Александр Белов - Бешеные деньги
– Тебя посодют, а ты не воруй!
А Хохол орал тем временем в трубку:
– …цетнеров коню под!… Завтра же… твою мою… Я ж тебе, козел,…поотрываю!
И – почему-то ни слова о том, где именно и в котором часу будет производится это самое отрывание. Странные эти русские.
20
Павел Исидорович Помогайлов и Владимир Борисович Лузгин пристрастились обедать в одном из ресторанчиков поблизости от церкви Рупрехта. Кто такой Рупрехт, они и понятия не имели. Их больше интересовало вкусно покушать. А этот небольшой райончик, известный в Вене под названием «бермудский треугольник» отличался тем, что состоял практически из одних ресторанов. Ко всему прочему это было совсем недалеко от улицы Ротентумштрассе, круто спускавшейся от собора святого Стефана к Дунайскому каналу – там «металлические парни» снимали квартиры и офис. Три в одном – так и называли они двухэтажное зданьице, стоявшее в глубине одного из дворов.
Сегодня, впрочем, они обедали совсем без аппетита, словно отбывая обязательную повинность. На то были особые причины…
Тем не менее Помогайлов заказал себе и греческий салат, и любимые печеночные клецки. А господин Лузгин не побрезговал целой порцией жаркого «Эстергази» с каперсами и анчоусами. Очень трудно отказываться от привычных удовольствий. Поэтому после минутной заминки они все же заказали еще и бутылку красного «Венского леса».
– Да пропади он пропадом, этот Белов! Вместе со своими бандитскими мордами, – проворчал Помогайлов, вонзая вилку в ароматную, истекающую соком клецку.
В процессе поглощения пищи они напоминали двух хомячков. Грузный лысеющий Помогайлов с упругими пухлыми щеками – пегого, а худощавый с коротким седым ежиком Лузгин с аккуратными защечными мешками – соответственно, белого. Так их, хомячками, между прочим, и называли между собой столь ими нелюбимые «бандитские морды». Но Павел Исидорович с Владимир Борисовичем об этом и не подозревали. Как, впрочем, и о многом другом.
– Твоими устами да мед бы пить, Павел Исидорович, – Лузгин подцепил вилкой ускользающий каперс. – Только сдается мне, что он на сей счет имеет иное мнение. Какого черта он прислал вдруг бухгалтера еще в сопровождении кучи мордоворотов? Кажется, мы с тобой, – и он хитро, исподлобья, посмотрел на Помогайлова, – не давали повода для внеплановых финансовых проверок? Разве что он каким-то чудом узнал о наших контрактах с итальянцами?
– Откуда, откуда он мог узнать? Об этом знали только мы с тобой, – заволновался Помогайлов. – Только ты да я.
– Вот именно это меня беспокоит больше всего. И в то же время успокаивает. Немного. Кто их, бандитов, разберет? Может, просто пугает? Перестраховывается на всякий пожарный?
– Дай-то бог… Но свербит у меня что-то на душе. Ты посмотри, Борисыч, этот Генрих Петрович первым делом затребовал все приходно-расходные документы по поставкам последнего месяца. Если он настоящий профи, то вполне может просечь, что часть средств до сих пор не оприходовано. В общем, Владимир Борисыч, нам остается только молиться, а по большому счету рвать когти.
– Подожди, не гони волну. Может, еще и не въедут. А если въедут, то у нас все равно есть запас времени. В крайнем случае, для отвода глаз часть средств можно вернуть пока на общие счета. Если успеем, – не слишком-то оптимистично заключил Лузгин. Ну да ладно, пора идти. Официант, счет!
Хомячки допили вино и неторопливо побрели в сторону ставшего вдруг таким неуютным офиса, где с самого утра хозяйничал бухгалтер Генрих Петрович с пятью уральскими «телохранителями». Посланцы Белова чувствовали себя в их офисе как дома. И с этим, к сожалению, приходилось мириться…
Пчелу друзья поехали встречать все вместе.
– Кос, – обернулся Саша, – а ты цветы купил?
– Какие цветы, Белый? – Космос даже рот разинул. – Это Пчеле, что ли? Он что, с бабой?
– Один, один, – успокоил друга Саша. – Шутки разучился понимать, Кос!
У Саши с самого утра было настроение, что называется, боевое. И немного странное: словно струна натянутая, звонкая. Как оно сегодня там, в Вене, все срастется? Внутреннее напряжение проявлялось у него в излишне подчеркнутом спокойствии, да немного сказывалось на чувстве юмора. Поэтому трудно было пацанам оценить по достоинству его нехитрые шутки.
Пчела был просто весь из себя. Однако все же снизошел и приобнял по очереди встречавших и тут же на них наехал:
– Что ты меня, Белый, вызвал? У меня пять встреч на сегодня было забито! – для убедительности Пчела растопырил пятерню и помахал ею перед носом зазевавшегося служащего его аэропорта. Тот испуганно отпрянул, а Пчела извинился по-английски. Ей-же-ей! Не Пчела – иностранец!
