Виктор Доценко - Король Крыс
Может быть, немного прогуляемся? Здесь, пожалуй, слишком шумно, не находите?
И то правда. — Смешав шахматные фигуры, Богомолов двинулся следом.
Костя, куда ты? — послышался пьяный возглас лысого мужчины, любителя охоты на северного оленя (кстати, заместителя министра МВД России). — Иди к нам и вып… — Он запнулся и не от того, что пьяно икнул, а от того, что в этот момент на него взглянул собеседник Богомолова.
Когда любитель охоты на северного оленя обратился к Богомолову, Прокурор быстро обернулся, нехорошо сверкнув в сторону говорившего глазами, и тот испуганно осекся на полуслове.
Прошу вас, Константин Иванович. — Прокурор предупредительно открыл дверь. — Думаю, в саду нам будет спокойней.
Вечер выдался сыроватым и теплым. Влажный аромат прелой листвы мешался с запахом мокрой земли, слабый ветер колыхал темные кроны деревьев, доносил далекий шум машин: в километре отсюда проходило шоссе, оживленное в любое время дня и ночи.
Богомолов начал издалека.
Так уж случилось, что в последнее время он вынужден был заниматься несколько непривычной для него работой, которую ему поручил сам Президент: борьбой с организованной преступностью. Для него это было ново, и опыта, естественно, недостаточно, а потому он хотел бы получить нечто вроде консультации у своего собеседника. Чисто интуитивно Богомолов чувствовал, что Прокурор именно тот человек, который и может быть ему полезен в новой деятельности.
Слушаю вас. — Голос Прокурора в одночасье сделался серьезным.
Вы ничего не слышали о так называемой сабуровской организованной преступной группировке?
Слышал, конечно, — последовал спокойный ответ. — Кто же нынче в Москве о сабуровских не знает?
Странная ситуация. Сабуровские появились в столице недавно. Еще семь–восемь месяцев назад о них никто и не слышал. Оперативные источники сообщают, что еще каких‑то полгода назад это была обыкновенная компания дворовых хулиганов, пэтэушников, мелких уголовников и вышедших в тираж спортсменов. Зато теперь это настоящая криминальная империя. Но почему‑то ни МУР, ни РУОП ничего не предпринимают для ее ликвидации. Сколько ни пытался я прояснить эти обстоятельства по своим каналам — безуспешно, — закончил Константин Иванович. — Может быть, вы что- то мне объясните?
Да, что касается мгновенного превращения компании уличной шпаны в могущественную криминальную империю, все верно, — скрипуче подтвердил Прокурор. Зашелестел целлофаном сигаретной пачки, щелкнул зажигалкой. Неверный язычок пламени на мгновение выхватил из полутьмы его сосредоточенное лицо. — А вы знаете, каким образом им удалось в короткий срок прибрать к рукам едва ли не половину Москвы?
Не совсем… Потому‑то и обратился к вам за советом, а может быть, и помощью.
Хорошо. — Руководитель совсекретной кремлевской структуры глубоко затянулся. — Тогда наводящий вопрос, если позволите.
Да–да, пожалуйста.
Вам известно, как называют в столице сабуровских?
Беспределыциками, — ответил Богомолов.
Кто именно? — прищурился Прокурор.
Все… В том числе и РУОП. Но прежде всего другие бандиты.
Вот–вот. — В голосе руководителя совсекретной спецслужбы прозвучали интонации едва заметного превосходства человека, объясняющего собеседнику очевидное. — Так именуют их прежде всего другие бандиты. И небезосновательно. За полгода сабуровские умудрились начисто разгромить несколько конкурирующих структур. Щукинских, например. Чего до сих пор не удавалось ни РУОПу, ни МУРу, ни Лубянке, не в обиду вам будет сказано.
Хотите сказать, что сам факт сушествования такой структуры логически оправдан временем и законом?
Борьба за законность не может вестись только лишь законными методами, — напомнил Прокурор очевидное. — Да и законы у нас в России… — он брезгливо скривился, — слишком уж превратно и противоречиво толкуются. Про коррупцию в высших эшелонах МВД я и не говорю, это вам и так известно. Кстати, сегодня в Генеральной прокуратуре подписан ордер на арест этого лысого алкоголика. — Говоривший взглянул в сторону ярко освещенных окон охотничьего домика и пояснил с нескрываемой брезгливостью: — Да–да, того самого заместителя министра МВД, который недавно приглашал вас выпить. А вы удивляетесь…
Но ведь, по общему мнению, сабуровские — самая опасная группировка не то что в Москве, во всей России! — Видимо, предстоящий арест высокопоставленного сотрудника МВД меньше всего занимал Константина Ивановича. — Еще немного, и она приберет к рукам всю столицу!
