина вернется – взять?
– Нет. Отследите его. Пусть доложится, а когда выйдет – возьмете.
– А если не выйдет?
– Будете ждать.
– А если он вообще не вернется?
– Я сам дам отбой. Конец связи.
– Командир звонил, – сказал Ленечка вернувшемуся Монаху.
– Что приказал?
– Следить, чтоб ты не нажрался.
– Собачья жизнь! – Монах опустился на тонконогий стул. Стул жалобно пискнул. – Вот скажи, командир, когда мы с тобой, наконец, наварим бабок и заживем, как белые люди?
– За себя ничего не скажу, – Ленечка ухмыльнулся. – А ты, Монах, за белого вряд ли проканаешь. Ты ж натуральный латинос пермяцкого происхождения.
– В глаз бы тебе врезать! – мечтательно вздохнул Монах. – Да ведь ты не дашься! Вот…
– Ша! – перебил Ленечка. – Наш клиент возвращается.
Белый катерок, лихо взбивая пену, вырулил к пристани, пал на брюхо и пришвартовался у ближнего к автостоянке причала. С катера соскочил коренастый накачанный парень в коричневых шортах и защитного цвета рубахе. Пояс качка украшал сотовый телефон и сумочка-набрюшник, в которой опытным глазом без труда проглядывался пистолет.
– По коням! – скомандовал Ленечка, и друзья припустили к джипу.
– Вот, – сказал Сивый. – Наша отмычка.
Алеша с интересом поглядел на приборчик.
– И как он работает?
– Сейчас увидишь.
Алеша увидел. Буквально через четверть часа замок переносного сейфа тихонько зажужжал и открылся.
– Ну… – разочарованно протянул Сивый. – Я думал – деньги! А тут какие-то простые бумажки.
– Закрой его снова, – попросил Алеша Сивого.
– Зачем?
– Закрой, пожалуйста.
Сивый запер кейс.
Алеша взял электронную отмычку, внимательно оглядел датчик… Вынул из кармашка сумки практически такой же, подключил к компьютерному порту. Через несколько минут замок снова щелкнул.
– Понятно, – с уважением поглядев на ноутбук, изрек Сивый.
– Зря бабки выкинули, – пробурчал Монах.
– Дело того стоит, – Бессонов протянул Шелехову бумаги. – Ознакомься, Леха!
Это были письма. Первое было адресовано некоему Филину. Господин Хлебалов почтительно просил отсрочить возвращение кредита на две недели. Взамен же обещал вернуть половину займа не деньгами, а боеприпасами по цене на десять процентов ниже рыночной, если господин Филин согласен принять груз на казахской границе. К письму прилагались спецификация груза, маршрут, график следования и промежуточные контакты.
– ФСБ за эту бумажку нам бы все грехи отпустило! – сказал Бессонов. – А вот вторая касается непосредственно твоей подруги. И могу поклясться: если господин Хлебалов узнает, что бумажка у нас, он от горя волосы на голове рвать будет.
– Он бритый, – уточнил пунктуальный Уж.
– Значит, – на заднице. Ты только посмотри…
Письмо предназначалось господину Сурьину. Первая его часть состояла из критических замечаний в адрес некоего Руслана Медведева, нехорошо поступившего с господином Хлебаловым, и выражалось желание в дальнейшем иметь дело не с нехорошим Медведевым, а с достойным господином Сурьиным и в случае нового альянса – готовность поделиться всей имеющейся у господина Хлебалова информацией относительно дел и планов коварного кидалы Медведева. Вторая часть письма была сугубо деловой. Господину Сурьину предлагалось вступить в брак с некоей особой. Наследницей трагически погибшего финансиста Булкина. Сурьину, говорилось в письме, не составит труда зарегистрировать брак с девушкой, несмотря на ее молодость, и ускорить процесс вступления в права наследования. Наследница же будет передана Сурьину, как только тот переведет на указанный в письме счет половину «свадебной суммы» – один миллион долларов. В знак же доброго расположения к господину Сурьину господин Хлебалов совершенно бесплатно и прямо сейчас сообщает тому фамилию информатора, внедренного в ближайшее окружение господина Сурьина нехорошим человеком Русланом Медведевым.
– В твоей игрушке факс есть? – спросил Бессонов Алешу.
– Да, конечно.
– А не послать ли нам господину Сурьину факс? – произнес Бессонов, усмехнувшись. – Давай, брат, набирай текст:
Уважаемый господин Сурьин, хотите ли вы жить?Если хотите, то позвольте дать вам совет:НЕ ЖЕНИТЕСЬ!* * *Голова болела, во рту было сухо и противно. Алена с трудом разлепила веки. К ней тут же склонился незнакомый мужик.
– Пей, уродка! – рявкнул он, приподнимая голову Алены и поднося к ее губам чашку.
У Алены не было сил, чтобы сопротивляться.
Глава тринадцатая
Монах вскарабкался по лестнице без перил на второй этаж недостроенного дома. В сумраке он не сразу разглядел Черепа. Тот сидел на корточках, почти сливаясь с кучей строительного мусора. Серая одежда, серая кепочка на обритой наголо шишковатой голове, автомат на коленях. Монаха Череп явно услышал и так же явно опознал еще на подходе. Поэтому сейчас даже не потрудился повернуть головы, сидел абсолютно неподвижно, казалось, даже не дыша. Эта его особенность всегда восхищала Монаха.