– Ничего, Витя, – ободряюще кивнул другу Саша. – Не горюй. Завтра улетишь обратно. Если все нормально срастется.
– Сань, больше пользы было б, если бы я в Вену махнул.
– Пчел, давай без самодеятельности, а? Меньше всего тебе нужно быть сейчас в Вене. А с бабой своей завтра к вечеру… – Саша сделал недвусмысленный жест пальцами.
– Да я не об этом, Белый!
– А я об этом, – сказал Саша жестко, так, что не только Пчела, но и Фил понял, что вопрос о Вене закрыт…
По Ленинградке мчались на предельной скорости. «Мерина» вел Серый, бывший инспектор ГАИ, которого Фил взял вместо белобрысого Михи, земля ему пухом. Серый был серым не только по имени – Серый Васильев, но и по жизни. В смысле, по внешности, ничем не примечательной. Но водил – как бог.
– По Тверской или по Садовому? – спросил немногословный бог автодорог Серый.
– Что, пацаны, а может, по Тверской прошвырнемся? – спросил Саша, но сам уже решил. – Тормозни, Серый.
Они как раз только что проскочили Белорусский вокзал. Серый мастерски перестроился в правый ряд, подрезав исключительно в педагогических целях чайника на «жигуленке» и остановил машину напротив ресторана «Якорь».
– Ты что, Белый, столик, что ли, здесь заказал? – огляделся Кос. – Пожрем? Я бы, правда, лучше выпил.
– Ты про кабак? Слушай, а что, это мысль… Нет, брат, не сообразил. Давай потом в кабак. А пока – вдоль по Пи-и-те-ра-ской, по Тве-ра-а-ской, Ямской, – затянул песню Саша.
Он вышел из машины и распахнул перед Пчелой дверь в большой мир. Тот, однако, выходить не спешил, докуривая тонкую пижонскую сигарету.
– Хочу просто, чтоб друг наш, в загранке застрявший, по родной земле ножками потопал. Родину вспомнил, – объяснил Белый Косу и Филу, выходившим с другой стороны «мерина». И показал, как ходят ножками: топ-топ… Космос моментально затопал в такт, третьим замаршировал Фил.
– Чтобы запахи России вдохнул, – Космос продолжил Сашину мысль с Сашиной же насмешливой интонацией.
– Фила, разбуди иностранного товарища, – попросил Белый, кивая на невозмутимо пыхавшего сигаретой Пчелу.
Тот лишь ботинок оранжевый, глянцевый, выставил из машины и спросил многозначительно:
– Знаете, как русских за бугром опознают?
И сам же ответил:
– По ботинкам.
Ботинок Пчелы явно претендовал на голландское гражданство.
Фил сильно, по-русски, хлопнул Пчелу по плечу:
– На выход, с вещами! – кураж друзей передался и ему.
– Ты что, Фила, оборзел? – с деланной обидой Пчела отряхнул плечо белоснежного плаща и соизволил, наконец, выйти из машины.
– Серый, едешь за нами, – распорядился Саша.
На Тверской было на удивление немноголюдно. Это к вечеру здесь появится молодняк, а пока только тетки с пакетами, делового вида мужички, да гости нашего города топали Пешков-стрит от кафе к кафе, от магазина к магазину. Им всем пришлось слегка потесниться – четверо друзей шли по правой стороне Тверской прямо по центру тротуара. Параллельно, со скоростью черепахи, по проезжей части полз черный «Мерседес» – не то няня, не то охрана, не то соглядатай. Прохожие провожали ребят взглядами. Разными: и завистливыми, и недобрыми. Равнодушных не наблюдалось.
Они были молоды и отчасти красивы. Они были уверены в себе и наглы до чрезвычайности. Весь мир, свернувшись калачиком, лежал у их ног и жалобно поскуливал, моля о пощаде. И такая мощная энергия шла от этой четверки, что ее, казалось бы, хватило на работу целой электростанции. Чуть ли не током било даже на расстоянии от этих сильных гибких хищников. Новых хозяев большого города.
Длинные черные плащи развевались как пиратские флаги, лишь белый плащ Пчелы призывал к мирному решению проблем. Но сегодня проблем не было. Пока не было. Тем паче здесь, в Москве. Дела сегодня вершились за много километров от мирной Тверской. Хотя штаб был именно здесь. Передвижной такой штаб. По имени Александр Николаевич Белов. Он же – Саша Белый.
Саша шел чуть впереди, добродушно посмеиваясь над трепом друзей. Вопили они, надо сказать, на всю улицу.
– Ну, а Людочка что? – обсуждалась реакция секретарши Людочки на порноподарок Пчелы.
