Андрей Поповский - Третий раунд
— Сергей, прими и от меня маленький подарок, — подошедший Егор протянул Мастеру свое одеяло, то самое, за которое он два дня назад устроил бойню в общей хате.
— Спасибо, Егор, — Сергей с улыбкой кивнул головой и взял одеяло, положив его на шконку рядом с собой.
— Тебя я тоже не забуду… Мож еще где свидимся с вами, пацаны, жизня, она ведь штука длинная… Всегда буду рад с вами пообщаться.
То, что приверженец старых воровских традиций Мастер употребил неиспользуемое среди арестантов слово «спасибо», было знаком особого расположения к Егору, и тот, несмотря на свою неискушенность это понял. Понял это и Вован, шепнув Егору чуть позже:
— Ну ты сила, неспроста Серега тебя так выделил. Значит, что-то такое он в тебе разглядел…
Егор, не зная, что на это ответить, только молча пожал плечами.
Глава 9
Утром Кота, накануне очень поздно пришедшего домой, вырвала из сна громкая трель дверного звонка. Кто-то очень настойчиво и бесцеремонно трезвонил у входной двери, не дожидаясь, пока хозяева проснутся и отопрут.
— Иду, иду, ну кому еще там неймется…
Кот как сквозь вату слышал недовольный голос младшего брата, медленно плетущегося к двери. Щелкнул дверной замок, и чей-то грубый голос резко спросил:
— Брат дома?
— А кто вы, собственно говоря, такие и по какому праву… — начал было возмущаться младший брат, но тут же грубый голос оборвал его неоконченную фразу:
— Уголовный розыск! Где он?!
— Братуха, атас, мусора! — панический крик младшего брата тут же прервался, захлебнувшись приглушенным хрипом.
В небольшую комнату, которую Кот делил с младшим братом, ворвались двое здоровых мужиков, которые сразу с двух сторон подошли к парню, в одних трусах сидящему на своей кровати и отчаянно потирающему заспанные глаза.
— Давай одевайся быстрее, чего расселся, как у тещи на блинах, — грубо дернул один из них его за плечо.
— Что случилось, куда вы его забираете?! — запричитала было вошедшая в комнату заспанная мать, одетая в накинутый на плечи длинный халат.
— Не волнуйся, мам, все в порядке, — Кот, неловко прыгая на одной ноге, надевал свои черные брюки.
— Это просто какое-то недоразумения, они меня скоро отпустят.
— Ага, помечтай. Лет эдак через пять, очень может быть, — иронично хмыкнул усатый круглолицый здоровяк, одновременно демонстрируя причитающей женщине свое удостоверение.
— Уголовный розыск, вот ордер и постановление…
* * *— Итак, я повторяю свой вопрос: какие отношения связывают тебя с неким Мариком? — худощавый опер, одетый в потертый джинсовый костюм, придвинулся вплотную к скрючившемуся на стуле Коту.
— Да какие там отношения, — гнусаво заныл Кот, тоскливо смотря в окно на ярко раскрашенную осеннюю листву. Отрицать знакомство с Мариком было бы просто глупо. Они ведь всю жизнь, сколько он себя помнил, жили в соседних подъездах, а не знать своего соседа ровесника — это уж чересчур.
— Он просто мой сосед по двору, мы с ним чисто приятели на уровне «Привет. Привет. Как дела? Спасибо нормально».
— А зачем вы с ним год назад ездили в Москву?
— Я хотел купить себе машину, и он тоже, вот мы с ним, как соседи, и скооперировались…
— Кто ездил туда вместе с вами?
— Не помню.
Опер резко ударил сидящего пред ним парня ногой в грудь. От мощного удара тот кувыркнулся на пол вместе со стулом и там же замер, сжавшись в позе зародыша.
— Говори, гад, кто там был вместе с вами. А то я тебя сейчас фанеру проломлю нафиг, и любому кто спросит скажу, что так и было.
— Говорю же, я не помню, — все так же гнусаво ныл с пола Кот, потирая ушибленную грудь.
— Были там еще какие-то пацаны, но я их не знаю. Они вообще не с нашей сторонки. Мы с ними случайно познакомились прямо там, в Москве на автомобильном базаре, и потом договорились гнать тачки в Осетию вместе, одной колонной.
— На каком базаре купил машину?
— Ну я же вам уже рассказывал, на авторынке в Солнцево.
Опер наклонился над Котом и, резко приподняв его с пола за борта малинового пиджака, с силой тряхнул за грудки.
— Сколько их было, на каких машинах? Имена!? Не тяни, сволочь, отвечай быстрее!
