Юлия Латынина - Бандит
Валерий, сцепив руки под подбородком, слушал бандита.
— Вот у тебя тачку разбили, так ты резать меня прибежал. А у меня Шерхан завод забрал. Наладил я водку делать. И ведь наладил, все продумал — откуда спирт, откуда стеклотару, где наклеечки достать, опять же сбыт, — все я наладил. А Шерхан пришел и: отдай мне, Рыжий, заводик, а то мне кажется, ты мухлюешь, не столько бабок сдаешь… Так у него сейчас меньше бабок, чем я ему сдавал. Но для него дело было не в бабках. Он думал, я взовьюсь. Думал, скажу: «не отдам», и можно меня будет пристрелить в назиданье. А ты бы что делал на моем месте? — Не знаю. Я торгую мороженым, а не фальшивой водкой. — А я знаю. Ты бы Шерхана пристрелил. На месте. У тебя мозги в кулаках. А я вот семь раз примерю, а с Шерханом, если семь раз примеришь, так отрезать будет поздно… А он уже боится меня, Шерхан. Человек никого так не боится, как того, кому делает мерзости… За непослушание меня завалить не получается, а надо… Вот он и разбил твою тачку. Либо ты меня завалишь, и тогда он тебя убьет в отместку за Рыжего, либо я тебя завалю, и тогда он меня накажет за прямое непослушание…
Валерий все так же сидел на корточках.
— Понимаешь, Нестеренко, я не бил твоей тачки. И из-за этого мне кранты и тебе кранты. Тебе — потому что ты влез к бригадиру Шерхана и связал его собственной же рубашкой, а мне — потому что Шерхану не нужен бригадир, которого каждый фраер может его же рубашкой связать. И у нас с тобой один выход. Я обещаю тебе узнать, где Шерхан, обещаю, что весь пирог после Шерхана мы поделим пополам.
— А почему ж пополам? — А я не выживу один, — сказал Рыжий.
— Труслив я. Сначала думаю, а потом стреляю.
— Закусил губу и добавил: — Это для тебя единственный выход. Ведь тебя же теперь завалят. И ладно, что тебя… Ведь ты же в это дело влез, чтоб Шакурова отмазать. Вот уж скажет тебе Шакуров спасибо, когда к нему Шерхан заявится и потребует за убитого Рыжего столько баксов, сколько в Рыжем веса.
Валерий опустил глаза. Это уж точно. Влип Валерий капитально, и сам влип, и Шакурова вляпал…
— Где этот водочный завод? — спросил Валерий.
— Руки!
Валерий обернулся.
Пока Рыжий жаловался на свою жизнь, в квартиру заявились трое. Трудно сказать, что насторожило их — увидали с улицы, сквозь занавеску, две тени, или у Рыжего была какая-то своя система знаков, скажем, зажженный на кухне свет, — однако посетители предпочли воспользоваться имевшимися у них ключами, не оповестив звонком о своем вторжении.
Теперь все трое умело рассредоточились у входа в комнату, и старый «ТТ» в руках одного из них глядел Валерию прямо в живот.
— А ну на пол! Жопа кверху, руки на голову! Ну!
Валерий резко ударил человека с «ТТ» по запястью. Пушка описала в воздухе дугу и врезалась в стеклянную стенку серванта. Тут же на Валерия прыгнул тот, кто стоял слева, и схлопотал под ребро локтем.
— А-а… — зашипел левый, вертясь волчком.
— А ну получи добавку, — сказал Валерий и достал его внешним ребром стопы в живот.
Тут же нога Валерия пошла назад, и пяткой хорошо, с хрустом вошла под чье-то ребро. Владелец ребра ойкнул и кустом осел вниз. Валерий развернулся и краем глаза заметил нечто летящее. Он нырнул было вбок, но не успел, близ уха мелькнула бутылка с прозрачной крис.талловской водкой. «Полная, — блеснуло в мозгу Валерия, — хуже нет, когда полная». Валерий поставил блок, но не успел вывести руку в верхнюю точку: бутылка врезалась ему в голову. Все-таки удар пришелся по касательной, однако бутылка хрустнула и разлетелась. Волосы Валерия мгновенно намокли, перед глазами вспыхнула и разлетелась огненная карусель, и сквозь эту карусель Валерий увидел, как цветастый ковер в комнате вздыбился, качнулся и внезапно шмякнул ему по лицу. И тут в голове Валерия выключили свет и всю остальную аппаратуру.
Очнулся Валера очень скоро, в кромешной и тряской темноте. Над ухом оглушительно выло. Валера сначала подумал, что это шумит у него в голове, но потом сообразил, что это воет мотор, а сам он лежит в багажнике автомобиля. Багажник был довольно просторен — тачка, судя по всему, была шикарная, из таких, на каких Валерию ездить пока не доводилось. Было даже удивительно, что его еще не убили. Или Рыжий действительно ему не врал? И теперь хочет, чтобы Валерий помог ему завалить Шерхана?
Наконец машина запрыгала по грунтовой дороге, бибикнула и остановилась. Впереди раздался скрип открываемых ворот, машина мягко повернула и проехала еще несколько метров.
