Александр Афанасьев - Диверсия высочайшего уровня
Джип останавливается. За ним тормозит и желтый микроавтобус. В таких летом ой как много свидомых на Донбассе загинуло. Не дошло? Еще надо?
Так, выходят. Охрана с автоматами. А где же сам ВИП?
Ага, вот и он.
Облом.
Не тот.
Ладно, не будем ждать милостей от природы, а возьмем все сами. Пойдет и этот. Наверное, тоже непростой гусь, если на такой тачке катается.
Идет. Охрана его прикрывает. Ну и пусть. Подходит. Ага, вот и старший этих пацанов. Отдает честь нацистским салютом. У них такое, кажется, называется «от сердца к солнцу», хотя это банальное «хайль»!
Край непуганых идиотов.
Но это можно исправить. Сейчас попугаем.
Я дожал спуск, винтовка резко толкнула в плечо. В трехстах метрах от меня опрокинулся в грязь, харкая кровью, киевский недофюрер, которого не спасла и охрана. Остаток магазина я высадил беглым огнем, не отслеживая, попал или нет. Плевать мне на это. Важно оставить послание. Показал кулак России – смерть. Пошел на вышкил – смерть.
Пусть боятся даже в собственной столице.
Мне удалось уйти без всяких проблем. Поэтому винтовку, пусть даже она и замарана, я снова спрятал, только уже не на квартире, а в другом месте. Мало ли как дело повернется. Может получиться так, что она будет на вес золота.
Машину я припарковал дальше, во дворах. Отпечатков пальцев там нет. Найдут тачку или нет – разницы уже не будет. Если все пойдет нормально, позвоню в прокатную контору, чтобы забрали. Еще не хватало, чтобы машину стала искать милиция.
Набросив капюшон, я пошел к метро. Один из многих, такой же, как все. Только что прошло Восьмое марта, но незаметно как-то. Нет цветов, торгуют только картошкой из мешков да мукой в пачках с надписью «не для продажи». Это европейская гуманитарная помощь.
Воспаленным бредом мерцает табло обменника у метро. Уже сорок четыре гривны за доллар. Это новый официальный курс, значит, уличный – восемьдесят. Это как минимум. Если не все сто. Тьма!..
Я нырнул в метро.
На самом деле я был уверен в том, что больше ни в кого не попал. После того как упал киевский недофюрер, остаток магазина я высадил поверх голов.
Я не надеюсь, что они что-то поймут, но думаю, что испугаются. Вот и славно. Страх – хорошее чувство. Оно продлевает жизнь.
У меня было два варианта. Идти в отель, рискуя немедленно угодить под арест, либо – в посольство. Пересидеть там или даже выехать из страны. Скорее первое, но может быть и второе.
Лазарь совершенно точно переметнулся на другую сторону. Моя попытка договориться с ним или даже просто найти его будет обречена на провал. Сейчас решать должны старшие.
Я подумал и все-таки отправился в отель.
Только я вышел из метро, меня окликнули. На пятачке, где полно народа. Вот так вот люди и влипают в истории.
– Александр Михайлович!
Назад на станцию нельзя. Стрелять тоже не получится. Кругом люди. Да, я только что завалил кое-кого, но мясником не был.
– Александр Михайлович!
Двое не самых слабых ребят перегородили дорогу.
– Александр Михайлович!..
– Вы мне? Простите, вы ошиблись.
Один амбал улыбнулся, словно услышал невероятную глупость. Интересно, этот интеллектуал понимает, что, стоя так близко от меня, он будет первым?
– Вы ошиблись, – настойчиво повторил я.
– Господин Сосна желает с вами переговорить.
Кто такой Сосна, я не знал.
– Простите?..
– Господин Сосна. Вон машина стоит.
– А, простите, зачем?
– Господин Сосна – депутат Верховной рады.
Странные у них какие-то фамилии. Сосна. Но есть и похлеще. Например, был такой депутат Александр Жир.
Ладно, нехай будет Сосна.
– Прошу…
Мы вместе прошли к машине. Это был «Майбах» последней модели. Для тех, кто не знает: представлен в 2014 году, цена как у «Роллс-Ройса». Она примерно соответствует годовому бюджету небольшого украинского поселка.
Экономика страны была в преддефолтном состоянии. Гривна круто пикировала. Расходы только на обслуживание кредитов, взятых ранее, приближались к семидесяти процентам бюджета, реального так же, как бред сумасшедшего. Совокупная задолженность правительства и коммерческого сектора превышала сто процентов ВВП. Две трети ее были номинированы в долларе. С каждой девальвацией этот процент рос.