Кот усиленно демонстрировал бурную мозговую деятельность: он преданно смотрел на перекошенную не показной злостью рожу опера, морщил лоб и шевелил губами, как бы усиленно вспоминая события годичной давности. Наконец, видя, что терпение опера уже на исходе, он изрек:
— Имен не помню. Наверное, их было трое, или может быть четверо. Машины были немецкие. «Ауди», или «Мерседесы», а может быть и «БМВ», столько времени прошло, я точно сейчас не вспомню.
— Сколько всего машин было в колонне?
— Три или четыре, а может и пять, не помню.
Опер отпустил захват и отодвинулся от Кота, который, все также скрючившись, сидел на полу. Обойдя стол, он сел на свое место. Он уже немного успокоился, чего тут заводиться-то? Чай, не в первый и не в последний раз. Черт возьми, может этот тип и впрямь такой идиот, а не придуривается. Месяц назад в отдел, занимающийся расследованием угонов транспорта, оперативным путем поступила информация о новой бригаде, занимающейся скупкой и перепродажей краденых автомобилей. Некто осведомленный доложил, что эта группировка в прошлом году перегнала в Осетию из Москвы несколько партий угнанных автомобилей, а в настоящее время они занимаются перебивкой и перепродажей машин, украденных на территории Северного Кавказа. Информатор указал также на неких Марика и Кота, которые, по всей видимости, являлись активными членами данной группировки. Понаблюдав некоторое время за этими людьми и не получив ничего путного, было решено перейти к активным действиям. А тут еще, как на зло, сотрудник, который отслеживал перемещения Марика, куда-то пропал и не выходил на связь со вчерашнего вечера. Сам Марик тоже как в воду канул, не появлялся ни дома, ни в местах своего обычного пребывания. В этой ситуации было решено срочно брать Кота и колоть его на причастность к банде. Допрос Кота, длящийся уже два часа, не дал никакой стоящей внимания информации — одна вода. Кот соглашался с тем, что осенью прошлого года он в составе группы из нескольких человек перегнал из Москвы машину, купленную на рынке в Солнцево для личного пользования. Но при этом он утверждал, что никого из этой группы, кроме своего соседа по двору Марика, помогавшего ему приобрести машину, не знает, и после этого больше никогда не встречал.
— Ладно, — лицо опера, усевшегося на свое место, приняло благожелательное выражение.
— Давай, садись на стул, чего ты тут на полу разлегся? Не месяц май, холодно ведь. Еще простудишься. Лечи потом тебя в тюрьме.
— За что в тюрьме, начальник? — плаксиво затянул Кот, — Чего я такого сделал-то? Просто машину себе купил и все.
— За все хорошее. А ты что думал, что все так обойдется, и мы тебя сюда от нечего делать, просто поболтать привезли? Сколько веревочке не виться, а конец один будет.
Дождавшись, пока Кот, отряхнувшись, сядет на стул, опер, решивший зайти с другой стороны, спросил как бы невзначай:
— А деньги на покупку такой дорогой машины ты откуда взял? Тебе всего двадцать лет, ты нигде не работаешь и вдруг вот так, за здорово живешь, покупаешь такую дорогую машину. Ведь согласись, ты купил не абы что, а пятерку БМВ. Колись, где деньги взял, Котяра! на улице нашел, что ли?
— Почему на улице? Я, гражданин начальник, между прочем, целый год подрабатывал то здесь, то там. Ничего постоянного, но везде платили нормально.
— Ничего себе, где же ты наработал, чтобы за год накопить на БМВ? — иронично хмыкнул опер, потирая небритый подбородок.
— Подскажи, мне где это хлебное место, может и я туда пойду немного подработать.
— Да нет, вы меня не так поняли, — спохватился Кот — Я же не говорю, что я все деньги заработал сам, большую часть мне дала мама, она всю жизнь копила и вот решила сделать мне такой подарок ко дню рождения. Двадцать лет бывает раз в жизни.
— Подарок, говоришь, — недоверчиво протянул опер.
— А чего же ты, гад такой, так быстро продал мамин-то подарок?
— А совесть меня заела, гражданин начальник, — не моргнув глазом ответил Кот.
— Проснулся я вдруг одним прекрасным утром и подумал, да как же я мог? Мама ведь всю жизнь копила, а я, здоровый лоб, купил на ее с таким трудом заработанные деньги себе дорогую машину и раскатываю на ней, как последний эгоист. Нехорошо это. Вот и я продал машину, чтобы вернуть все деньги маме обратно.
— Вернул? — багровея от злости, спросил опер, снова поднимаясь со стула и выходя из-за стола.
— Вернул, конечно, — простодушно подтвердил Кот, честно глядя ему прямо в глаза.
— Все вернул, до копеечки.
Хрясть!
Выведенный из себя опер с размаху съездил Коту кулаком в ухо. Тот кубарем полетел со стула и уже привычно скрючился на полу.
