Сергей Зверев - Заложник особого ранга
Предложение напоминало примитивную провокацию. Бондарев, хорошо знавший почерк спецслужб, понимал: это наверняка не их рук дело. Скорее всего, работали какие-то энтузиасты-непрофессионалы, что, впрочем, не исключало — работали они по наводке. Конечно, по всем канонам следовало срочно сообщить об этом послании президенту. Однако глава государства, окруженный свитой, находился по ту сторону кордона, выслушивая очередные рапорты. Протокол — протоколом, дела — делами, и беспокоить его по таким пустякам вряд ли стоило…
— А чем, собственно, я рискую? — вопросил себя Клим и направился в вагон; оружие при такой встрече ему бы не помешало.
Тем временем глава государства, миновав оцепленный перрон, уселся в черный лимузин. Кордоны у вокзала мгновенно сняли. Милиционеры cпешно грузились в служебные автобусы с синими номерами — их присутствие наверняка требовалось в других местах. Бригада саперов-взрывотехников, на всякий случай дежурившая за старинными пакгаузами, собирала оборудование. Микроавтобусы «скорой помощи», вызванные на случай непредвиденной давки, отъезжали с площади окольными улицами. Оркестранты, сняв мундштуки с труб, валторн и геликонов, выливали наземь слюну.
У здания вокзала осталось лишь несколько мужчин в одинаковых костюмах с удивительно незапоминающимися физиономиями, да еще съемочная группа «Резонанса». Как наверняка знал Бондарев, в обязанности телевизионщиков не входили съемки встречи главы государства с райцентровским руководством.
Уже заходя в тамбур, Клим краем глаза зафиксировал того самого загадочного качка в потертой кожанке, который давеча и передал ему анонимное послание. Стоя рядом с оператором Виталиком, он что-то ласково ему объяснял. Однако когда комендант поезда вышел на перрон, его уже не было…
— Тамара, кто это к тебе подходил? — поинтересовался Бондарев, поправляя под полой пиджака пистолет в подмышечной кобуре.
— Ты о чем это? — с невинным лицом уточнила телеведущая.
— О молодом человеке в кожаной куртке. С Виталиком беседовал.
— Тебе показалось, — телеведущая отвернулась. — Виталик, ты не видел тут никого в кожаной куртке?
— Да нет… — на голубом глазу соврал оператор.
— И я не видела. И вообще: я не лезу в твои дела, ты не лезь в мои. Могут у меня быть профессиональные тайны?
— Ох, Тамара, накличешь на себя беду, — вздохнул Клим, глядя на часы: до встречи на площади Ленина оставалось чуть более получаса.
А ведь за это время предстояло не только сделать рекогносцировку на незнакомой местности, но и просчитать, каких неожиданностей следует ожидать от этой встречи.
* * *Конечно же, Белкина соврала коменданту поезда: к оператору Виталику действительно подходил молодой человек в кожанке — тот самый, которого Клим и имел в виду. Вежливо представившись одним из младших вождей «революции», он сразу же сделал съемочной группе предложение, от которого телевизионщики не смогли отказаться.
А предложение было таким: оказывается, в город приехал сам Артур Карташов, чтобы выйти на Белкину и дать эксклюзивное интервью «Резонансу». Ни на самозванца, ни на сумасшедшего, ни на провокатора этот «альбатрос революции» не был похож. К тому же карташовский посланец несколько раз предлагал созвониться с «товарищем Артуром», однако телевизионщики благоразумно отказались — ведь телефон «вождя революции» наверняка прослушивался.
— А почему он избрал для интервью именно эту дыру? — подозрительно осведомилась Тамара; опытная телевизионщица сразу взвесила все. — Он вполне мог выйти на меня в Москве…
Ответ прозвучал более чем правдоподобно: мол, в Москве на тележурналистку наверняка оказывается давление останкинским начальством, преступный режим не дремлет, а тут, в суматохе, никто за ними следить не станет.
— А как он узнал, что я в президентском спецпоезде? — последовал новый вопрос, однако и на него тут же нашелся адекватный ответ:
— Так ведь ваши спецрепортажи уже трижды в прайм-тайме показывали!
— Допустим, молодой человек, мы вам верим, — вступил в беседу видеоинженер. — Но тогда получается, что вы знали, где и когда мы сделаем остановку… А ведь эта остановка не была вписана ни в какие протоколы!
— У нас везде свои люди, — скромно ответил качок. — И эти люди посильно помогают нам…. Не за деньги, но за идею!