На простых людях это отражалось в первую очередь. Цены буквально на все стали запредельными. Даже Киев охватила откровенная нищета. Некоторые жители столицы голодали. Многочасовые отключения света не удивляли никого. Мужики, боящиеся получить повестку на мобилизацию, бежали куда глаза глядят, в том числе и в Россию.
Но кто-то по-прежнему имел достаточно денег, чтобы покупать «Майбахи» две тысячи четырнадцатого года, летать за границу и вести светский образ жизни. Спустя год после майданной революции в этом было что-то глубоко неправильное, грязное, больное.
– Руки!..
– Простите?..
– Руки подними.
– А зачем?
Один амбал буквально онемел. Его плата памяти не самой последней модели не справилась с потоком информации и зависла.
Второй, до этого в разговоре не участвовавший, попытался объяснить мне:
– Проверка на оружие.
– А чего проверять-то? У меня оно есть. Хлопцы, это вашему шефу надо со мной поговорить, а не мне с ним. Пришел бы я к вам, сдал бы оружие. А так – извините.
Хлопцы пытались переварить происходящее.
Надо сказать, что, несмотря на мантры о свободе, на Украине все намного жестче и обнаженнее, чем у нас. Скандалов тут хватало. Один депутат ВРУ – нравится мне это название! – на людей охотился, другой кого-то из обслуги пристрелил.
Должен сказать, эти орлы так и не допетрили, что совершенно зря подвели меня к ВИП-машине вплотную. Если у меня есть взрывное устройство и жить я больше не хочу, то мало сейчас никому не покажется!..
Они с кем-то переговорили по рации. Потом открылась дверца внедорожника, сопровождавшего «Майбах», и на дорогу выбрался невысокий человек в светлой дубленке и туфлях фирмы «Балли».
Он подошел ко мне, протянул руку и сказал:
– День добрый. Я – Сосна.
Мы с депутатом пообщались и сошлись на том, что переговорим, прогуливаясь пешком по Киеву. Пистолет я оставлю при себе. Честно говоря, я отказывался сдавать ствол вовсе не по принципиальным соображениям. Просто мало ли что может приключиться.
В чужие руки свое оружие отдавать нельзя. Я слышал, как одного типа так вот подставили. Пока пистолет данного субъекта был в чужих руках, из него успели совершить убийство. Пристрелили какого-то бомжа, причем специально, только ради того, чтобы «запачкать» ствол. Мне такие дивные расклады совсем ни к чему.
Охрана, выгрузившаяся из внедорожника и неприметной «Газели», создала вокруг нас защитную стенку, заняв большую часть улицы. Избиратели жались к углам, охрана отгоняла их к проезжей части, в грязь, где пройти было просто невозможно. Если бы эти бравые ребята могли, то они расстилали бы перед нами красную ковровую дорожку.
Но времени на это, к сожалению, не имелось. Депутат в своих дорогущих туфлях бодро шагал по грязюке и снегу, прямо как обычный, самый распоследний киевлянин. В этом было что-то глубоко правильное, самое настоящее, то, что искал, да так и не нашел Майдан. И не найдет.
– Опасаетесь, – сказал я, намекая на то, что ВИП не должен ездить в машине охраны.
– Нет, просто хочу быть ближе к народу.
– Украинский народ не катается на таких вот машинах.
– Пока нет.
Разговор наш начинался не слишком хорошо. Видимо, депутат привык к тому, что ему все поддакивают и подхихикивают.
Хоть он и не был моей целью, но я знал, кто это такой. Выходец из Днепропетровска, города-загадки, который считался пророссийским, а потом как-то разом, в один день стал яро проукраинским. Именно уроженцы Днепропетровска особенно часто погибали в ходе АТО.
Бизнесмены из этого города составляли особую группу, пошедшую во власть. Именно этот вот Сосна был ее главным координатором в Верховной раде и представителем в Киеве. По оценкам экспертов, он контролировал от пятидесяти до ста депутатов, не только избранных конкретно от этой группы, но и тех, которые потеряли своих хозяев, утратили финансовые возможности и примкнули к днепропетровскому клану. Сто депутатов – это более чем солидно. Если только на дворе не конец тысяча девятьсот семнадцатого года.
– И не будет ездить никогда, – жестко сказал я. – Так что вам от меня нужно?
– Скорее не от вас. Мы ищем контактов на уровне руководства России и готовы заплатить тем, кто предоставит их нам.
Что на моем месте сказали бы вы? Вопрос не такой простой. Послать этого пана подальше – одно из самых глупых решений. Как говорил мне один из тех мастеров, которые учили меня, если тебе предлагают деньги, то бери. Ведь они не знают, как ты ими распорядишься.