Багажник над Сазаном распахнулся, и вверху образовался кусок ночного неба, и на нем — разноухая голова Рыжего. — Приехали, — сказал Рыжий.
Валерия вытащили на землю и поставили. Машина стояла за забором небольшой одноэтажной дачи: слева белел сарай, сама же дача вырисовывалась на фоне леса темным треугольным коньком.
— Топай.
Валерий взошел на облупившееся крыльцо и, нагнув голову, шагнул внутрь.
Крытая терраса, на которую его ввели, была отделана новой вагонкой, покрытой светлым лаком, и во всю ширину террасы тянулся такой же светлый деревянный стол, уставленный разнообразной жратвой и выпивкой. Крупная ночная бабочка билась, раскачивая пластиковый абажур лампы, и от этого по лаку стола и хрустальным, изукрашенным ледяными узорами, бокалам метались блики и тени.
За столом сидел Шерхан со своей кодлой.
— Ну что, мороженщик, — спросил Шерхан, — где твое мороженое?
И обернулся к охранникам: — Развяжите-ка ему ручки. Да руки, я сказал, а не остальное! К стулу привяжите!
И Валерия действительно привязали к стулу, распустив ремни на руках.
Рыжий сел чуть поодаль, вынул расческу и стал зачесывать вперед жидкие волосы.
Шерхан взял бутылку водяры и, наполнив стакан, придвинул к Валерию: — На, мороженщик, выпей.
Валерий потянулся было к стакану, но потом решительно замотал головой.
— Не хочется, — сказал Валерий.
— Выпей, когда дают на халяву. А то обижусь…
— Ты меня завалишь не за то, что я с тобой не выпил.
— Выпей. Пьяному умирать легче.
Валерий пожал плечами и вылакал водку. Водка была хорошая. Кристальная водка, не какая-то там подделка Рыжего…
— А теперь закуси… Но-но! Лапами!
И рука Шерхана мгновенно перехватила вилку, деликатно лежавшую на тарелке с белобокой осетриной, — к этой вилке потянулся было Валерий.
Валерий взял осетринку руками и отправил ее в рот. В голове его шумело, где-то под волосами пер наружу громадный синяк, голод Валерий ощутил жуткий. Весь день он мотался по городу без еды, а вечерний «Соловей» был безнадежно сорван первой встречей с Шерханом, после которой мысли о хлебе насущном как-то отошли на второй план.
Шерхан, усмехаясь, оборотился к Рыжему.
— Нехорошо это, — сказал Шерхан.
— Вот, бьют тебя, Рыжий, кому не лень, даже продавцы мороженого, и твоей же рубашкой ноги вяжут… Авторитет ты мой поганишь, Рыжий. Скажут: что у Шерхана за петух в бригадирах?
Рыжий помертвело хрюкнул.
— А ты, парень, хам, — оборотился Шерхан к Валерию, — до чего ж хам! По чужим хатам шастаешь… Что делать-то с тобой? Домой, что ли, отпустим, к мамочке?
— Сдохла у него мамка, антифризу откушала, — сказал Рыжий.
— А вот я и говорю — к мамочке, — кивнул Шерхан.
— И антифриз в гараже найдется… А?
Валерий притворно зевнул: — Твоя воля, хозяин. Чего я в чужом доме советы давать буду?
— Вот, — сказал Шерхан, поднимая глаза на Рыжего, — человек правильно понимает. Не лезет поперек души с советами. А может, его в бригаду взять? Мне нужны люди.
И оборотился к Валерию: — Как, пойдешь в бригаду, мороженщик?
Валерий молчал.
— А с другой стороны, как тебя взять? Ребята тобой недовольны. Вон, Рыжий на тебя так сердит, что без глушака вздумал в тебя палить, хорошо, руки затекли — промахнулся… Насилу мои ребята у него пушку-то отобрали…
Теперь Валерий понял, почему он оказался у Шерхана. Люди, которые пришли к Рыжему, были не его собственные, а от начальства, и как Рыжий ни хотел убить человека, которому предлагал союз против Шерхана, — без барского приказа ему это не позволили, сгребли обоих и повезли на дачку…
— Я тебя возьму, — продолжал Шерхан, — а это трения создаст внутри коллектива… ненужные трения…
Валерий вдруг поглядел на себя и засмеялся.
— Ты чего, мороженщик, хохочешь?
— Да я, знаешь ли, сегодня первый раз в жизни галстук надел. И костюм. На встречу с кредитором.
Шерхан оглядел своего гостя. Серый костюм Валерия заметно пострадал от путешествия в багажнике. Галстук, вызвавший три часа назад неудовольствие Шакурова, был оборван и перетянут узлом, и во время драки в квартире чей-то нос успел заляпать левый рукав Валерия красным соком.
Шерхан захохотал. Вся компания последовала его примеру.
— И-и, — по-щенячьи повизгивал Шерхан, — он костюм надел!
— Потом вдруг перестал и спросил: — Ты чего к Рыжему полез, мороженщик?