— А ваш Карташов ничего не боится? — оператор Виталик почесал бороду. — Тут же ментов и гебе немерено… Как пить дать, заметут.
— А чего это ему каких-то врагов народа бояться? — смело парировал посланец. — Однако меры предосторожности не помешают… Наш вождь находится за городом, на конспиративной квартире. Однако давать интервью он согласился только на свежем воздухе.
— Хорошо, мы согласны, — не раздумывая, сказала Белкина. — Но для качественной записи мне хотелось бы взять с собой видеоинженера и режиссера. Имидж — ничто, картинка — все!
— Да хоть министра по делам печати и информации! — улыбнулся качок.
Спустя пятнадцать минут парламентарий главного революционера подогнал к вокзалу скромный «жигуль» и предупредительно приоткрыл дверку.
— Прошу.
Съемочная группа уселась в салон. Виталик, положив на колени дорогущую камеру за пятьдесят штук баксов, привычно завертел головой в поисках гастронома или хотя бы пивной.
— Не вздумай, — предупредил режиссер, подпиравший оператора справа.
— Без ста граммов трансфлакатор не наведу, — угрюмо прокомментировал оператор; встречу президента с местными властями он снимал, взяв сто граммов на грудь.
— Будешь так себя вести — в этой дыре и оставим, — прищурился видеоинженер, сидевший слева.
— Нашел чем пугать!
— Виталик, ты кассет сколько взял? — Тамара решила разрядить атмосферу.
— С запасом, как всегда.
— С запасом? — не оборачиваясь, спросил водитель. — Это правильно.
Вдоль дороги замелькали аккуратные домики частного сектора. Качок в кожанке притопил газ.
— Далеко еще?
Машина покатила по пыльному проселку. Спустя минут десять водитель свернул в лесок, полыхавший осенними красками мирового пожара.
— Снимать будете на природе, — коротко молвил он, выходя из машины. — Можете осмотреться и прикинуть, где ставить камеру и где будет стоять товарищ Артур…
Белкина вышла из машины, разминая ноги, затекшие от долгого сидения. Съемочная группа последовала за ней.
— Не люблю натурные съемки, — поморщился видеоинженер. — И свет по-человечески не выставишь, и любопытных до хрена.
Водитель передернул плечами.
— Ну, тут любопытных не будет, обещаю. А съемки на природе хороши тем, что потом никакое ГБ не вычислит место, где давалось интервью. Если, конечно, вы им сами не скажете… Обождите ставить камеру, — как бы между прочим попросил он. — Тамара Викентьевна, минуточку внимания. Если вам этот пейзаж не нравится — пойдемте, реку покажу. Березовые ситцы, неброские русские красоты…
Тамара, не подозревая дурного, послушно направилась следом; профессиональная тяга к эффектной «картинке» подчас заглушает у телевизионщиков голос разума.
Действительно, метрах в тридцати от опушки чувствовалась близость реки. Свежий ветер успокоительно шуршал палой листвой. Узкая полоска воды пунктирно просматривалась за зелено-красными зарослями шиповника.
— Смотрите…
На редкость болезненный удар в голову и последовавшее за ним забвение — это все, что отпечаталось в мозгу Белкиной, подобно фотографическому негативу на пленке. Перед глазами поплыли огромные фосфоресцирующие пятна, желто-красный пейзаж мгновенно сник, и Тамара словно бы погрузилась в черную антрацитовую яму.
* * *Бондарев прибыл в условленное место за десять минут до встречи. Центральная площадь города ничем не отличалась от сотен точно таких же площадей маленьких провинциальных городков, где Климу приходилось побывать немало. В центре, как и положено, возвышался памятник Ленину. Справа громоздилась серая железобетонная коробка бывшего райкома, где теперь размещалась мэрия. Слева белели дорические колонны типового Дома культуры и отдыха. Между колоннами трепыхалась и влажно хлопала вздутая дугой кумачовая лента с белой надписью «Горожанин, коль ты душою хорош — не мусорь в городе, в котором живешь!» Здание городского загса — невзрачный кирпичный куб с высокой лестницей — напротив ДК, метрах в тридцати по прямой. Людей почти не наблюдалось — несомненно, все взрослое население городка высыпало на главную улицу, чтобы посмотреть на президента.
Осмотревшись и не найдя ничего подозрительного, Бондарев решил проверить местность за загсом. Кривой переулок вывел на пустошь, огороженную безразмерным забором. На серой бетонной стене белели объявления, и ветер трепал их края. У ржавых ворот стоял мотоцикл, и молодой парень в шлеме сосредоточенно подчищал клеммы аккумулятора.