По всей вероятности, так оно и будет, — с готовностью согласился собеседник. — Только для этого сабуровским необходимо подмять под себя все конкурирующие группировки. И в Москве, кроме них, не останется никого. Думаю, это произойдет в течение года.
Это хорошо или плохо? — поинтересовался генерал.
Это просто замечательно! — ответил Прокурор таким тоном, будто бы сам искренне переживал за успехи или неуспехи новоявленного мафиозного сообщества. — Поверьте, это просто прекрасно!
Но почему?
Потому что куда лучше иметь одного врага, чем нескольких. Представляете, Константин Иванович, что было бы, если бы шахматист играл не против одного–единственного партнера, а против нескольких десятков? Что ни говорите, а примитивное разделение на «черное» и «белое» имеет свои преимущества.
Но кто же в этом случае играет за черных? — спросил генерал Богомолов. «Уж не вы ли?» — чуть не вырвалось у него, и собеседник как будто понял эту недомолвку.
Неважно, кто за кого играет, важно, что белые всегда начинают и выигрывают, — последовал ответ.
Но ведь сабуровские идут к власти по трупам… Кровь, страдания, жертвы…
В жизни, как и в шахматах, главное — красота и нестандартность мышления. Без потерь, к сожалению, не достичь ни того, ни другого. Помните, что я сказал ранее? Жертвы требуют тонкого искусства. Но главное — конечный результат: черные всегда в проигрыше, и белые всегда ставят им мат. Или я не прав, Константин Иванович?..
Мне трудно рассуждать о правилах игры, когда я не знаю о том, за кого мне придется играть впоследствии: за черных или за белых. — Богомолов сознательно сделал столь опасный выпад в надежде, что его собеседник хоть чем- то себя выдаст.
Я уверен, дорогой Константин Иванович, что ваш опыт и имеющаяся информация неминуемо подскажут вам единственно правильное решение, — улыбнулся загадочно Прокурор…
8
Такова бандитская жизнь
— Они совсем оборзели, падла. Пора показать, кто хозяин на Москве.
Атлетического сложения мужчина с густо татуированными пальцами и кроваво–красным следом от ожога на подбородке, подняв голову, вопросительно обвел взглядом собравшихся: мол, что ответите?
Разговор происходил в небольшом придорожном ресторанчике за Московской кольцевой дорогой и отличался редкостной напряженностью. Так уж получилось, что за стол переговоров пришлось сесть недавним непримиримым противникам. Еще полгода назад для очаковских бандитов не было врага ненавистней, чем коньковские. После памятной для всех кровавой разборки за кольцевой дорогой началась широкомасштабная война на взаимное истребление: движимые праведной местью, коньковские расстреливали очаковских на улицах, в ресторанах и саунах, взрывали в лифтах и автомобилях, топили в подмосковных карьерах, сбрасывали с крыш, закапывали на городских свалках, сжигали живьем в крематориях московских кладбищ.
Их враги расправлялись с ними примерно теми же способами.
Однако теперешние московские реалии дали повод сесть за стол переговоров. За последние месяцы беспредельная сабуровская группа потеснила и тех, и других, что заставило еще недавно непримиримых недругов искать в лице друг друга союзников, временных, конечно.
В подмосковный ресторанчик съехались старшие: «быки» и звеньевые обеих группировок коротали время на автомобильной стоянке, подозрительно приглядывая друг за другом. Но даже самые тупые и отмороженные прекрасно понимали: от результатов этой стрелки зависит слишком многое.
Короче, пацаны, хочу сказать: кто старое помянет, тому глаз вон, — после непродолжительной паузы произнес обладатель кроваво–алого шрама, один из лидеров коньковских. — Теперь, бля, житуха такая, что нам надо это… объединиться. Типа союз заключить. Вот я вам и предлагаю мир, а вы отвечайте: «да», «нет». Если «да», конкретно, по делу перетрем, что делать дальше, если «нет» — расходимся краями.
Минуты твердели и падали; за столом зависла тяжелая, гнетущая тишина. Предложение типа «союз заключить» было сделано в лоб, и потому очаковские должны были ответить однозначно: «да» или «нет».
Ты, братан, прав: сабуровские, гондоны, вконец обнаглели, — выдохнул невысокий мужчина с маленькими и злыми кабаньими глазками, в желтой кожаной куртке, занимавший среди очаковских далеко не последнее место. — Пора их на понятия ставить! А насчет прошлого… Ну, сам понимаешь: братва — народ горячий. Чего между нами не бывает!
